Годовые кольца канонов
Еще одна особенность (она – же - проблема) церковного права – его изохроничность. Оно как бы вне-исторично. Армейский принцип «новый приказ отменяет прежде поступивший» в нем не сформулирован.
В светском праве, когда парламент принимает новый закон, то помимо закона, парламент принимает и постановление о порядке введения этого закона в действие. И вот в этом парламентском постановлении предпоследний пункт (последний пункт говорит о том, что данный закон вступает в действие со дня публикации в правительственной «Российской газете») гласит, что с введением данного закона в действие теряют свою силу такие-то и такие-то статьи других законов, ранее регулировавших эту сферу человеческих отношений.
Но когда новые правила принимаются в церкви, они не декларируют отмену прежних правил. Так было при принятии канонов в первом тысячелетии. Так происходит смена «Уставов» и в более близкие к нам времена, и в современности. «Духовный Регламент» Петра Первого никак не соотносил себя с церковно-правовыми обычаями Московской Руси. Поместный собор 1917-18 годов не принимал постановление об отмене действия Регламента.
Положение об управлении Русской Православной Церкви, принятое поместным собором 1945 года, ни словом не упоминает решения собора 1917-18 годов (при этом явно вытесняя их на обочину церковной жизни). Это же касается и Устава, принятого в 1988 году. Каждый раз, когда собор принимал новый Устав нашей церкви, он не принимал постановлении об отмене прежде бывших уставов и церковных законов.
В этом сказывается негласный принцип церковной жизни «не вместо, но вместе».
Воплощением этого принципа можно считать замечательного историка и богослова протоиерея Георгия Флоровского. В последние годы своей жизни он был профессором Принстонского университета. Университет выделил ему домик. Отец Георгий был женат, но бездетен. И вот когда он скончался, оказалось, что в его доме могла ориентироваться только его жена. Потому что у отца Георгия была странность: как историк и церковный человек, он патологически благоговейно относился к любой бумажке. То есть, любая бумажка, попадавшая в руки к отцу Георгию, никогда больше из этих рук не выходила.
«о. Георгий хранил все. «Я настоящий Плюшкин», — сознался он. Что бы ни появлялось в квартире — приносилось ли им самим или другими, — все это навсегда оставалось там. Не только книги, журналы, дневники, письма, открытки, но и рекламки, извещения, приглашения, брошюрки, предложения авантюрного плана, библиотечные уведомления, проспекты магазинов, церковные бюллетени, каталоги, календари, счета, чеки, марки, напоминания и всякие хитроумные «штучки», а также конверты, картонки и коробки, в которых они были доставлены, ленты, бечевки, проволока, которыми они были перевязаны». «Никогда не знаешь, что может пригодиться», — не слишком убедительно оправдывался он» (Блейн Э. Жизнеописание отца Георгия // Георгий Флоровский: священнослужитель, богослов, философ. М., 1995, с.162).
И это не просто личная особенность отца Георгия. Просто в нем предельно выпукло и ярко проявилась некая очень важная черта вообще церковного сознания.
Сама суть христианства в том, что «Слово стало плотью». Отсюда – восприятие истории и жизни Церкви как продолжающегося Боговоплощения в мире. История Церкви воспринимается как часть священной библейской истории. Это история о действиях Бога на земле, о том, как Бог искал Себе собеседников в мире людей.
И как прикосновение хотя бы ноги Христовой освящает все, на что она ступила – так в православном сознании все, к чему прикоснулась церковь, заслуживает благоговейного отношения.
Скажем, когда алтарник убирается в алтаре, собранный мусор и пыль он не может просто выбросить за порог. Поэтому священники 1990х годов вызывали недоумение у архитекторов своими требованиями: «нам еще и печка во дворе нужна». Какая печка? У нас тут предусмотрено современное отопление, хотите – теплые полы сделаем. А батюшка говорит – нужна именно печка, причем на улице. Желательно за алтарем. Это нужно именно для сожжения поминальных записок и прочего «священного мусора», побывавшего в алтаре.
Кроме того, при храме должен быть колодец. Он нужен не для того, чтобы брать из него воду, а для того, чтобы воду в него сливать. Освященная вода из крещальной купели после крестин не должна сливаться в канализацию. Ее нужно излить на «непопираемую землю». А где такую найти в городе? Поэтому надежней закачать ее в скважину до уровня, куда не досягнет собачья моча.
Если так нелегко расстаться даже с церковным мусором, то тем паче понятно крайне благоговейное отношение церкви к тому, что было установлено в ней ее разумом и ее властью. В том числе - к ее каноническим преданиям.
Поэтому церковное право растет как ствол дерева. Новые годовые кольца на дереве появляются, не отменяя прежних годовых колец, просто поверх их. Вот точно так же и в церковно-каноническом предании – нарастают новые правила, но они не отменяют прежних.
Оттого и появляются со временем серьезнейшие проблемы: как согласовать с собою канонические правила разных времен?
Первые 20 лет моей жизни прошли в коммунальной квартире. Отношения моей матери с соседками не были идеальными, и поэтому мать старалась поменьше времени проводить на общей кухне (одна кухня была у нас на три семьи). Может быть, поэтому кормежка моего детства была самой примитивной: магазинные пельмени, вареная курица, жареная колбаса, котлеты из кулинарии, гречка, посыпанная сахарным песком…
В итоге получилось, что в моем жизни с кулинарными изысками (креветки, улитки, авокадо…) меня знакомили, как правило, монахи.
И первым таким открытием стали для меня мясные рулеты. Это была весна 1988 года. Тогда в белорусском ЦК комсомола возникла идея провести теледискуссию на тему «Трудно быть молодым». На этом ток-шоу решили предоставить слово не только ударникам производства, не только комсомольцам, но и молодежи с неправильной политической ориентацией – хипарям, рокерам, а для полноты картины решили найти какого-нибудь такого молодого религиозного фанатика. Для чего обратились к минскому митрополиту Филарету. Своей семинарии в Белоруссии уже (еще) не было (закрыта в 1963 году, открыта в 1989-м). И митрополит вызвал к себе меня из Загорска.
Владыка принимал очень хорошо. Поселил в здании нового тогда епархиального управления (очень красивое и неожиданно-модернистское здание 1985 года постройки), звал к себе на завтраки и иные трапезы. И постоянным блюдом на столе были разнообразные мясные рулеты.
Я был в шоке: митрополит не только угощал меня, но и сам ел эти мясные нарезки. По моим семинарским представлениям это просто не лезло ни в какие рамки. Монахам мясо есть не положено!
Признаюсь, эту занозу я многие годы носил в своем сердце. Пока не узнал, про константинопольский собор (синод) во главе с патриархом Антонием 15 февраля 1389 года разбирал запрос одного митрополита, который, уже будучи архиереем, стал великосхимником, а спустя какое-то время обратился в синод с просьбой вернуть ему архиерейский статус. Синод ему отказал. Но при этом принял решение «Если кто, будучи облачен в малую схиму, будет призван к архиерейскому сану, таковой освобождается от принятых им на себя обетов».
(Лебедев А. П. Исторические очерки состояния Византийско-Восточной Церкви от конца XI до половины XV века: (От начала крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г.). М., 1892, с. 143: Les regestes des actes du Patriarcat de Constantionople. Vol. 1. Fasc. 6 / Ed. par J. Darrouzes. P., 1979. № 2846.; Gedeon M.I. Kanonikai diataxeis, epistolai, lyseis, thespismata ton hagiotaton patriarchon Konstantinoypoleos. T. 1. Kpl., 1888. S. 21-23. "... χω μην εκ μικρού σχήματος καλούμενος εις αρχιεροσύνην λύεται τον συνταγών... δια της αρχιερατικής τελετές"; " χω γαρ τον συνταγών δεσμός προλελυται δια του αρχιερατικού χαρίσματος").
Традиционно считается, что монашеские обеты троечисленны: безбрачие, нестяжальность, послушание. Поскольку послушание предполагает принятие устава того монастыря, в котором монах дает свои обеты и принимает постриг, его послушание может предполагать обет всежизненного поста (воздержание от мяса) и почти круглосуточную молитву.
(А может и не предполагать. В 1992 году, когда открылись границы между Молдавией и Румынией, молдавский митрополит Даниил (то есть митрополит румынской части Молдовы, нынешний патриарх Румынский) приказал во всех монастырях впредь отказаться от мяса для того, чтобы не отталкивать паломников из Бессарабии, которые воспитаны в русской традиции тотального отказа монахов от мяса).
Современная греческая практика говорит, что человек, давший обеты «великой схимы», вообще не может после этого получать церковно-иерархические степени, то есть он не может стать и не может быть епископом, а если до принятия схимы он не был священником, то и впредь не сможет им стать.
Формально с этим согласна и РПЦ, но на деле нарушает этот обычай: уже после принятия великой схимы в болезни получили назначения на кафедры схиархиепископ Алипий Погребняк (принял великую схиму в 2007 году, в 2014 году назначен епископом Краснолиманским, викарием Горловской епархии и возведен в сан архиепископа) и схиархиепископ Серафим Зализницкий (в августе 2003 года принял великую схиму с наречением имени Сергий, а в 2016 г. назначен епископом Шумским, викарием Тернопольской епархии). Оба уже был епископами к моменту принятия великой схимы.
Но принятие «малых обетов» не препятствует иерархическому продвижению. При этом понятно, что епископ, будучи «владыкой», уже не может быть просто «смиренным послушником». Он не может исполнять все правила своего родного монастыря ни в отношении поста, ни в отношении молитвы, ни в отношении социальной изоляции.
О том, как непросто бывает соединить личный аскетический пост с обязанностями епископа, говорит эпизод из жизни св. Иоанна Златоуста. Святитель Иоанн не просто был постником, еще он был язвенником. И потому мог позволить себе лишь очень непритязательную и невкусную пищу. И это стало одной из причин суда над ним.
В 403 году Акакий, епископ Верийский (городок в Сирии), прибыл в Константинополь и нанес визит местному архиепископу. Вместо ожидаемого богатого угощения св. Иоанн Златоуст предложил Акакию то, что eму обычно самому подавалось к столу. Акакий счел это личным оскорблением и, уходя, в присутствии некоторых клириков Иоанна бросил следующую фразу: «Я ему заварю кашу» (буквально «я ему приготовлю горшок» ἐуὼ αύτῶ άρτύω χύτραν) (Диалог Палладия, епископа Елеонопольского, с Феодором, о житии блаженного Иоанна, епископа Константинопольского, 6). Между прочим, до этого сей 80—летний старец был горячим и публичным почитателем Иоанна Златоуста…
Да, епископ должен быть гостеприимен… Один из самый несчастных людей, встреченных мною в жизни, был епископом. Иоанн (Николов) в 1988—2005 годах был настоятелем Рильского монастыря в Болгарии. По моим опять же семинаристским представлениям он был безобразно объемен. Конечно, у него был диабет. Но его работа состояла в том, чтобы вредить остаткам своего здоровья. Рильский монастырь для Болгарской церкви то же, что Троице-Сергиева лавра для церкви Русской. Это образцово-показательная витрина для знатных иностранцев. Когда я приезжал в этот монастырь (1989), в нем было всего пять насельников (при том, что его древние кельи вмещали до тысячи). И вот, пока два монаха служили, настоятель проводил дни в приемах бесконечных иностранных делегаций. По балканской традиции всем гостям в покоях игумена предлагали стандартный набор: стакан холодной воды, рюмка самогонки (ракии, цуйки, узо, сливовицы) и рахат-лукум. Все это стояло и на столике перед вл. Иоанном. И он вынужден был притрагиваться к этому ядовитому для него яству. Травя себя ради в общем-то совсем посторонних для него и монастыря людей. Но такие «дружественные встречи» с иностранцами были формой и условием выживания церкви в советских странах.
А Иоанн Златоуст был болезненным постником, дома никого не принимал и сам на императорские приемы не ходил. Соответственно, Константинополь был убежден в том, что он мизантроп и гордец, не желающий ни с кем встречаться и дружить. И это облегчило судебный процесс над ним.
Возможно, памятуя ту историю, синод 1389 года и принял решение об освобождении епископа от ранее данных им монашеских обетов. Впрочем, это решение была очень мало кому известно, пока я не напомнил о нем, и митр. Филарет в 1988 году скорее всего о нем тоже не знал. Но исполнял. Во всяком случае, епископы искренне радовались, когда я им про это рассказывал.
И это лишь часть непростой темы «монашество и архиерейство».
В светском праве, когда парламент принимает новый закон, то помимо закона, парламент принимает и постановление о порядке введения этого закона в действие. И вот в этом парламентском постановлении предпоследний пункт (последний пункт говорит о том, что данный закон вступает в действие со дня публикации в правительственной «Российской газете») гласит, что с введением данного закона в действие теряют свою силу такие-то и такие-то статьи других законов, ранее регулировавших эту сферу человеческих отношений.
Но когда новые правила принимаются в церкви, они не декларируют отмену прежних правил. Так было при принятии канонов в первом тысячелетии. Так происходит смена «Уставов» и в более близкие к нам времена, и в современности. «Духовный Регламент» Петра Первого никак не соотносил себя с церковно-правовыми обычаями Московской Руси. Поместный собор 1917-18 годов не принимал постановление об отмене действия Регламента.
Положение об управлении Русской Православной Церкви, принятое поместным собором 1945 года, ни словом не упоминает решения собора 1917-18 годов (при этом явно вытесняя их на обочину церковной жизни). Это же касается и Устава, принятого в 1988 году. Каждый раз, когда собор принимал новый Устав нашей церкви, он не принимал постановлении об отмене прежде бывших уставов и церковных законов.
В этом сказывается негласный принцип церковной жизни «не вместо, но вместе».
Воплощением этого принципа можно считать замечательного историка и богослова протоиерея Георгия Флоровского. В последние годы своей жизни он был профессором Принстонского университета. Университет выделил ему домик. Отец Георгий был женат, но бездетен. И вот когда он скончался, оказалось, что в его доме могла ориентироваться только его жена. Потому что у отца Георгия была странность: как историк и церковный человек, он патологически благоговейно относился к любой бумажке. То есть, любая бумажка, попадавшая в руки к отцу Георгию, никогда больше из этих рук не выходила.
«о. Георгий хранил все. «Я настоящий Плюшкин», — сознался он. Что бы ни появлялось в квартире — приносилось ли им самим или другими, — все это навсегда оставалось там. Не только книги, журналы, дневники, письма, открытки, но и рекламки, извещения, приглашения, брошюрки, предложения авантюрного плана, библиотечные уведомления, проспекты магазинов, церковные бюллетени, каталоги, календари, счета, чеки, марки, напоминания и всякие хитроумные «штучки», а также конверты, картонки и коробки, в которых они были доставлены, ленты, бечевки, проволока, которыми они были перевязаны». «Никогда не знаешь, что может пригодиться», — не слишком убедительно оправдывался он» (Блейн Э. Жизнеописание отца Георгия // Георгий Флоровский: священнослужитель, богослов, философ. М., 1995, с.162).
И это не просто личная особенность отца Георгия. Просто в нем предельно выпукло и ярко проявилась некая очень важная черта вообще церковного сознания.
Сама суть христианства в том, что «Слово стало плотью». Отсюда – восприятие истории и жизни Церкви как продолжающегося Боговоплощения в мире. История Церкви воспринимается как часть священной библейской истории. Это история о действиях Бога на земле, о том, как Бог искал Себе собеседников в мире людей.
И как прикосновение хотя бы ноги Христовой освящает все, на что она ступила – так в православном сознании все, к чему прикоснулась церковь, заслуживает благоговейного отношения.
Скажем, когда алтарник убирается в алтаре, собранный мусор и пыль он не может просто выбросить за порог. Поэтому священники 1990х годов вызывали недоумение у архитекторов своими требованиями: «нам еще и печка во дворе нужна». Какая печка? У нас тут предусмотрено современное отопление, хотите – теплые полы сделаем. А батюшка говорит – нужна именно печка, причем на улице. Желательно за алтарем. Это нужно именно для сожжения поминальных записок и прочего «священного мусора», побывавшего в алтаре.
Кроме того, при храме должен быть колодец. Он нужен не для того, чтобы брать из него воду, а для того, чтобы воду в него сливать. Освященная вода из крещальной купели после крестин не должна сливаться в канализацию. Ее нужно излить на «непопираемую землю». А где такую найти в городе? Поэтому надежней закачать ее в скважину до уровня, куда не досягнет собачья моча.
Если так нелегко расстаться даже с церковным мусором, то тем паче понятно крайне благоговейное отношение церкви к тому, что было установлено в ней ее разумом и ее властью. В том числе - к ее каноническим преданиям.
Поэтому церковное право растет как ствол дерева. Новые годовые кольца на дереве появляются, не отменяя прежних годовых колец, просто поверх их. Вот точно так же и в церковно-каноническом предании – нарастают новые правила, но они не отменяют прежних.
Оттого и появляются со временем серьезнейшие проблемы: как согласовать с собою канонические правила разных времен?
Первые 20 лет моей жизни прошли в коммунальной квартире. Отношения моей матери с соседками не были идеальными, и поэтому мать старалась поменьше времени проводить на общей кухне (одна кухня была у нас на три семьи). Может быть, поэтому кормежка моего детства была самой примитивной: магазинные пельмени, вареная курица, жареная колбаса, котлеты из кулинарии, гречка, посыпанная сахарным песком…
В итоге получилось, что в моем жизни с кулинарными изысками (креветки, улитки, авокадо…) меня знакомили, как правило, монахи.
И первым таким открытием стали для меня мясные рулеты. Это была весна 1988 года. Тогда в белорусском ЦК комсомола возникла идея провести теледискуссию на тему «Трудно быть молодым». На этом ток-шоу решили предоставить слово не только ударникам производства, не только комсомольцам, но и молодежи с неправильной политической ориентацией – хипарям, рокерам, а для полноты картины решили найти какого-нибудь такого молодого религиозного фанатика. Для чего обратились к минскому митрополиту Филарету. Своей семинарии в Белоруссии уже (еще) не было (закрыта в 1963 году, открыта в 1989-м). И митрополит вызвал к себе меня из Загорска.
Владыка принимал очень хорошо. Поселил в здании нового тогда епархиального управления (очень красивое и неожиданно-модернистское здание 1985 года постройки), звал к себе на завтраки и иные трапезы. И постоянным блюдом на столе были разнообразные мясные рулеты.
Я был в шоке: митрополит не только угощал меня, но и сам ел эти мясные нарезки. По моим семинарским представлениям это просто не лезло ни в какие рамки. Монахам мясо есть не положено!
Признаюсь, эту занозу я многие годы носил в своем сердце. Пока не узнал, про константинопольский собор (синод) во главе с патриархом Антонием 15 февраля 1389 года разбирал запрос одного митрополита, который, уже будучи архиереем, стал великосхимником, а спустя какое-то время обратился в синод с просьбой вернуть ему архиерейский статус. Синод ему отказал. Но при этом принял решение «Если кто, будучи облачен в малую схиму, будет призван к архиерейскому сану, таковой освобождается от принятых им на себя обетов».
(Лебедев А. П. Исторические очерки состояния Византийско-Восточной Церкви от конца XI до половины XV века: (От начала крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г.). М., 1892, с. 143: Les regestes des actes du Patriarcat de Constantionople. Vol. 1. Fasc. 6 / Ed. par J. Darrouzes. P., 1979. № 2846.; Gedeon M.I. Kanonikai diataxeis, epistolai, lyseis, thespismata ton hagiotaton patriarchon Konstantinoypoleos. T. 1. Kpl., 1888. S. 21-23. "... χω μην εκ μικρού σχήματος καλούμενος εις αρχιεροσύνην λύεται τον συνταγών... δια της αρχιερατικής τελετές"; " χω γαρ τον συνταγών δεσμός προλελυται δια του αρχιερατικού χαρίσματος").
Традиционно считается, что монашеские обеты троечисленны: безбрачие, нестяжальность, послушание. Поскольку послушание предполагает принятие устава того монастыря, в котором монах дает свои обеты и принимает постриг, его послушание может предполагать обет всежизненного поста (воздержание от мяса) и почти круглосуточную молитву.
(А может и не предполагать. В 1992 году, когда открылись границы между Молдавией и Румынией, молдавский митрополит Даниил (то есть митрополит румынской части Молдовы, нынешний патриарх Румынский) приказал во всех монастырях впредь отказаться от мяса для того, чтобы не отталкивать паломников из Бессарабии, которые воспитаны в русской традиции тотального отказа монахов от мяса).
Современная греческая практика говорит, что человек, давший обеты «великой схимы», вообще не может после этого получать церковно-иерархические степени, то есть он не может стать и не может быть епископом, а если до принятия схимы он не был священником, то и впредь не сможет им стать.
Формально с этим согласна и РПЦ, но на деле нарушает этот обычай: уже после принятия великой схимы в болезни получили назначения на кафедры схиархиепископ Алипий Погребняк (принял великую схиму в 2007 году, в 2014 году назначен епископом Краснолиманским, викарием Горловской епархии и возведен в сан архиепископа) и схиархиепископ Серафим Зализницкий (в августе 2003 года принял великую схиму с наречением имени Сергий, а в 2016 г. назначен епископом Шумским, викарием Тернопольской епархии). Оба уже был епископами к моменту принятия великой схимы.
Но принятие «малых обетов» не препятствует иерархическому продвижению. При этом понятно, что епископ, будучи «владыкой», уже не может быть просто «смиренным послушником». Он не может исполнять все правила своего родного монастыря ни в отношении поста, ни в отношении молитвы, ни в отношении социальной изоляции.
О том, как непросто бывает соединить личный аскетический пост с обязанностями епископа, говорит эпизод из жизни св. Иоанна Златоуста. Святитель Иоанн не просто был постником, еще он был язвенником. И потому мог позволить себе лишь очень непритязательную и невкусную пищу. И это стало одной из причин суда над ним.
В 403 году Акакий, епископ Верийский (городок в Сирии), прибыл в Константинополь и нанес визит местному архиепископу. Вместо ожидаемого богатого угощения св. Иоанн Златоуст предложил Акакию то, что eму обычно самому подавалось к столу. Акакий счел это личным оскорблением и, уходя, в присутствии некоторых клириков Иоанна бросил следующую фразу: «Я ему заварю кашу» (буквально «я ему приготовлю горшок» ἐуὼ αύτῶ άρτύω χύτραν) (Диалог Палладия, епископа Елеонопольского, с Феодором, о житии блаженного Иоанна, епископа Константинопольского, 6). Между прочим, до этого сей 80—летний старец был горячим и публичным почитателем Иоанна Златоуста…
Да, епископ должен быть гостеприимен… Один из самый несчастных людей, встреченных мною в жизни, был епископом. Иоанн (Николов) в 1988—2005 годах был настоятелем Рильского монастыря в Болгарии. По моим опять же семинаристским представлениям он был безобразно объемен. Конечно, у него был диабет. Но его работа состояла в том, чтобы вредить остаткам своего здоровья. Рильский монастырь для Болгарской церкви то же, что Троице-Сергиева лавра для церкви Русской. Это образцово-показательная витрина для знатных иностранцев. Когда я приезжал в этот монастырь (1989), в нем было всего пять насельников (при том, что его древние кельи вмещали до тысячи). И вот, пока два монаха служили, настоятель проводил дни в приемах бесконечных иностранных делегаций. По балканской традиции всем гостям в покоях игумена предлагали стандартный набор: стакан холодной воды, рюмка самогонки (ракии, цуйки, узо, сливовицы) и рахат-лукум. Все это стояло и на столике перед вл. Иоанном. И он вынужден был притрагиваться к этому ядовитому для него яству. Травя себя ради в общем-то совсем посторонних для него и монастыря людей. Но такие «дружественные встречи» с иностранцами были формой и условием выживания церкви в советских странах.
А Иоанн Златоуст был болезненным постником, дома никого не принимал и сам на императорские приемы не ходил. Соответственно, Константинополь был убежден в том, что он мизантроп и гордец, не желающий ни с кем встречаться и дружить. И это облегчило судебный процесс над ним.
Возможно, памятуя ту историю, синод 1389 года и принял решение об освобождении епископа от ранее данных им монашеских обетов. Впрочем, это решение была очень мало кому известно, пока я не напомнил о нем, и митр. Филарет в 1988 году скорее всего о нем тоже не знал. Но исполнял. Во всяком случае, епископы искренне радовались, когда я им про это рассказывал.
И это лишь часть непростой темы «монашество и архиерейство».