Отмена крепостного права разрушила Российскую империю
19 февраля (3 марта) Россия отмечает 160 лет со дня знаменитого манифеста Александра II об отмене крепостного права. Спор об этом манифесте идет до сих пор – и в общем ясно, что во многом именно половинчатость крестьянской реформы послужила успеху левых партий, которые строили свои программы на волне крестьянского недовольства, сумев в конце концов ввергнуть страну в хаос революции.
В трех словах суть конфликта можно определить так: реформа привела крестьянский мир в движение, но размытость ее определений и недобросовестность ее исполнителей (жадность чиновников, косность бюрократической машины) придали этому движению скорее разрушительную, нежели созидательную тенденцию. Освобождение крестьян, задумывавшееся как возвращение справедливости, обернулось искусно раздуваемым хаосом. Главное же в том, что, помимо своей воли, Александр и его манифест обернулись одним из рычагов разрушения крестьянской общины, на которой (а вовсе не на крепостном праве, о чем не уставали кричать либеральные пропагандисты) держалась тысячелетняя устойчивость Российской империи. И именно о последнем хотелось бы сегодня поговорить.
Бесспорно, крепостное право (сложившееся на Руси окончательно лишь к 1649 году) было печальной реальностью. Но подлинная жизнь крестьянина определялась в первую очередь далеко не ей, а общинным укладом – по-настоящему интереснейшим и важнейшим феноменом народной жизни.
Крестьянская община – вот подлинное национальное достояние, которое просмотрели недалекие либералы, но мощь которого прекрасно осознавали русские гении. Вспомним известное описание Пушкиным русского крестьянина: «...есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны... Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud (ротозей); никогда не заметите в нем ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности...» (набросок «Путешествия из Москвы в Петербург»).
Это внутреннее благородство и независимость, которое подмечает в русском крестьянине Пушкин – плод тысячелетнего воспитания общины. Чем же была община? Можно сказать, что это был поистине традиционный уклад жизни, уходящий своими корнями в земельные отношения Древнего Рима и еще более дальние времена.
 |
Мы привыкли упрекать Византию за отсутствие в ней рыцарства и феодализма. Феодальный рыцарь Востоку действительно неизвестен. Феодализм, как мы его знаем, породила политика Каролингов, экспроприировавших ради военных нужд церковные наделы и раздававших их служилым людям. Так на Западе образовалась земельная аристократия, вполне независимая в своих уделах и обязанная королю лишь вассальскими отношениями. Обратной стороной этого стал распад крестьянской общины. Именно в это время крестьяне были вынуждены массово переходить в зависимое положение, а контроль за положением крестьян почти полностью оказался в руках помещика. Цепочка отношений «сюзерен – вассал» создала целую систему перегородок, почти полностью независимых от королевской власти уделов, и к X веку Запад представлял собой всеобъемлющую лестницу постепенно понижающихся иерархических ступеней, из которой начали расти зачатки рыцарской аристократии и будущей либеральной свободы.
Нечто совершенно иное мы видим на Востоке. Федор Успенский в своей «Истории Византийской империи» обращает внимание на «Крестьянский закон» VIII века, в котором нет и намека на традиционную римскую систему помещичьих усадьб и зависимого крестьянства (patrocinium vicorum – servi и adscriptitii). Крестьянский закон обращен к свободному крестьянству и направлен на защиту общины и ее прав. (Успенский замечает, к слову, что почти все статьи этого закона встречаются и в древнем русском законодательном памятнике – Уставе Ярослава).
В то время как на Западе при попустительстве Каролингов крестьянская община разрушается, на Востоке императоры Македонской династии (с 867 до 1056 года), предупреждая распад общины, предпринимают ряд радикальных мер, направленных на ее защиту. Прежде всего закон устанавливает неотчуждаемость земельного имущества, строго следя за тем, чтобы освобождающиеся участки земли (за смертью владельца) оставались в ведении общины. Более того, закон возлагает круговую ответственность на крупных землевладельцев за состояние общины. Бедность общины дамокловым мечом падает на помещиков, которые таким образом вынуждаются поддерживать и охранять интересы общины. Перед нами «редкие в истории меры», которым «Запад не может представить и тени подобия», замечает Успенский. Вот, например, вступление к одному из законов, изданных в 934 году императором Романом Лакапином:
«Есть люди, которые, отрицаясь от своей духовной природы и Создателя, заботятся только о земных благах и временном благополучии. От таких людей, с жадностью гоняющихся за богатством и подверженных страсти стяжания, происходят все бедствия... отсюда великие и долгие страдания и стоны бедных. Но за бедных стоит сам Господь... Если же сам Бог, возведший нас на царство, восстает на отмщение убогих, то как можем мы пренебречь своим долгом, когда именно от одних очей царских бедняк ждет себе здесь утешения. Ради того, имея намерение поправить, что было недавно совершено или дерзко предпринято против отдельных лиц, мы издаем настоящий закон, который послужит к устранению и искоренению ненасытной страсти любостяжания так, чтобы отныне уже никто не был лишаем своего и чтобы бедный не испытывал преобладания сильных».
Не правда ли, этот документ носит характер настоящей социалистической декларации! Крестьянские общины в Византии состояли порой из 30-40 деревень, а излишек земли в них (за счет законов о неотчуждаемости) мог в четыре раза превосходить количество земли, находящейся в подворном владении, и составлял общинный экономический ресурс на черный день. Община, таким образом, всегда могла пополняться за счет новых пришлых людей, а экономическая слабость одной деревни восполняться силой другой.
Община всегда могла за себя постоять, и насилие богатого соседа над кем-то из ее членов вызывало отпор со стороны всей общины. Обретя такую силу и независимость, крестьянская община смогла пережить все экономические и политические кризисы Византии, и ничто, вплоть до турецкого завоевания, не могло поколебать ее. Русская крестьянская община («мир») была схожа в общих чертах с византийской и строилась на тех же идеалах и принципах: самоуправление, культ семьи и рода, свободный труд, всеобщая справедливость, отсутствие права собственности на землю, перераспределение наделов (черный, или коренной, передел при изменении состава общины и нужд конкретных семей).
Столь же основополагающими принципами общины были взаимопомощь (дома семьям строили всем миром), круговая порука и верховенство общественного интереса над личным. При полноте ответственности каждого перед общиной, последняя давала полную личную защищенность и учитывала всякий голос (решения принимались только единогласно при успокоении последнего спорщика). Община заботилась о стариках, вдовах, инвалидах, как правило, вообще освобождая их от выплат повинностей. Посредством системы «помочей» осуществлялся общественный труд на благо всей общины: строились мельницы, церкви, дома для неимущих и погорельцев. Всякий член общины всегда мог рассчитывать на помощь всех, знал, что в любом случае ни он, ни его дети не окажутся брошены на произвол судьбы.
Русская община оказалась столь живуча, что пережила и введение поместной системы (XV-XVI вв.), и закрепощение, и помещичий уклад позднепетровской эпохи, и развитие капитализма в России, так что по-настоящему уничтожить ее смогли только катастрофы ХХ века. Одним словом, сердце народа далеко отстояло от капиталистических отношений. А о подлинно народном «социализме» знало гораздо больше, нежели социалистические агитаторы, из таких, например, проповедей Иоанна Златоуста: «Слова «мое и твое» – вот что рождает пагубу! От них происходит жестокость, душевный холод и война. Чем более богатства приобретает человек, тем более разжигается его страсть любостяжания. Страсть эта обращает человека в злобного хищника, в сердце которого до конца оскудевает любовь к ближнему».
Именно в совместном владении землей и периодическом справедливом ее переделе между членами общины, сообщаясь с нуждами каждого, состояла суть крестьянского «мира». И именно попытки правительства внедрить «частную собственность» на землю и «капиталистические отношения» в крестьянский мир стали главными причинами его разрушения. Результатом чего в конце концов и стало крушение империи.