Почему Северо-Западный фронт не смог удержать оборону по Западной Двине и линии старой границы?
16 июля 1941 г. вышло постановление Государственного Комитета Обороны СССР № ГОКО-169сс, в котором сообщалось о предании суду военного трибунала «за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций» ряда командиров Красной Армии.
Первым в списке шёл бывший командующий Западным фронтом генерал-полковник Д. Г. Павлов. Пятым — бывший командир 41-го стрелкового корпуса Северо-Западного фронта И. С. Кособуцкий, обвиненный в сдаче противнику города Пскова. Но в итоге Кособуцкому повезло гораздо больше, чем Павлову — вместо него за сдачу Пскова и прорыв немцами «Линии Сталина» был расстрелян совсем другой человек. Далеко не всякое поражение имеет свое имя, очень часто неудачи (как и успехи) обусловлены объективными факторами либо же являются следствием случайности, неудачного для одной из сторон стечения обстоятельств. Ситуации, когда результат сражения целиком зависит от решения или поступка одного-единственного человека, на войне встречаются не слишком часто. Поражение Северо-Западного фронта в начале июля 1941 г. стало одним из тех редких случаев, когда исход сражения был предопределен цепью ошибок нескольких человек, приведшей к трагическим результатам.
* * *
26 июня 1941 г., около 7 утра по берлинскому времени, к шоссейному мосту через Западную Двину у Двинска (Даугавпилс) подъехали четыре грузовика советского образца. В них находилось несколько десятков солдат из 8-й роты 800-го полка особого назначения «Бранденбург» под командованием обер-лейтананта Кнаака, переодетых в советскую военную форму. Первый грузовик проехал через мост беспрепятственно, второй охрана все же попыталась остановить. Началась перестрелка, в ходе которой погиб Кнаак и пятеро его бойцов, ещё 20 были ранены. Охрана не успела взорвать мост, потому что не имела приказа на подобный случай — подобные ситуации будут повторяться и в дальнейшем.
Через час к мостам подошёл передовой отряд 8-й танковой дивизии 56-го моторизованного корпуса Эриха фон Манштейна — пехотная, танковая и сапёрная роты под общим командованием майора Вольфа. Отряд перескочил мост и ворвался в Двинск, при этом 3-я рота 59-го саперного батальона с тыла захватила второй мост — железнодорожный. Этот мост охрана попыталась взорвать, однако сработала только часть зарядов. Мост получил повреждения, но уцелел. В течение нескольких часов дислоцированная в Двинске еще до войны 201-я воздушно-десантная бригада полковника П. К. Гладилина пыталась удержать город, но к 12:50 по Берлину он был полностью занят противником.
Позднее за подобные вещи — использование военной формы противника при проведении диверсионных операций — немецкое командование расстреливало американских парашютистов. Но в данном случае Манштейна произошедшее ничуть не взволовало: в своих мемуарах, касаясь этого периода боевых действий, он предпочитает обвинять в нарушении «законов и обычаев войны» советскую сторону.
27 июня передовые части 1-й танковой дивизии 41-го моторизованного корпуса генерал-лейтенанта Рейнгарда вышли к городу Екабпилс (Якобштадт), расположенному на левом берегу реки ниже по течению и в 80 км северо-западнее Двинска. Здесь тоже была совершена попытка захватить мосты с помощью переодетых в советскую форму диверсантов из «Бранденбурга». Однако командовавший подрывниками саперный лейтенант успел взорвать мост, и противнику на некоторое время пришлось остановиться. Правда, передовой отряд дивизии (2-й батальон 113-го мотострелкового полка под командованием майора фон Киттеля) смог переправиться через реку на подручных средствах и 28 июня захватить плацдарм на правом берегу Двины в районе города Крустпилс.
27 июня начальник Генерального штаба ОКХ генерал-полковник Гальдер отметил в своем дневнике «проблематичность» переправы через реку в районе Екабпилса. Одновременно он указывал, что на Екабпилс действует только одна 36-я моторизованная дивизия 41-го мотокорпуса (это было не совсем так). На следующий день Гальдер записал:
«Группа армий „Север“ должна теперь сосредоточить в районе Двинска достаточно сильную ударную группу, чтобы оказаться в состоянии начать наступление на Остров. Видимо, необходимо совершить одновременный рейд на Крустпилс, чтобы обеспечить наведение в этом районе моста через Западную Двину».[316]
В 41-м моторизованном корпусе имелось ограниченное количество переправочных средств, поэтому немецкое командование распорядилось сместить маршруты движения основных сил 4-й танковой группы правее, ближе к Двинску. В результате правофланговая в корпусе 6-я танковая дивизия вынуждена была растянуть свой фронт на 45 км — от Ливаны в 25 км от Екабпилса до Илуксте в 10 км от Двинска. На правом фланге дивизии двигалась боевая группа «фон Зе-кендорф», на левом — боевая группа «Раус», промежуток между ними прикрывался 57-м танковым разведывательным батальоном майора Линнбруна.
Мост в Ливаны советские саперы тоже успели взорвать. Однако фронт в пару десятков километров на этом участке держала лишь малочисленная группа Гурьева — 10-я воздушно-десантная бригада, усиленная стрелковым батальоном. Поэтому танкисты Рауса смогли переправиться через Двину и к 29 июня продвинуться за реку на 10 км.
29 июня части 36-й моторизованной дивизии также смогли переправиться через Двину и занять плацдарм в районе Плявинаса. К 30 июня немецкие саперы построили в Ливанах и Крустпился два наплавных моста, однако они имели малую пропускную способность и могли выдерживать только легкие танки. Основным плацдармом продолжал оставаться Двинск.
Командование Северо-Западного фронта вовремя оценило его значение. Уже 27 июня командующий войсками фронта генерал-полковник Ф. И. Кузнецов распорядился начать отвод войск за линию Западной Двины, в результате чего удалось избежать катастрофических потерь в живой силе и несколько улучшить управляемость войск. 28 июня Гальдер отметил в своем дневнике, что для фронта группы армий «Север» «характерно небольшое число пленных наряду с очень большим количеством трофейного имущества».
Против плацдарма в Двинске была брошена сводная группа генерал-лейтенанта Акимова — две бригады 5-го воздушно-десантного корпуса и два сводных полка, собранных из отступающих частей. Однако наспех подготовленная контратака успеха не дала. 27 июня командующий фронтом докладывал Народному комиссару обороны:
«Во исполнение вашего приказа вчера организовал атаку по возвращению Двинск. К вечеру 26.6.41 г. Двинск был возвращен, но предпринятый противником ожесточенный налет авиации, продолжавшийся три часа, при возобновившихся атаках пехоты с танками противника вынудил снова оставить Двинск. Организую сегодня ночью вторую контратаку для овладения Двинск с вводом 46-й танковой дивизии 21-го механизированного корпуса (имеет 5 танков). Выделил для руководства двух стойких генералов — Акимова и Белова. При атаке Двинск сбито 7 бомбардировщиков и уничтожено 5 танков, остальные танки загнаны в город, скрылись за домами».[317]
В свою очередь генерал Акимов описывал этот бой в докладе Кузнецову ещё более сдержанно:
«Согласно вашему личному приказу организовал наступление по овладению городом Двинск с 17:00 26.6.41 г.
Наступление захлебнулось. Отдельные взводы и отделения проникли в город с северной и северо-восточной окраин города, но подведенными резервами и особенно усилившимся автоматическим огнем и артиллерией противника были отброшены.
Противником была применена масса автоматического оружия, крупнокалиберные пулеметы, танки как неподвижные огневые точки. Масса огня применялась из окон домов, чердаков и с деревьев.
В результате трехчасового боя наши части были отброшены. Основные причины нашего неуспеха — совершенное отсутствие с нашей стороны танков и очень малое количество артиллерии — всего 6 орудий».[318]
В тот же день части 3-й моторизованной дивизии 56-го мотокорпуса переправились через Западную Двину севернее Двинска, серьёзно расширив существующий плацдарм. Моторизованные разведывательные отряды немецких частей были выброшены на Резекне (где находился штаб фронта) на Дагду северо-восточнее и восточнее Двинска, создав у советского командования впечатление о высадке немцами воздушных десантов. Командование фронта вынуждено было перебазироваться в Псков, что вновь отрицательно сказалось на управлении войсками.
В 5 часов утра 28 июня началась новая атака на Двинск. Помимо группы Акимова в ней участвовал подошедший сюда накануне 21-й механизированный корпус генерал-майора Д. Д. Лелюшенко.
На самом деле корпусом он был только по названию: к началу войны его формирование еще не было закончено. Формально корпус был укомплектован личным составом на 80–90 % (то есть имел 28–30 тысяч человек), однако 70 % бойцов составляли новобранцы апрельско-июньского призыва, большая их часть даже не имела оружия. Поэтому 17 тысяч «бойцов» просто были оставлены в районе Опочки на строительстве оборонительных сооружений. Автотранспортом корпус был обеспечен всего на 10–15 %, на фронт его части выступили со значительным некомплектом артиллерии, станковых и ручных пулеметов и автоматических винтовок, а также минометов. Большинство 76-мм пушек были без панорам, а малокалиберные зенитные автоматы — без дальномеров, поступивших уже в ходе боевых действий.[319]
Сам Лелюшенко в боевом донесении от 29 июня характеризовал его так: «Части корпуса фактически представляют из себя моторизованные группы, сформированные за счет старослужащих и частью молодых бойцов». Три дивизии, выброшенные к Двинску, имели в своем составе около 10 тысяч человек, 129 орудий 45 и 76 мм и какое-то количество легких и плавающих танков. 24 июня в корпус прибыло 105 машин БТ-7 и 2 танка Т-34.[320]
46-я танковая дивизия корпуса атаковала с севере, 42-я танковая дивизия — с востока, 185-я моторизованная дивизия двигалась во втором эшелоне. К 7 часам частями 46-й танковой дивизии В. А. Коп-цова было захвачено село Малинова в 12 км от Двинска; обойдя его, танкисты ворвались на северную окраину Двинска. Однако продвижение 42-й танковой и 185-й моторизованной дивизий задержалось — попав под удары авиации противника, они были остановлены в 15–20 км от города.
Немцам удалось не только укрепить плацдарм: на третий день сюда уже начали подходить пехотные части. Так 42-я танковая дивизия в районе Краславы была вынуждена вступить в бой с переправившимися здесь частями 121-й пехотной дивизии противника. В 8–10 км восточнее Двинска была сорвана переправа частей 3-й моторизованной дивизии немцев. Согласно мемуарам Лелюшенко, при уничтожении немецкого плацдарма было взято в плен 285 человек, в том числе 10 офицеров; на поле боя осталось около 400 трупов, 16 подбитых орудий и 26 миномётов.[321] Следует отметить, что в докладе об этом бое указано гораздо более скромное число пленных — 37 человек; позднее Лелюшенко докладывал, что всего за месяц боев корпусом было взято 53 пленных.
Приказом командира 42-й танковой дивизии майора через Двину для разведки был отправлен отряд капитана Иванова — пять плавающих танков Т-38 с небольшим десантом мотопехоты. Этот отряд дезорганизовал движение в тылу противника, по донесению командира уничтожил на дорогах до сотни автомашин, а по свидетельству Манштейна — даже атаковал расположение отдела тыла штаба 56-го моторизованного корпуса. Затем он без потерь вернулся на свой берег.
«Окраины и улицы Даугавпилса были усеяны сотнями вражеских трупов, кругом пылали вражеские танки, торчали стволы разбитых орудий. Стояли покореженные автомашины. Командир 8-й немецкой танковой дивизии генерал Бранденбергер укрылся со своим штабом в крепости на южной окраине города» — так описывает Д. Д. Лелюшенко бой 28 июня в своих мемуарах.[322]
Однако в Двинске уже находились основные силы 56-го моторизованного корпуса, поэтому атаки против превосходящего противника не имели шансов на успех. К вечеру бойцы 21-го механизированного корпуса еще продолжали цепляться за северо-восточную окраину города, однако правее них части 5-го воздушно-десантного корпуса были выбиты немцами из города и отброшены на 8–10 км к северу; возникла угроза обхода противником правого фланга мехкорпуса.
В итоге командование корпуса приняло решение отвести войска на более удобный оборонительный рубеж по линии озер Рушоны и Дридза в 15–20 км северо-западнее города. 46-я танковая дивизия заняла оборону на рубеже Бети, Лейтани; 185-я мотодивизия — по линии Аулеяс, Сакова; 42-я танковая дивизия — у деревни Шкипи, Гейби. Справа, севернее Двинска продолжал держать оборону 5-й воздушно-десантный корпус; восточнее, вдоль берега Западной Двины, располагались фланговые отряды механизированного корпуса, а левее их — части 112-й стрелковой дивизии (из состава Западного фронта).
Приказом Лелюшенко № 4 от 20:00 29 июня соединениям корпуса была поставлена задача: не допустить продвижения противника от Двинска на Резекне, Лудза и Себеж, упорной обороной нанести врагу максимальные потери и «упорной обороной с переходом к подвижной, в случаях, вызываемых обстановкой, нанести противнику максимальное поражение, используя для этого не только короткие удары, но и приспособление местности для парализования продвижения механизированных частей противника».[323]
За день боёв силами 21-го механизированного корпуса, по нашим данным, было подбито и уничтожено 42 вражеских танка, 34 орудия, 32 миномёта, около 250 автомашин и до тысячи солдат противника. При этом взято около 300 пленных — весьма неплохой результат по меркам 1941 г.!
За 28 и 29 июня потери корпуса (без 46-й танковой дивизии, переданной в распоряжение группы Акимова) составили 30 человек убитыми, 40 — пропавшими без вести и 387 — ранеными. Погибли начальник штаба 46-й танковой дивизии подполковник Авдеев и командир артиллерийского полка 46-й танковой дивизии подполковник Карасев; пропал без вести полковник Василевский. Были ранены командир 46-й танковой дивизии полковник Копцов, замполит 42-й танковой дивизии полковой комиссар Чурилов и командир 91-го танкового полка подполковник Ермонов. Потери в технике составили 4 танка, 9 бронемашин, 24 автомобиля и 11 орудий.[324] При этом командование немецкого 56-го моторизованного корпуса только за 28 июля отчиталось о 78 подбитых советских танках!
Но даже если считать, что потери 46-й танковой дивизии были не меньше, чем в остальных двух дивизиях вместе взятых, очевидно, что противник понес как минимум не меньший урон. Поэтому Лелюшенко имел все основания докладывать, что «настроение бойцов и командного состава, несмотря на отсутствие штатной материальной части, недостаток горючего, боеприпасов и продовольствия, — отличное».
29 июня 21-й мехкорпус вошел в состав вновь создаваемой 27-й армии — вместе с остатками 5-го ВДК, двух сводных полков, 110-го артиллерийского полка РГК и продолжающих отходить через Двину частей 16-го стрелкового корпуса. Однако армия эта была только по названию — на протяжении всех последующих боёв её общая численность не превышала численности одной немецкой танковой дивизии.
Тем временем Ф. И. Кузнецов докладывал Ставке:
«У Двинск наши силы: две воздушно-десантные бригады, из коих одна фактически не существует из-за понесенных потерь, два сводных полка, сформированных из отставших, остатки 2-й танковой дивизии без единого танка и 46-я моторизованная дивизия 21-го механизированного корпуса — всего 1000 человек.[325]
Силы противника вДвинск: не менее пехотной дивизии, установлено 100 танков и повседневное превосходство в воздухе.
21-й механизированный корпус танков „KB“ не имеет, что подтвердил только что лично командир корпуса Лелюшенко и помощник командира корпуса бригинженер Кац. Очевидно, танки в пути. Усиленный стрелковый полк 112-й стрелковой дивизии не прибыл.
28.6.41 г. атака у Двинск проведена фактически одной нашей пехотой, понесшей серьезные потери. Противник огнем артиллерии, огнеметов и пулеметов атаку отразил. В атаке уничтожены две роты пехоты противника. Наши потери свыше 600 человек только ранеными.
1-й авиационный корпус 28.6.41 г. удара по Двинск не нанёс. 29.6.41 г. тоже, видимо, не вылетал. То же и 4-я смешанная авиационная дивизия.
Третья атака одной нашей пехотой не приведёт к успеху; прошу доложить Народному комиссару обороны атаку отложить до сосредоточения 24-го и 41-го стрелковых корпусов. До получения ответа остаюсь на месте».[326]
Как мы видим, командование фронта имело довольно-таки фантастические представления о произошедшем, причем занижались как наши боевые возможности, так и силы противника. Оперативная сводка штаба фронта от того же дня сообщала о противнике следующее.
«…Двинское направление.
…В боях участвует 226-я пехотная дивизия, усиленная одним артиллерийским полком и группой танков.
В районе Плявинас противник сосредоточил не менее пехотной дивизии с танками и в ночь на 29.6.41 г. переправил на плотах до двух пехотных полков с танками на северный берег р. Зап. Двина.
Крустпилс занят противником, откуда [он] ведет дальнейшее наступление силой до двух пехотных дивизий с танками».[327]
Это сообщение отдает паникой. В действительности плацдармы в районе Екабпилса первоначально рассматривались немцами как второстепенные. Мосты в этом районе были взорваны советскими войсками, а с помощью импровизированных наплавных мостов быстро усилить группировку на плацдармах было невозможно. В этом районе оборонялись две дивизии 11-го стрелкового корпуса, здесь же разворачивался перебрасываемый с левого берега через Ригу 12-й механизированный корпус. Сил для обороны в этом районе вполне хватало. Гораздо более опасным являлся плацдарм у Ливаны, где к вечеру 30 июля на правом берегу уже сосредоточилась большая часть 6-й танковой дивизии. Однако именно на него советское командование обратило на него меньше всего внимания.
30 июня Гепнер доложил командующему группой «Север», что 4-я танковая группа будет готова к продолжению наступления только 2 июля. 6-я танковая дивизия должна была атаковать с плацдарма у Ливаны, 1-я танковая и 36-я мотострелковая — с плацдарма у Крустпилса, нанося вспомогательный удар от Плявинаса.
Реальное соотношение сил в полосе Северо-Западного фронта на 1 июля 1941 года было следующим.
ПРОТИВНИК
(группа армий «Север»)[328]
18-я армия
291 пехотная дивизия;
26-й армейский корпус — 61-я и 217-я пд;
207 охранная (Sich.) дивизия;
1-й армейский корпус в составе — 11-я, 1-я пд, 21-я пд;
38-й армейский корпус (резерв армии) — 58-я и 254-я пд.
4-я танковая группа
41-й моторизованный армейский корпус — 1-я и 6-я тд, 269-я пд, 36-я мд;
56-й моторизованный армейский корпус — 290-я пд, 8 тд, 3 мд;
Моторизованная дивизия СС «Мёртвая голова» (резерв группы).
16-я армия
10-й армейский корпус — 30-я и 126-я пд;
27-й армейский корпус — 122-я и 123-я пд;
2-й армейский корпус — 121-я, 12-я, 32-я и 253-я пд;
13-й армейский корпус (резерв армии) — 206-я и 251 пд, 281-я охранная дивизия.
Резерв группы армий — 281-я охранная дивизия.
Таким образом, в группе армий «Север» насчитывалось 29 дивизий — 3 танковых, 3 моторизованных и 23 пехотных. В предыдущих боях дивизии понесли некоторые потери, особенно в боевой технике, но укомплектованность личным составом продолжала оставаться близкой к штатной (порядка 15 тысяч человек в дивизии).
Бронетанковая техника 4-й танковой группы[329]
Кроме того, танковой группе был придан 616-й батальон истребителей танков (27 САУ Panzerjager I), a пехотным дивизиям 16-й и 18-й армий — 185-й батальон и пять отдельных дивизионов штурмовых орудий — в общей сложности 48 САУ Stug.III. Таким образом, в группе армий насчитывалось 684 танка и САУ, из них 466 легких и 218 средних.[330]
СОВЕТСКИЕ ВОЙСКА
(Северо-Западный фронт)
8-я армия
12-й мехкорпус — 23-я и 28-я тд, 202-я мд;
3-й мехкорпус — 2-я и 5-я тд, 84-я мд;
10-й стрелковый корпус — 10-я и 11-я сд;
11-й стрелковый корпус — 48-я и 125-я сд;
Управление 65-го стрелкового корпуса;
22-я стрелковая дивизия НКВД.
11-я армия
1-й мехкорпус — 3-я тд, 163-я мд, 5-й мцп;
16-й стрелковый корпус — 5-я, 33-я и 188-я сд;
41-й стрелковый корпус[331] — 111-я, 118-я и 235-я сд.
90-я стрелковая дивизия;
126-я стрелковая дивизия;
128-я стрелковая дивизия.
27-я армия
21-й мехкорпус — 42-я и 46-я тд, 185-я мд;
24-й Латвийский территориальный корпус[332] — 181-я и 183-я сд;
5-й воздушно-десантный корпус — 9-я, 10-я и 201-я вдбр.
67-я стрелковая дивизия;
3-я стрелковая бригада.
Соединения фронтового подчинения
29-й стрелковый корпус — 179 сд;
22-й Эстонский территориальный корпус[333] — 180-я и 182-я сд;
23-я стрелковая дивизия.
Итак, формально в составе фронта имелось 33,5 счетных дивизии,[334] в том числе 7 танковых и 4 моторизованных. Однако к этому моменту часть дивизий передовых корпусов уже была разгромлена, в то время как один стрелковый корпус (41-й) еще выдвигался из тыла, а два территориальных корпуса (24-й и 22-й) в бой пока не вводились. Кроме того, в район Пскова из-под Красногвардейска (Гатчина) по железной дороге были направлены две дивизии 1-го механизированного корпуса — 1-я танковая и 163-я моторизованная.
Изначальная укомплектованность соединений тоже была очень разной — от 10–12 тысяч в самых комплектных дивизиях, до 6–8 и даже 4 тысяч. Например, количество сил в 27-й армии, согласно оперативной сводке штаба фронта за 30 июня[335] было следующим.
• 10-я воздушно-десантная бригада 5-го ВДК — 667 человек и 7 орудий, к исходу дня под давлением группы Рауса отошла на рубеж юго-западный берег озеро Лубана и к селу Сондори.
• 201-я воздушно-десантная бригада — 400 человек, оборонялась по рубежу от озера Бети до Шумская.
• 1-й стрелковый полк — 300 человек, занимал рубеж Бебры, Яшмуйжа.
• 46-я моторизованная дивизия — 400 человек и 7 орудий, оборонялся от станции Аглона до озера Бети.
• 185-я моторизованная дивизия — 2259 человек, 23 полевых и 33 противотанковых орудия, занимал рубеж от Шумской до Краславы.
• 42-я танковая дивизия — 270 человек, 14 орудий и 7 танков, оборонялась в районе Краславы и южнее.
Итак, в составе армии было 4296 человек — днем раньше командование фронта докладывало о 5000. Необходимо отметить, что здесь, как и раньше, указывался только боевой состав соединений, то есть число «штыков». Кроме того, штаб фронта не учитывал прочие части, отошедшие и продолжающие отходить в полосу армии. Точно так же пару лет спустя немецкие войска будут отчаянно отбивать атаки десятикратно (на бумаге) превосходящих их советских сил…
Таким образом, противник значительно превосходил советские войска в подвижности и имел существенное превосходство в численности личного состава — двух или даже трехкратное. Однако это превосходство не было подавляющим, а наличие водной преграды позволяло на какое-то время задержать врага. Боевые действия 27-й армии против 56-го моторизованного корпуса показывают, что боевой дух советских войск был достаточно высок и они могли какое-то время удерживать оборону даже против многократно превосходящих сил противника.
29 июня приказом № 0096 Ставка предписала командующему Северо-Западным фронтом генерал-полковнику Ф. И. Кузнецову«продолжать оборону на фронте Рига, Якобштадт, озеро Лукнас, имея главной своей задачей не допустить противника со стороны Двинска и от Якобштадта в северном и северо-восточном направлениях». В качестве дополнительной меры предлагалось фронтовые резервы в составе 22-го и 41-го стрелковых корпусов, а также прибывающего в распоряжение фронта 1-го механизированного корпуса сосредоточить на старой границе в районе Пскова, Острова, Новоржева и Порхова. Этими силами следовало создать прочную тыловую оборону по линии Псковского и Островского укрепрайонов «линии Сталина», тем самым предотвратив возможный прорыв немецких моторизованных частей к Ленинграду.
Однако командующий фронтом принял другое решение — оставить рубеж обороны по Западной Двине и отвести войска на линию старой границы. Видимо, на его решение повлияло приведенное выше сообщение о создании противником сразу двух плацдармов в районе Крустпилса и Плявинаса.
Здесь позволим себе небольшое отступление. Некоторые историки критикуют советское командование за то, что в ходе тяжелейших боев лета и осени 1941 г. оно пыталось слабыми силами удерживать обойденные с флангов позиции и постоянно наносить контрудары. Дескать, гораздо разумнее было бы отойти подальше, подтянуть из тыла резервы и занять прочную оборону по удобному рубежу, о который обязательно разобьется немецкое наступление.
Однако именно это и предполагал сделать командующий Северо-Западным фронтом. В 13:00 30 июня он доложил Ставке свое решение:
«Ввиду того что сосредоточение 41 ск, реорганизация 22 и 24 ск, выдвижение 1 мк могут быть закончены к исходу 3.7, а крупные силы, противника на якобштат-псковском и двинско-псковском направлениях могут подойти к УР на левом крыле фронта тоже к этому времени, а также быть и ранее, что создает угрозу уничтожения 8-й и 27-й армий по частям, — решил отказаться от удержания рубежа Зап. Двины и, сохранив имеющуюся силу, начать отход на укрепленную полосу, энергично приводя ее в боевую готовность; создать сильную ударную группу на псковском направлении для контрударов и упорной обороны определенных Вами направлений».[336]
Таким образом, командующий фронтом предлагал срочно начать переброску в район Пскова и Острова 22-го Латвийского и 24-го Эстонского территориальных корпусов, еще не введенных в бой из-за их ненадежности. Здесь же должны были занимать оборону по линии старых укрепрайонов передаваемые фронту 1-й механизированный и 41-й стрелковые корпуса. Под их прикрытием предполагалось развернуть войска, отводимые с линии Двины. Одновременно Кузнецов предлагал начать эвакуацию Моонзундских островов и отвод войск 8-й армии от Риги на новый рубеж обороны по южной границе Эстонии.
Однако Ставка категорически воспротивилась инициативе командующего Северо-Западным фронтом. Буквально через несколько часов Кузнецову была отправлена директива, подписанная Г. К. Жуковым:
«Вами приказ Ставки 0096 не понят. Сложившаяся обстановка требует в течение ближайших трех-четырех дней задержать противника на рубеже Зап. Двины. Ставка требует выполнения приказа 0096. Примите все меры, [чтобы] не допустить распространения противника на северном берегу Зап. Двины. Используйте всю авиацию для систематической бомбежки днем и ночью переправ и переправляющихся частей противника. Об исполнении донести».
Как мы видим, отход войск фронта с рубежа Западной Двины вовсе не воспрещался — но он должен был проходить более организованно, с одновременным удержанием силами прикрытия оборонительного рубежа по реке. Ведь не секрет, что именно отступление является самым сложным видом боевых действий, где важно сохранить как управляемость войск, так и моральное состояние бойцов и командиров. Пока танковые и моторизованные дивизии противника сковывались контрударами под Двинском и Крустпилсом, у Северо-Западного фронта оставалось время создать новую линию обороны на рубеже старых укрепрайонов и по линиям рек Великая и Череха.
Однако имелась и другая причина, по которой отступать от Двины было нельзя. На южном берегу реки еще оставалось большое количество разрозненных советских частей, беспорядочно отступавших к реке. Они не имели никакой связи с командованием, и, судя по всему, Кузнецов просто числил их уже погибшими — так еще в донесении Народному комиссару обороны от 28 июня он сообщал:«2-я танковая дивизия, видимо, погибла. 11-я армия как соединение не существует. Положения 5, 33, 188, 128, 23 и 126-й стрелковых дивизий, 5-й танковой дивизии и 84-й моторизованной дивизии не знаю».[337] А тем временем все эти войска отходили к Двине, стремясь переправиться через неё; оставить линию реки означало обречь их на гибель.
Да и ситуация на фронте не была столь катастрофичной, как представлялось штабу Кузнецова. Помимо Двинска, противнику так и не удалось нигде захватить исправных мостов через Двину. Правда, 28–29 июня немцам удалось переправиться через нее еще в трех местах, но на большей части фронта такие попытки были отбиты. Заметим, что в конце сентября и начале октября 1943 г. вышедшие к Днепру советские войска захватили до десятка плацдармов только в полосе 1-го и 2-го Украинского фронтов, однако «вскрыть» удалось только три из них — один в октябре и два в ноябре.
Дальше всего немцы продвинулись с плацдарма у Ливаны — как мы видели выше, 30 июля оборонявшиеся здесь части группы Гурьева отошли к озеру Лубана. Однако фактически войска 6-й танковой дивизии не продвинулись на такую глубину, к вечеру она достигла лишь села Рудзеты в 20 км от реки. Дивизия наступала практически параллельно шоссе Двинск — Псков в 30 км западнее него. 1 июля передовые отряды дивизии прошли еще 25 км и вышли к Варакляны (10 км западнее Виляны).
Против образовавшихся по обе стороны от Екабпилса плацдармов были развернуты силы 11-го стрелкового корпуса (48-я и 125-я стрелковые дивизии) и 12-го механизированного корпуса. 30 июня его 28-я танковая дивизия с 10-м мотоциклетным полком занимала оборону на участке от Коакнесе до Плявинаса, 202-я мотострелковая дивизия — между Плявинасам и Крустпилсом. 23-я танковая дивизия сосредоточилась в районе Эргли (30 км севернее Плявинаса) с задачей подготовить контратаку на Плявинас.[338]
В течение ночи на 30 июня противник восемь раз пытался переправиться через реку, но все его попытки были отбиты. В 18 часов штабом корпуса в район Лыеградэ (в сторону Крустилса) была выслана разведывательная группа в составе трех танков и взвода мотопехоты с задачей разведать переправу противника через реку Айвиэксте.
К этому моменту в мехкорпусе имелось около 9 тысяч человек личного состава, 50 танков и 47 орудий.[339] Как мы увидим ниже, в 11-м стрелковом корпусе на 4 июня, то есть после тяжелого отступления, все еще оставалось 8769 человек — то есть на 1-е число корпус насчитывал как минимум 10–12 тысяч. Сюда же от Гулбене была выдвинута 181-я дивизия 24-го Латвийского территориального корпуса. Из-за отсутствия штаба 12-го мехкорпуса его войска были подчинены штабу 65-го стрелкового корпуса, не имевшему собственных войск. Даже если имевшихся здесь сил и не хватало для того, чтобы сбросить в реку успевшие переправиться части трех немецких дивизий, то для блокады плацдармов их было вполне достаточно.
Утром 30 апреля противнику удалось захватить мосты в Риге — но через несколько часов они были отбиты контратакой частей 10-го стрелкового корпуса 8-й армии и взорваны лишь поздно вечером, после переправы остатков 90-й стрелковой дивизии и других наших войск с южного берега.
К 30 июня советские войска в основном продолжали удерживать оборону по правому берегу Западной Двины. Ни один из новых плацдармов не давал противнику возможности быстро сосредоточить войска и перейти в наступление — даже часть тылов 41 — го моторизованного корпуса Рейнгарда позднее пришлось переправлять через мосты в Двинске. На 1 июня был намечен контрудар против Крустпилса силами 202-й моторизованной и 181-й стрелковой дивизий.
Манштейн, согласно его послевоенным утверждениям, рвался вперед — но командование группы армий сочло за лучшее придержать 56-й мотокорпус до тех пор, пока Рейнгард не сможет начать наступление с плацдармов у Крустпилса.
Вот в такой ситуации в 20:45 30 июня командование Северо-Западного фронта, ещё не успев получить запрещающей директивы Жукова, отдало подчиненным ему соединениям приказ на отход с линии Западной Двины.
Первое. Противник продолжает наступление на крустпилс-псковском и двинско-псковском направлениях. Крупные колонны мотомеханизированных войск и пехоты обнаружены в движении из района Каунас на направлениях: Паневежис, Екабпилс; Утена, Даугавпилс. Противник, по-видимому, стремится разорвать фронт на стыке 8-й и 27-й армии и не допустить отхода 8-й армии на восток с одновременным захватом укрепленных районов до отхода наших войск.
Второе. Задачи войск Северо-Западного фронта: не допустить прорыва занимаемого фронта со стороны Крустпилс и Даугавпилс на северо-восток, прочно закрепить и удерживать всеми силами Псковский, Островский и Себежский укреп