«Раньше не считала, что себя позорю»
Среди тысячи задержанных на несогласованной акции в Москве 3 августа оказался Константин Тельминов. Его жена Наталья Тельминова до последнего времени была членом «Единой России». Видео задержания мужчины на Трубной площади стало популярным: Наталья пытается спасти мужа от полицейских и достает партийный билет. «“Единую Россию” ломаете? Давайте посмотрим!» — грозила она стражам правопорядка. Впрочем, Тельминова все равно уводят в автозак.
После акции единоросска решила сдать свой партбилет. Она объясняет это насилием силовиков в отношении протестующих и случайных людей. Из-за того, что в членском билете значится ее девичья фамилия, в региональном отделении партии заявление поначалу сочли фейком. Тем не менее, со дня на день она ждет официального ответа. Корреспондентка «Новой газеты» поговорила с Тельминовой о том, почему она разочаровалась в партии власти.
— В интервью «Настоящему времени» вы сказали, что вы член регионального отделения «Единой России». Какого?
— В Смоленской области, город Ярцево. Там я вступила в партию «Единая Россия» в 2007 году — когда у них идеи были высокие, была надежда, что всё изменится.
— Кем вы сейчас работаете?
— Сейчас я администратор в гостинице.
— Политикой не занимаетесь?
— Нет. Я уехала [из Смоленской области] в 2013 году — закрыла свой бизнес дома, похоронила родителей. Приехала в Москву. Через два года вышла замуж и поменяла фамилию, поэтому меня не могли найти по фамилии Тельминова (по партийному билету я Дешевых). Я хотела в Москве поменять членский билет, зашла на «Авиамоторной» в одно из отделений — мне сказали: «Где живете, там и меняйте». В итоге, я так и осталась Дешевых в членском билете.
— Как вы оказались в субботу на Трубной площади?
— У меня суточный режим работы — муж меня встретил, и мы решили прогуляться. Нам до дома ехать через «Трубную». Меня заинтересовало представление в Цирке [Никулина] — там сейчас «Бурлеск» идет. Я хотела узнать у кассира, реально ли билеты купить.
Мы не хотели останавливаться — я не люблю все эти мероприятия. Но «Трубная» была перекрыта на вход и выход, обойти вообще невозможно было. Куча автозаков, «космонавты». Меня даже не поразило, а убило, что они вытаскивали ребят из метро по одному. Те не сопротивлялись, не кричали — их просто лицом об асфальт [били]. У них не было плакатов. Их вытаскивали, избивали — кого волоком, кто своими ногами шел.
Мы хотели перейти через дорогу к цирку, муж стал кричать: «Как нам перейти?» Прибежали ОМОНовцы, и его загребли. Пытались и меня тоже — у меня остались синяки на руке. Но я вытащила членский билет и, может быть, он помог.
— Когда вы достали партбилет, журналисты восприняли это так, будто вас из-за него нельзя задерживать.
— Да, меня спросили: «Думаете, вам это поможет?» Я сказала, что нет.
Единственное, что я хотела этим показать, это то, что мы не можем митинговать. Мы на той стороне — за президентом. Но это не помогло.
— Вы впервые оказались в центре протеста в Москве?
— Единственный митинг, на который я ходила, был на проспекте Сахарова — против повышения пенсионного возраста. Там было тихо, спокойно. В [следующую] субботу на Сахарова тоже будет согласованный митинг.
Почему на Сахарова всегда ходят? Вы же видели, как там: турникеты, ограждения. Если что, закроют людей с двух сторон и делай с ними, что хочешь. Там нереально ни выйти, ни убежать. Для нашей власти это плюс.
После акции я сразу написала жалобы везде, куда можно: в приемную президента, в прокуратуру, в МВД, в защиту прав человека. Из приемной президента мне отписались: ваше обращение перенаправлено в министерство внутренних дел. Хотя я писала именно президенту — ждала, как он отреагирует. Но ему это неинтересно.
— Как прошел остаток дня у вашего мужа после задержания в 3 часа дня?
— Спустя какое-то время я смогла узнать, что мой муж находится в ОВД «Фили-Давыдково». Я позвонила туда, мне сказали, что его задержали за то, что он митинговал. Когда я доехала домой, стала звонить в ОВД. Мне сказали приехать с паспортом. Я приехала к шести часам вечера — меня, конечно, никто не пустил. Пообещали, что через полчаса его отпустят. В итоге, отпустили почти в полночь.
— Протокол составлять не стали?
— Нет, ему сказали прийти [по повестке]: должен был вчера, но, так как повестку ему не вручили, он не пошел. Муж говорит, что в самом полицейском участке было тихо и спокойно. Их и курить выводили, и воды им привезли. Там депутат был — Сергей Цукасов — он поддержал. Привезли и еды, и воды.
Единственное, я не понимаю зачем, но у них взяли анализы ДНК. В это время в Люблинском отделении полиции тем, кто отказывался снимать отпечатки пальцев, грозили их отрезать.
Я бы, может, и не вытаскивала бы членский билет, но я знаю, что делают [при задержаниях]. Избивают, убивают, калечат. Доказать потом это нереально. Мне все говорят в суд подать на ОМОН. На кого? Их там тысяча человек было, они в масках. Их даже не опознаешь никак.
— Как вы относитесь к протестам, проходящим в Москве из-за выборов в Мосгордуму?
— Все началось из-за того, что не приняли документы у [независимых] кандидатов. Я смотрела по телевизору и на «ютубе», как проходила акция 27 июля, и думала: может, в самом деле, митингующие превысили какие-то полномочия? Но после 3 августа я пересмотрела всевозможные ролики и за 27-е, и за 3-е число, и сделала вывод: люди, которые присоединились к протестам 27 числа, — это возмущенные происходящим в нашей стране.
Они вышли даже не за допуск кандидатов, а из-за того, что жить так дальше [нельзя].
— Почему вы разочаровались после митинга в «Единой России»? Ведь официально партия не контролирует силовые структуры.
— Вы знаете, [митинг 3 августа] стал последний точкой, из-за которой я решила выйти из партии. Но меня давно [многое] возмущало: например, повышение пенсионного возраста.
В 33 года я столкнулась с тем, что хотела устроиться в элитный магазин. Это я в Москве пополнела, я худенькая была. Мне сказали: «Вы нам подходите, мы вас берем». Даю паспорт, а они говорят: «Мы до 30 лет принимаем». Если так в 33 года, то как в 50-60? Пенсионная реформа меня возмутила, но мне многие законы не нравятся, а большинство депутатов [в Госдуме] — единороссы. Митинг стал последней точкой.
— В интервью «Настоящему времени» вы сказали, что после акции 3 августа вам «стыдно людям в глаза смотреть». Почему?
— Да, стыдно. Даже до того, как это случилось, я много слышала негатива от знакомых, когда они узнавали, что я член «Единой России». Я пыталась доказывать, что там не все плохие, что большинство — порядочные, честные люди, которые что-то хотят сделать для России. Сейчас я этого не вижу. Реакция людей [на «Единую Россию»] негативная, это однозначно.
Совсем близкие знакомые говорили мне: «Выходи из партии, зачем тебе это надо? Зачем себя позорить?» Я тогда не считала, что себя позорю. После митингов, которые прошли не без участия «Единой России»... Ладно, я не спорю, прошел несанкционированный митинг, люди кричат — заберите их, но это можно сделать без насилия! Они били конкретно, ломали коленные чашечки, чтобы людей калечить. Цель — запугать людей.
— Вам не страшно рассказывать свою историю?
— Я же не говорю того, чего не было. Если бы меня не тронули, я бы ничего не говорила.
Зверства, которые были 27-го, — это ягодки по сравнению с тем, что было 3-го. На Трубной 3 августа избивали всех подряд. Вообще ни в чем не повинных людей. Силовики в большинстве своем просто выполняли приказ, но от этого не легче тем, кому поломали ноги. Моего мужа задержали — он пошел, не сопротивляясь. Его несколько раз ударили об автозак, потом кулаком в лицо. У него синяк на веке и ссадина выше брови. Благо, дубинками не били.
Все задержанные — не только он — опасаются, что на них заведут уголовное дело. Мужчины, ребята боятся, что они попадут под уголовную статью. Жизнь испорчена будет. Если статья политическая, то кому будет нужен такой человек?
Лилит Саркисян
корреспондентка отдела политики