Не только клинок: искусство украшения оружия в Кабарде XVIII века

В коллекционном и исследовательском дискурсе о кавказском оружии доминирует интерес к клинкам: их типу, стали, происхождению. Однако для современников — горских воинов и князей XVIII века — оружие было не только инструментом войны, но и знаком статуса, воплощением личного и родового достоинства. Его ценность определялась не столько ударной мощью, сколько искусством отделки. Кабарда в этом отношении представляла собой уникальный феномен: при ограниченном собственном производстве клинков и стволов здесь сформировалась развитая, изысканная школа художественного металлообработки, превращавшая импортные основы в произведения искусства.

Материальная основа: серебро и сталь

Главным материалом для декора служило серебро. Его источник, как указывают документы 1620-х годов, мог быть локальным: известно о кабардинских узденях, умевших добывать серебро из руды в горных районах по реке Ардон. Однако масштабы этого промысла были невелики, и основным сырьём, вероятно, было привозное серебро в виде монет или слитков, поступавшее через торговые пути.

Основной техникой украшения была чернь (тауширование) — заполнение гравированных углублений специальным чёрным сплавом на основе серебра, меди, свинца и серы. Сочетание матового тёмного узора и блестящего серебряного фона создавало изысканный контраст, особенно ценимый на Кавказе. Дополняли чернь гравировка, чеканка и позолота (чаще всего огневая, с применением ртути).

Объекты искусства: что украшал кабардинский мастер

Ювелирное искусство в Кабарде носило прикладной, но комплексный характер. Украшению подвергался не отдельный предмет, а весь ансамбль воинского снаряжения.

1. Холодное оружие: рама для клинка. Основное внимание уделялось эфесам и ножнам. Рукояти шашек и сабель могли украшаться серебряными вставками, гравировкой по кости или рогу. Но истинным полем для virtuoso-работы были ножны. Их устье, обоймицы и наконечник покрывались сложными черневыми композициями. Особенностью кабардинского стиля, как отмечают исследователи, было построение черневой композиции и проработка фона — орнамент не был плоским, а играл на контрасте текстур.

2. Огнестрельное оружие: камерная работа. Украшались замковые пластины, замочные доски и приклады пистолетов и ружей. Из-за небольших поверхностей работа требовала особой тонкости. Часто использовалась мелкая, плотная гравировка в сочетании с чернью.

3. Ансамбль воина: единство стиля. Художественной отделке подвергались поясные портупеи, газыри (нагрудные патронташи), элементы конской упряжи — седла, уздечки, нагрудники. Гравюра И.А. Гюльденштедта (1787) изображает черкесского воина с тёмными, обтянутыми кожей ножнами кинжала, на которых, однако, выделяется тонкая светлая полоса — вероятно, именно серебряное устье. Его же портупея украшена орнаментом, что создаёт целостный визуальный образ.

Символика орнамента: язык, утраченный во времени

Орнаментальный язык кабардинского оружия XVIII века реконструируется с трудом. В отличие от более позднего, «кавказского общепринятого» стиля XIX века, узоры того времени были более архаичными и, вероятно, носили не только эстетический, но и символический характер. Можно предположить использование:

• Растительных мотивов (стилизованные ветви, листья), связанных с идеями роста, жизни и процветания.

• Геометрических фигур (ромбы, солярные знаки, меандры), имевших древние, возможно, ещё дохристианские корни и выполнявших функции оберегов.

• Зооморфных элементов в сильно стилизованном виде.

К сожалению, прямое «прочтение» этих символов сегодня практически невозможно — их смысловая нагрузка была утрачена вместе с носителями культуры.

Кустарное производство: авторский почерк вместо фабричного штампа

Ключевой особенностью, определившей эстетику кабардинского оружейного декора, было отсутствие крупных производственных центров. Не было своего Кубачи или Лагича, где десятки мастерских штамповали изделия в едином стиле. Как отмечал исследователь Сергей Талантов, работа носила индивидуальный, кустарный характер.

Мастер-ювелир, часто совмещавший эту специальность с работой кузнеца или оружейника, трудился в своей аульской мастерской, выполняя единичные заказы. Это обусловило:

• Высокую вариативность: Не существовало двух абсолютно одинаковых предметов.

• Яркий авторский стиль: Уровень и манера исполнения напрямую зависели от таланта и технических навыков конкретного мастера.

• Синкретизм: Мастера-отходники, работая в Кизляре, Моздоке или Астрахани, неизбежно впитывали элементы армянской, грузинской, русской орнаментики, творчески перерабатывая их. Российские крепости становились инкубаторами стиля, где формировались общесеверокавказские декоративные принципы.

Социально-экономический контекст: ремесло как способ выживания

Ювелирное дело в Кабарде было не столько искусством для искусства, сколько важной экономической деятельностью. Количество ювелиров, судя по документам, значительно превосходило число оружейников. Однако спрос на украшенное оружие со стороны знати не был безграничным. Это заставляло мастеров практиковать отходничество — временные поездки на заработки к соседним народам (казакам, калмыкам) или в русские крепости, где спрос был стабильнее.

Показателен документ 1748 года, где кабардинские князья жалуются, что семь их подвластных «художников к деланью сабель» (вероятно, именно декораторов) были захвачены в плен на Кубани, куда выехали «для своего пропитания работою». Это трагическое свидетельство красноречиво говорит о том, что даже самый искусный мастер не был гарантирован от бедности и был вынужден искать заказы в опасных поездках.

Искусство украшения оружия в Кабарде XVIII века — это история не о массовом производстве, а о штучном мастерстве. Оно оставило после себя не тиражированные изделия, а уникальные предметы, в которых читается индивидуальная рука, вкус заказчика и сложная культурная среда эпохи.

Эти предметы — сабли с тончайшей чернью, кинжалы с лаконичной серебряной отделкой, украшенные портупеи — являются не только оружием, но и визитной карточкой исчезнувшего мира. Мира, где эстетика была неотделима от функции, где статус воина определялся не только силой удара, но и красотой его оружия, и где безвестный аульский ювелир своим резцом мог создать произведение, которое спустя столетия продолжает говорить о достоинстве и художественном гении своего народа.