Как Алексей Сапунов расширял познания современников о белорусских землях

 Внук крепостного

Родившийся в местечке Усвяты Витебской губернии Алексей Парфенович Сапунов (1852-1924) был ярким представителем неутомимой породы людей, которые сделали себя сами. И выламывались из той среды, в которой вроде бы суждено вариться всю жизнь. Его дед, занимавшийся кожевенным промыслом, сумел выкупиться из крепостной зависимости. Отец, купец 2й гильдии, определил 10летнего сына в губернскую гимназию в Витебске, но скончался, когда будущий историк учился в шестом классе. И педсовет 25 ноября 1867 г. постановил исключить Алексея из гимназии за невнесение платы за обучение. Но юноша сумел-таки доучиться, а в последний гимназический год ему официально разрешили заниматься преподаванием в частных домах¹.

В 1869 г. Сапунов стал студентом историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. Причем в столицу он ехал уже с присужденной ему стипендией Виленского учебного округа для воспитанников гимназий Северо-Западного края. Учеба давалась молодому человеку легко, история стала его призванием на всю жизнь, повезло и с научным руководителем, им стал известный русский славист Владимир Иванович Ламанский. Алексею светила большая научная карьера в столице империи, ему предлагали остаться на кафедре в университете, но "домашняя" стипендия предписывала отработать в родных краях...

С осени 1873 г. и почти на четверть века Сапунов стал учителем той витебской гимназии, которую окончил сам.

Историю, впрочем, приходилось преподавать очень редко, взяли новичка на вакансию учителя древних языков. Его знакомый Алексей Бодренок вспоминал, что в губернском городе у молодого человека быстро появилась репутация строгого и вдумчивого педагога:

"Во время прогулок он выделялся среди публики: высокого роста молодой бритый блондин; прогуливаясь по набережной Двины, он задумчиво и устремительно смотрел в даль, не обращая никакого внимания на проходящих. Его книги возбудили тогда оживленные суждения среди интеллигенции о прошлом Белоруссии, покрытом мраком неизвестности до того времени"².

Белорусский Ключевский

Энергичный Сапунов постарался этот мрак побыстрее и поосновательнее развеять. Ведь до начала 1880х гг., когда он начал печатать свои исторические труды, сведения о прошлом белорусских земель действительно были весьма скудны. Сам Алексей Парфенович вспоминал, что "ни в гимназии, ни в университете не слышал я о Белоруссии, будто ее и на свете не было ^.... По истории мы хорошо знали всех Людовиков, всех Генрихов, всех Карлов, однако совсем ничего не знали не только о Белоруссии, но и вообще о славянах"³.

Примечательно, что сами занятия историей для учителя гимназии считались предосудительными в отличие, скажем, от игры в карты. Известный белорусский историк Митрофан Довнар-Запольский, размышляя о Сапунове, замечал: "Чиновник нашего края, занимавшийся наукою, да еще служивший по министерству народного просвещения, был на дурном счету, ему угрожало понижение по службе или даже удаление... Работать на научной ниве при таких условиях уже является заслугой, и немалой"⁴. И энтузиаст эти нравы сполна испытал на собственном опыте. Даже когда в 1884 г. из-под его пера вышел вполне "профильный" исторический очерк витебской гимназии, начальство учебного округа искренне возмутилось: "Напрасно Вы занимаетесь бесполезным делом в ущерб Вашим педагогическим обязанностям"⁵.

Но упрямый Сапунов гнул свою линию, и дело науки оказалось совсем не зряшным: именно благодаря истории он достиг своих главных жизненных высот - витебские землевладельцы избрали в 1907 г. известного земляка депутатом III Государственной Думы, а в 1911 г. он получил потомственное дворянство. Увлечению прошлым родного края не мешали ни обнаруженная в студенческие годы катаракта на глазах, ни необходимость ассигновать на публикации средства из своего учительского жалованья (уже к 1893 г. такие траты составили внушительную сумму в 3000 руб.), ни отсутствие нормальных условий для научной работы. В предисловии к книге "Река Западная Двина" автор признавался, что "в Витебске, например, нельзя найти полного экземпляра Географического словаря Семенова, не говоря уже о более специальных и редких изданиях"⁶.

Результаты же подвижнического труда Сапунова впечатляют. В 1880е гг., в правление Александра III, были напечатаны объемистые тома его исследования "Витебская старина", принесшие молодому историку известность в столичном научном мире; за ними последовали десятки других важных публикаций. Алексей Парфенович всю жизнь трудился ради единственной цели - "собрать возможно большее количество материала для более успешной работы местной интеллигентной мысли над прошлым и настоящим состоянием Белоруссии"⁷. После смерти ученого в октябре 1924 г. первый ректор Белорусского университета академик Владимир Иванович Пичета, отмечая его заслуги перед белорусской историей, даже сравнил его с Василием Осиповичем Ключевским⁸.

Рыболовная энциклопедия

А те самые полтысячи императорских рублей Сапунов получил за заслуги иного свойства. Официальное объявление о награде выглядит так: "Государь император, по представлению министра народного просвещения, соизволил на выдачу автору настоящего издания единовременного пособия в размере 500 руб."⁹. Представленная Александру III министром Иваном Давыдовичем Деляновым книга о Западной Двине получила благосклонные отзывы специалистов не только в России, но и в Германии, Франции и Англии, и сама по себе заслуживала поощрения. Но знакомство с ее содержанием показывает, на что самодержец скорее всего положил глаз.

Царь, страстно увлекавшийся рыбалкой и очень любивший ловить рыбу в Гатчине ночью¹⁰, вряд ли прочитал всю книгу, изобилующую гидрографической статистикой и таблицами. А вот глава VII "Рыбы, водящиеся в Западной Двине; ловля их" более чем в полсотни страниц с иллюстрациями наверняка привлекла его внимание. Ведь и написана она занимательно, с массой увлекательных подробностей. Начав с типичных и для сего дня жалоб на то, что рыбы в мелеющей Двине все меньше по сравнению с XVI веком, автор тем не менее повествует о десятках местных рыб. Так, "средней величины сомы весят 3-33/4 пуда ^..., есть даже много рассказов, что сом схватывал купающихся людей и втаскивал их вглубь реки", вот и в 1884 г. в реке Дриссе близ впадения в Двину с большим трудом удалось спасти 20-летнюю девушку, схваченную сомом за ногу¹¹.

Привлекают читательский интерес и другие обитатели двинских вод: голавль, он же головель, который "ловится просто рукою из-под кустов"; руками можно поймать и налима; обильно водящиеся угри "ходят в поля, засеянные горохом", а вот "после ерша рыба не ловится". Сырть летом в благоприятные годы столь обильна, что "самые искусные рыбаки не могут справиться с двумя удочками, и в течение дня налавливают до четырех пудов"¹².

Такие рыбацкие подвиги должны были вселить азарт и в Александра III, регулярно фиксировавшего точное число пойманных им рыб.

Заканчивается обширная глава подробным описанием "рыболовных снарядов и снастей". Тут и невод длиной почти с версту, и приспособления поменьше - подволока, бредень, крига, обор, запихалка, топтун, жак, коша, шнуры, острога, облитня, кука и мн. др. - вплоть до "пескашовой удочки" и лесы из конского волоса. Сапунов метко подмечал и местные особенности рыбалки: вот применяемый для насадки "бартуль - громадный дождевой червяк, вылавливаемый в садах и огородах ночью, при свете фонаря", вот метулица (местное название поденки), "самый лакомый, самый питательный корм почти всем рыбам Западно-Двинского бассейна, от которого они скоро и сильно жиреют"¹³. А так выглядит полоцко-витебская манера поимки пескаря: "...ловится особою удочкою о трех и более крючках ^.... Удильщик входит по колено в воду, переминается с ноги на ногу, чтобы поднять ил, и тут же опускает удочку; часто случается, что он извлекает из воды по пескарю на каждом крючке"¹⁴.

Короче говоря, царское поощрение в 500 рублей автор заработал честно. Но далось это ему непросто, если учесть, что Сапунов был страстным охотником, но не рыболовом, и в работе над главой ссылался на "показания местных рыбаков-любителей"¹⁵.

Ориентир для большевиков

Крупный советский историк Пичета не просто так сравнивал витебского исследователя с Ключевским и утверждал, что Сапунов прокладывал "вехи для белорусской истории, без которых невозможно было бы идти вперед"¹⁶. Во множестве своих трудов Алексей Парфенович пытался дать развернутый ответ на актуальный для своей эпохи вопрос: что же такое Беларусь и кто же такие белорусы. Не все его публикации выявлены и до сих пор, автору этих строк удалось в январе 2019 г. обнаружить одну из них, причем очень значимую.

Одним из псевдонимов Сапунова, А.С., подписана вышедшая в 1891м в V томе знаменитой энциклопедии Брокгауза и Ефрона статья "Блоруссы". Сам ученый публично не упоминал о написании этого текста, но активное использование его формулировок в последующих трудах, например, в брошюре "Белоруссия и белоруссы" (1910) уверенно указывает на его авторский почерк.

Уже первый абзац энциклопедического текста, повторенный затем Сапуновым в других публикациях, выдает в авторе искреннего патриота родного края: "В нашей литературе возникал вопрос, существует ли вообще отдельное белорусское племя. Но, конечно, особенности языка белорусов, их нравы и обычаи, богатая народная литература и т.д. доказывают существование отдельного белорусского племени"¹⁷.

Именно на эти выводы через несколько десятилетий будут опираться большевики при конструировании БССР. Среди читателей той сапуновской статьи был и товарищ Сталин, что доказывает фрагмент его доклада на Х съезде РКП(б) 10 марта 1921 г.: "Здесь я имею записку о том, что мы, коммунисты, будто бы насаждаем белорусскую национальность искусственно. Это неверно, потому что существует белорусская национальность, у которой имеется свой язык, отличный от русского, ввиду чего поднять культуру белорусского народа можно лишь на родном его языке"¹⁸.

Публикация в издании Брокгауза и Ефрона по сей день является самым известным текстом Алексея Сапунова - энциклопедию читала вся образованная Россия. Потому трудно переоценить вклад витебского подвижника в создание научного образа белорусского прошлого, оказавшегося полезным и императору, и советской власти.

<sup>1. Хмяльнiцкая Л. Гiсторык з Вiцебска (жыццяпiс Аляксея Сапунова) // Вiцебскi сшытак. Вып. 4. Вiцебск, 2000. С. 7.
2. Шишанов В.А. Новые материалы о А.П. Сапунове // ВЄцебскЄя старажытнасцЄ: матэрыялы навуковай канферэнцыЄ, прысвечанай 150годдзю з дня нараджэння У.Г. Краснянскага, ВЄцебск, 17-18 кастрычнЄка 2013 г. ВЄцебск, 2017. С. 180.
3. Хмяльнiцкая Л. Указ. соч. С. 8.
4. Стукалич В.К. А.П. Сапунов: к 25летию его ученой и литературной деятельности. Витебск, 1905. С. 28.
5. Шишанов В.А. Указ. соч. С. 183.
6. Сапунов А.П. Река Западная Двина. Витебск, 1893. С. II.
7. Там же. С. III.
8. Хмяльнiцкая Л. Указ. соч. С. 52.
9. Стукалич В.К. Указ. соч. С. 36.
10. Подробнее см.: Зимин И. Царская охота // Родина. 2010. N 12. С. 153-155; Девятов С.В., Зимин И.В. Двор российских императоров: энциклопедия жизни и быта. Т. I. М., 2019. С. 124-126.
11. Сапунов А.П. Река Западная Двина. С. 211.
12. Там же. С. 218, 225, 233-235, 237.
13. Там же. С. 218-220, 257.
14. Там же. С. 213.
15. Там же. С. XLVIII. Автору помогали действительный статский советник В.К. Златковский и известный витебский этнограф Н.Я. Никифоровский (1845-1910), знаток снастей и народных поверий о рыбалке. См. фрагмент его книги на ту же тему: Никифоровский Н.Я. На рыболовле // Никифоровский Н.Я. Очерки простонародного житья-бытья в Витебской Белоруссии и описание предметов обиходности. Витебск, 1895. С. 492-515.
16. Хмяльнiцкая Л. Указ. соч. С. 52.
17. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. V. Буны - Вальтер. СПб., 1891. С. 232; ср.: Сапунов А.П. Белоруссия и белоруссы. Витебск, 1910. С. 2, 4.
18. Сталин И.В. Марксизм и национально-колониальный вопрос. М., 1937. С. 81.</sup>