Смерть фигуранта «схемы Долиной»: могли ли убрать дроппера и кто в зоне риска

Фигурант «схемы Долиной» Александр Келдыбаев, на чью карту поступили 15 млн рублей, умер до решения суда — отец говорит о тромбе. Криминалист Михаил Игнатов объяснил, почему версию «убрали подельники» он считает маловероятной — и где искать настоящих виновных.

Новость звучит так, будто ее специально писали для криминальной хроники: один из фигурантов «схемы Долиной» Александр Келдыбаев скончался, не дожив до решения суда. В деле фигурировала сумма 15 млн рублей — именно столько поступило на его банковскую карту от певицы Ларисы Долиной. И вот — финал, который удобно упаковывается в слово «загадка». Но реальность, как часто бывает, прозаичнее и оттого даже неприятнее. Отец мужчины сообщил, что сын умер еще в августе 2024 года из-за оторвавшегося тромба. Келдыбаев родился 11 декабря 1987 года в Йошкар-Оле, жил в Москве, часто был в разъездах; у него остались две дочери от гражданской жены. Именно на этом месте обычно появляется соблазн сделать из смерти «звено цепи». Удобно, кинематографично, щекочет нервы. Но криминалист Михаил Игнатов, комментируя ситуацию для aif.ru, предлагает заменить эмоции на холодный расчет — и посмотреть на то, как подобные схемы вообще устроены. Могли отравить, но вряд ли Теоретически, говорит Игнатов, можно представить и криминальный сценарий: подельники могли посчитать фигуранта слабым звеном и решить «обнулить риск». В таком сюжете даже тромб можно вписать как след «медицинского препарата», который вызывает тромбоз. И тут многие читатели наверняка кивнут: звучит пугающе правдоподобно. Проблема в том, что «правдоподобно» — не значит «рационально». Игнатов прямо указывает на сложность такой схемы: достать специфическое средство, применить его незаметно, рассчитать эффект, избежать лишних следов. Слишком много шагов там, где преступный мир обычно любит простоту и надежность. И наконец — жесткая, почти циничная логика: если уж кто-то и хотел бы устранить человека, то выбрал бы путь без фармакологических ребусов. Сам эксперт формулирует это максимально прямолинейно: условная «бейсбольная бита в подъезде» проще, понятнее и требует меньше фантазии. Так что вывод у криминалиста не литературный, а статистический. Тромбоз — частая причина смерти, и «оторваться тромб может у любого». Иногда трагедия не подмигивает читателю и не оставляет загадочных намеков. Она просто случается. Мелкая сошка в большой афере Ключ к пониманию — слово, которое в подобных историях звучит все чаще: дроппер. Это участник схем, чьи карты или счета используют, чтобы принимать деньги, гонять их по цепочке, обналичивать или маскировать след. Роль техническая, опасная — и, как ни странно, не почетная даже в преступной иерархии. По словам Игнатова, роль Келдыбаева могла быть незначительной. У таких людей задача предельно утилитарная: получить деньги и передать их «куратору», а дальше средства могут уходить в другие контуры — вплоть до перевода в криптовалюту. И чем проще роль, тем меньше человек знает. Вот где ломается конспирология. Если у человека нет ценной информации об организаторах — зачем его «убирать»? Он не держит в голове имена, адреса, маршруты и пароли. Он держит в руках карту и короткую инструкцию. И если говорить совсем честно, то организаторам он интересен ровно до момента, пока выполняет функцию. Именно поэтому Игнатов считает, что «избавляться от дроппера» нет смысла. Это не мозг схемы. Это расходник в человеческом виде — и от этого формулировка звучит особенно мерзко. Почему дропперов чаще всего ждет колония Есть еще один слой, о котором редко думают читатели, но отлично знают следователи. Дропперов, как правило, вычисляют относительно легко: банковские карты привязаны к персональным данным. Да, схемы умеют петлять, дробить суммы, гонять переводы, но финальная опора все равно часто упирается в конкретного владельца счета. Дальше сценарий банальный и оттого страшный. Выявили — задержали — предъявили обвинение — суд — колония. Игнатов говорит об этом без романтики: обычно таких людей сажают. И в этом есть горькая ирония. На поверхности дроппер может казаться «участником», «звездочкой на схеме», человеком, которому доверили деньги. А по факту он часто оказывается самым удобным, самым доступным и самым заменяемым. Игнатов описывает дропперов как «одноразовый материал». Как только задача выполнена, организаторам они неинтересны. Не партнеры. Не коллеги. Не свидетели, которых надо беречь. Просто элемент цепочки, который легко выкинуть и заменить следующим. Кто действительно опасен: продавцы баз, кураторы и «архитекторы» схем В конце разговора Игнатов смещает фокус с частного случая на системную проблему. Организаторы подобных схем обладают обширной информацией о россиянах — о том, как те живут, где оставляют цифровые следы, на что реагируют и чего боятся. И это не магия, а рынок. Откуда данные? Эксперт говорит прямо: их покупают у «наших же негодяев», связанных с персональными данными. То есть это не только история про звонки, переводы и «переведите на безопасный счет». Это история про внутреннюю утечку, про торговлю чужими жизнями по прайсу. И здесь появляется еще более тревожная перспектива: людей «под влиянием злоумышленников» могут использовать не только как дропперов. Игнатов упоминает сценарии, где таких людей превращают в поджигателей и подрывников. И это уже не бытовое мошенничество, а вопрос безопасности куда более высокого уровня. Отсюда и жесткая позиция эксперта: сотрудников организаций и чиновников, которые продают персональные данные, нужно привлекать к ответственности как пособников террористов — судить и назначать серьезные сроки. Формулировка резкая, но логика понятна: когда ты продаешь чужие данные, ты продаешь не цифры. Ты продаешь возможность управлять человеком. Почему эта смерть все равно важна, даже если она «просто тромб» Можно принять версию Игнатова: криминальной связи со «схемой Долиной» в смерти Келдыбаева, скорее всего, нет. Но от этого история не становится легче. Она просто меняет жанр — с «детектива» на «социальную драму». Потому что в центре — человек, который оказался в роли дроппера, фигурант гражданского дела о взыскании 15 млн рублей, и умер до решения суда. А вокруг — механизм, который продолжает работать: одни принимают деньги, другие ими управляют, третьи продают базы, четвертые ищут крайних. И самый неприятный вывод — не про тромб. Он про устройство схем: внизу всегда стоят те, кого проще всего найти и наказать. А наверху — те, кого сложнее всего увидеть, потому что у них хорошая информация, длинные руки и чужие данные в кармане.