Доколе коршуну кружить?..
Во время Крымской войны Николай Некрасов написал одно из лучших своих стихотворений – «Внимая ужасам войны» (1855), в котором, кажется, впервые в русской поэзии (если не брать песенный фольклор) раскрывает, быть может, самую трагическую сторону безумия человеческой бойни: «Одни я в мире подсмотрел / Святые, искренние слёзы – / То слёзы бедных матерей! / Им не забыть своих детей, / Погибших на кровавой ниве…»
Александр Блок в начале следующего века, когда грянет Первая мировая, продолжит вечную литературную тему. Но у Блока образ матери уже олицетворяется с самой Россией: «Идут века, шумит война… / А ты всё та ж, моя страна, / В красе заплаканной и древней. / – Доколе матери тужить? / Доколе коршуну кружить?» («Коршун»).
Участник Великой Отечественной войны поэт Сергей Орлов писал о своём поколении: «Война встаёт в стихах поэтов в женских образах, самых близких на свете людей – матерей, отдавших свою молодость полям и детям в дни великой страды».
В стихотворении Константина Симонова «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…» через образы матерей, простых крестьянок, с исповедальной пронзительностью открывается и трагедия войны, и русская история, и вера в непобедимость народа, ибо и в самую трудную минуту, как пишет поэт: «Ты помнишь, старуха сказала: – Родимые, / Покуда идите, мы вас подождём». И, может быть, самая главная, метафизическая тайна открывается в час испытания: «Ты знаешь, наверное, всё-таки Родина – / Не дом городской, где я празднично жил, / А эти просёлки, что дедами пройдены, / С простыми крестами их русских могил…»
Бесценным документом являются стихи и письма грузинского поэта Мирзы Геловани (1917–1944), погибшего при форсировании Западной Двины. Невозможно без волнения читать его строки: «Мама, как я благодарен вам за то, что вы привили мне любовь к оружию с детства. Любовь к оружию, правде и мужеству. Грузинские матери всегда без слёз провожали сыновей на верную смерть, потому что смерть за Родину не нуждается в слезах». И как поразительно перекликаются его слова со стихотворением К. Симонова: «Я уже познакомился с Россией и рад, что она так хороша. В маленьких прифронтовых деревушках у меня уже есть хорошие знакомые. Встречая и провожая меня, они говорят: «Да хранит тебя Бог, сынок!» Осенив меня крестом, просят не забывать их».
Пожалуй, за всех идущих в бой беззащитно-детское сокровенное сыновнее чувство выразил прекрасный поэт-фронтовик Николай Петропавловский, написавший в первый год войны:
Сначала шепчут слово «мама».
Потом уже кричат:
«Ура!»
И ни одной эмоции, ни одной, казалось бы, негероической бытовой детали на фоне батальных сцен нельзя пропустить. В поэтической канве антологии «Когда играют марш «Прощание славянки» в сжатом виде представлена, можно сказать, ВСЯ эпопея о Великой Отечественной войне, своего рода коллективная «Илиада», коллективный эпос, где каждая строка, каждый сюжет по силе личного человеческого потрясения и художественной правды равновелики страницам гомеровского эпоса.
Николай Петропавловский (1921–1995),
участник Великой Отечественной войны
Траншейка
А ты кричал под бомбой «мама!»,
Когда метнулась смерть в глаза?
Когда кощунственная «рама»
Тебя попятила назад –
В скребок
чуть вырытой траншейки?
А бомба целилась в висок.
Уже прошила телогрейку.
И ты –
впечатался в песок...
И не стыжусь,
что грыз я землю.
Я из траншейки встал опять.
Комбат промолвил,
вспомнив Ельню:
«Солдатом стать –
высотку взять».
И у меня нет глубже шрама,
Чем та траншейка у бугра...
Сначала шепчут слово «мама».
Потом уже кричат:
«Ура!»
1941
Анатолий Абрамов (1917–2005),
участник Великой Отечественной войны (Карельский фронт)
Мать солдата
К этому местечку через грязь,
через все ухабы и колдобины
добиралась мать – и добралась
до сынка, что был солдатом Родины.
Мать слыхала, здесь они легли,
и, как молвят, здесь зарыли в поле их,
где могилой ставшею земли
матери всех слёз ещё не пролили.
Вот она и выплачется здесь,
утолит печали материнские...
А про то, что в ней и это есть –
свет души и силы исполинские.
Что она ещё все дни в труде,
рук её никто не видел сложенных...
Что об этом? Так оно везде,
где живут, как людям жить положено.
И когда назад она пошла,
скорбью переполненная дó сердца,
знал я: дома ждут её тепла
правнуки, что на колени просятся.
Николай Рябинин (1918–1985),
участник Великой Отечественной войны
Старые письма
Перевяжу их шёлковой тесьмой
И развяжу и перечту с волненьем…
Но было время, получу письмо,
Прочту его и брошу с сожаленьем.
Куда девать? В кармане места нет:
В нём нож, блокнот, с махоркою кисет.
И в ранце места и подавно мало.
Поклоны, поцелуи и привет –
Всё не однажды на костре пылало.
Но письма те, которые всегда
Так начинались: «Дорогой сыночек!..» –
Я сохранил на долгие года.
И пусть они без запятых, без точек,
Никто так не напишет никогда,
Как мать писала: «Дорогой сыночек…»
Александр Твардовский (1910–1971),
участник Великой Отечественной войны
* * *
Война, война. Любой из нас,
Ещё живых людей,
Покуда жив, запомнил час,
Когда узнал о ней.
И как бы ни была она
В тот первый час мала,
Пускай не ты – твоя жена
Всё сразу поняла.
Ей по наследству мать её
Успела передать
Войны великое чутьё,
А той – другая мать…
1942
Николай Благов (1931–1992)
Памятник
Поставили гранитного навеки.
С винтовкой, честь по чести, –
Как в бою.
Мать привезли из дальней деревеньки:
– Ну, узнаешь?
– Да вроде узнаю.
А что там вроде!..
Если б без оружья
Да если б строгость соскоблить с лица,
Тогда бы стал похожим он на мужа,
А сын другой,
Хотя и был в отца.
Живого разве мыслимо из камня?!
А так похож.
Известно – возмужал...
Да если б сын
Да встретил мать глазами –
Да разве б он на месте устоял!
Константин Баёв (1916–1943)
Ушёл на фронт добровольцем. Погиб на льду Онежского озера, возвращаясь из разведки.
Ложка
Провожая в путь-дорожку,
Мать вложила в сумку мне:
– Вот, возьми, сыночек, ложку,
Пригодится на войне…
Сбоку звёзды, в центре птичка,
Лаком крытые края.
Сразу видно, что вещичка –
Раскрасавица моя.
В ней вкусна любая каша
И с огня солдатский борщ.
Эх, догадлива мамаша!
Знала: губ не обожжёшь.
Много мне встречалось ложек
Всех фасонов и мастей.
Только эта – всех дороже –
Память матери моей.
1942
Леварса Квициниа
(1912–1941)
Абхазский поэт. Погиб в самом начале Великой Отечественной войны, сражаясь на границе (в районе Белостока) в составе пограничного отряда.
Ты хлопотливо бродишь по двору…
Ты хлопотливо бродишь по двору
Или грустишь, лишась покоя, мама?
Ты в полдень, перед сном и поутру
Всё сына ждёшь с тоскою, мама?
Счастливый, я обрёл бы крепкий сон,
Когда бы знал, что ты здорова, мама,
И, если б весть принёс мне почтальон,
Я ожил бы душою снова, мама.
О, знать бы, что сейчас, когда цветёт
Весь мир, – проходишь ты по саду, мама,
Или спокойно полешь огород, –
Как сердце сына было б радо, мама!
Вот на струнах лежит твоя рука –
Под пальмой в жаркую погоду, мама,
Поёшь ты… И видны издалека
Дымок и трубы парохода, мама.
Цела ли вишня посреди двора,
Где мы сидели каждый вечер, мама?
А кипарис близ дома? Всё ль с утра
С ним спорит говорливый ветер, мама?
Взгляни – с портрета в комнате моей
Твой сын по-прежнему смеётся, мама…
Ты не горюй о нём и слёз не лей –
С победой он к тебе вернётся, мама!
1941
Перевод Б. Лейтина