Пираты по русски
В отечественной истории хватает примеров, когда разбойники под парусом становились национальными героями.
Самыми ранними пиратами русской истории можно смело считать легендарного Рюрика и его братьев. Редкий торговый корабль, повстречавший на своём пути драккар скандинавских разбойников, мог рассчитывать на спасение. Позднее традиции лихих походов по морям и рекам «за зипунами» прочно закрепились среди жителей русских княжеств.
Мы привыкли считать пиратство чисто морским промыслом. Но лихие ребята без угрызений совести грабили суда и на реках. На Волге их называли ушкуйниками, ватажниками или просто разбойниками. На купцов и простых странников эти люди наводили не меньший ужас, чем корсары и флибустьеры. С ушкуйниками боролись все российские цари и ни один в этом деле особо не преуспел. Зато в народе о волжских «джентльменах удачи» слагали легенды и пели песни.
Расцвет волжского пиратства
О первых встречах с волжскими разбойниками известно с 11 века. Примерно в это же время ушкуйники из Великого Новгорода появились под Нижним Новгородом. Окрестности крупного торгового города, стоящего на слиянии Волги и Оки, был идеальным местом для лихих дел. Юркие лодки разбойников — ушкуи, появлялись внезапно и стремительно рассекали на части купеческие караваны.
Клич ушкуйников «сарынь на кичку» вызывал у всех ужас и купцы не сопротивлялись. Означал он приказ команде купеческого судна собраться в передней части судна и не мешать разграблению груза. Слово «сарынь» было унизительным прозвищем матросов, а «кичкой» называли нос лодки или баркаса.
Немало сил и времени потратил на усмирение пиратов московский князь Дмитрий Иванович. Позднее, за победу над татарами в Куликовской битве он получил приставку к имени Донской. А вот что касается ушкуйников, то в этом деле успехи князя были более чем скромными. Не сумев совладать с разбойниками силой, князь попытался договориться. Он обратился к новгородскому вече с просьбой унять лиходеев. На это ему ответили с насмешкой:
«Ходили те молодцы без нашего слова, по своей охоте, и где гуляли — то нам неведомо».
Вскоре новгородцы начали ходить по Волге уже не шайками, а целым войском. Теперь от них доставалось не только купеческим караванам, но и целым городам. В 1371 году от их нападения пострадали Ярославль и Кострома, а в 1375 году сам Нижний Новгород. История сохранила имена атаманов, которые сожгли и разграбили Нижний — Прокофий и Смолянин. Они были не единственными. Последний раз город грабили и жгли пираты в 1409 году.
Кстати, с Дмитрием Донским ушкуйники позднее нашли общий язык. Они сражались под его началом в Куликовской битве. После этого московский князь долго закрывал глаза на проказы ушкуйников на Волге. Один раз, когда новгородцы особенно его задели, Донской пошел на них войной. Но она закончилась не начавшись. Жители Новгорода Великого просто откупились от князя деньгами. Наверняка в этой сумме была немалая часть честно награбленного.
Ушкуйники и императоры
Всерьез взялся за ушкуйников царь Петр I. С пойманными разбойниками разговор был короткий — их подвешивали за ребро на крюк и спускали на плотах в низовья Волги. Но тактика устрашения с этими лихими парнями не работала. Ушкуйники сами могли нагнать страху на кого угодно. Да и царевым людям было непросто отличить ушкуйника от простого рыбака.
Царь был человеком неглупым и нашел выход. Он повысил статус бурлаков и сделал их ответственными за груз. Этим решением он убил еще одного зайца. Все хорошо знали, что сами бурлаки нередко наводили на караваны ушкуйников. Теперь, когда они отвечали за сохранность товара, сотрудничать с пиратами было невыгодно.
Император Павел I отправил на Волгу полк из 500 уральских казаков, которые охраняли оба берега. Летом 1797 года указом по Адмиралтейству было введено еще и патрулирование на самой реке. В Казани для этого построили девять легких быстроходных посудин, каждая из которых имела на носу одну пушку.
Лодки гордо назвали «гардкоутами», как корабли французской береговой охраны. Об эффективности патрулирования известно то, что за два года не было обнаружено ни единого разбойничьего логова.
Александр I разрешил брать на гардкоуты любое оружие, лишь бы был толк. Ко времени его правления количество бродяг на берегах Волги доходило до 200 тысяч. Многие из этих людей как раз и промышляли ушкуйничеством.
Коварные Жигули
Не промах были и сами купцы. В конце 18 века многие торговцы, отправляясь на Нижегородскую ярмарку, до зубов вооружали свои экипажи. На некоторых судах были даже пушки. Но ушкуйников это не останавливало и нападения фиксировались регулярно. Самым опасным участком маршрута считались Жигули. Говорят, что название этого места напрямую связано с речным разбоем.
Приближаясь к опасному месту, купцы старались задобрить команду выпивкой и подарками. Сами же горячо молились, чтобы обошлось без неприятных встреч. Если ушкуйники нападали на судно, то после команды «сарынь на кичку» хозяина груза забирали из общей массы. Его раздевали и охаживали горящими вениками, выясняя, где он прячет самое ценное. Жжение вениками якобы и породило топоним Жигули.
Сейчас, любуюсь красотами Жигулевских гор, сложно себе представить, какие страсти кипели в этих местах всего пару столетий назад.
«Новгородская Тортуга»
Противоречивую славу приобрели пираты Новгородской республики, которых именовали, как уже сказано выше, ушкуйниками. В родном городе они слыли бесстрашными героями, а в других землях — безжалостными злодеями. Но, в отличие от европейских корсаров, ушкуйники орудовали не только на море, но и на реках — Волге, Оке, Каме.
Ушкуйники — это вольные люди, которых нанимали в качестве вооружённой дружины новгородские купцы и бояре для сопровождения торговых караванов. А заодно и для разбоя. Плавали эти дружины на специальных судах, называемых ушкуями. Отсюда и произошло название новгородских «джентльменов удачи».
Ушкуйники.
Сведения о первых подвигах ушкуйников относятся ко времени правления киевского князя Ярослава Мудрого (11-й век), однако настоящий расцвет их деятельности пришёлся на 14-й век. В это время вся остальная Русь находилась под властью Орды. Лишь новгородская земля сохранила свою относительную независимость. В родном городе «лихие молодцы» чувствовали себя в полной безопасности. И при попустительстве (а иногда и при содействии) новгородских властей совершали свои ежегодные рейды за добычей.
Конец пиратской вольнице пришёл с включением Новгорода в состав Московского княжества (1478).
Последний оплот ушкуйников — город Вятка, «Тортуга северной Руси», пал в 1489 году. В тот год московский князь Иван III двинул на Вятку 64-тысячное войско под началом воевод Даниила Щени и Григория Морозова. Вятичи были вынуждены капитулировать. Большая часть жителей была переселена в московские земли, а самые лихие разбойники отправились на плаху.
Корсар Ивана Грозного
Следующая страница в истории отечественного морского разбоя была открыта в царствование Ивана Грозного. Начатая царём Ливонская война (1558−1583) первые годы шла успешно. Русские войска захватили Нарву, которая и стала торговыми воротами Московского царства на Балтике.
Торговля с европейскими странами развивалась вполне успешно, но вскоре в Ливонскую войну вступили Швеция и Польша, которые с помощью своих флотов и каперов стали перехватывать торговые суда, идущие в Россию.
Нарвский замок и Ивангородская крепость.
Необходимо было отплатить шведам и полякам той же монетой. Но как? Ведь Россия не обладала собственным военным флотом. Тогда русские власти решили обратиться за помощью к иностранным «специалистам». Таким «спецом» по пиратству для Ивана Грозного стал датчанин Карстен Роде.
Свою карьеру Роде начинал как купец: он был капитаном собственного судна, вёл торговлю с германскими городами. Позже стал капером на службе у датского короля Фредерика II, вёл корсарские действия против шведских купцов. К нему-то и обратились русские посланники с заманчивым предложением: поразбойничать теперь в пользу Московского государства. Роде ответил согласием.
Степан Разин — каспийский пират?
В 1583 году Ливонская война была проиграна. Россия более чем на сто лет лишилась выхода к Балтийскому морю. Но лихие люди не унывали. Возможности для пиратства открылись на юге. Там на Дону сложился новый очаг полуразбойничьей вольницы. Регулярные набеги на своих быстрых стругах на всё, что плохо охраняется, казаки начали ещё в 16-м веке.
Самый знаменитый поход начался в мае 1667 года. В путь отправились две тысячи донских казаков во главе с атаманом Степаном Разиным. Казаки вышли на Волгу, где какое-то время грабили торговые караваны, а весной 1668 года направились в Каспийское море. Подойдя к берегам Персии (Ирана), казаки разграбили ряд городов. В июне 1669 года состоялась решающая битва между казацкой флотилией и персидским флотом под командованием Мамед-хана, наместника провинции Астрабад. Сражение вошло в историю под названием бой у Свиного острова.
Где именно находился этот летописный Свиной остров, доподлинно неизвестно. Исследователи склоняются к тому, что скорее всего это один из островов неподалёку от Баку. У казаков было 23 струга, 40 пушек и 1200 бойцов, у персов — от 50 до 70 ладей с четырьмя тысячами человек команды и 150 пушками.
Персы скрепили свои суда цепями, чтобы после окружения казачьего флота ни один струг не смог проскользнуть между персидскими бортами. Однако эта сцепка лишала корабли подвижности и обрекла на гибель всю флотилию.
«Степан Разин». Василий Суриков, 1906.
План Разина состоял в том, чтобы выманить флот противника в открытое море, где подвижные казачьи струги имели бы преимущество перед тяжёлыми персидскими кораблями. Для этого казаки обратились в обманное бегство, демонстрируя испуг и панику. Персидский флот устремился в погоню. Когда персидские корабли уже достаточно удалились от берега, казаки повернули назад и открыли артиллерийский огонь, направив его на персидский флагман.
Опытный пушкарь со струга самого Разина поразил вражеский флагман специальным зажигательным снарядом. Горящий корабль стал тонуть, увлекая за собой соседние суда. Пользуясь начавшейся паникой, казаки пошли на абордаж. Почти все персидские корабли были захвачены или потоплены. Погибло больше половины персов. Потери казаков ограничивались 50 убитыми и ранеными.
Лишь три вражеских судна смогли спастись от захвата. На одном из них бежал персидский командующий Мамед-хан, но его сын и дочь попали в плен к казакам. Это именно та самая «персидская княжна», которую Степан Разин впоследствии бросит с корабля в воду, о чём поётся в известной народной песне «Из-за острова на стрежень…»
С триумфом и огромной добычей разинцы возвратились в Астрахань. Официальные власти лишь пожурили атамана. Понятно, что ни о каком серьёзном осуждении «героя» не могло идти и речи.
Плаху Степан Разин заслужил не пиратством, а вооружённым конфликтом с властями Москвы.
Каперы Петра Великого
Новая возможность для корсарской деятельности в России появилась при Петре Великом, когда в ходе Северной войны со Швецией (1700−1721) русским наконец-то вновь удалось выйти на берега Балтики. Но, несмотря на русские победы под Полтавой (1709) и при Гангуте (1714), шведы и не думали складывать оружие. Поэтому было решено вновь вернуться к проверенным методам полуофициальной морской войны. А именно к каперству.
«Новое в России дело». Юрий Кушевский, 2007.
В 1716 году был издан сенатский указ о выдаче поручику Ладыженскому и подпоручику Берлогену специальных паспортов, чтобы они могли безнаказанно «каперить» шведские торговые суда на шнявах «Наталья» и «Диана». В том же указе содержится инструкция о порядке раздела захваченного у врага имущества.
Надо сказать, что аппетиты у русского государства со времён Ивана Грозного существенно возросли. Петровские каперы должны были отдавать государству в разы больше, чем отдавал Роде. К сожалению, в архивах не сохранилась информация о результатах корсарской деятельности Ладыженского и Берлогена.
Пиратская война под Андреевским флагом
Подлинный расцвет отечественного каперства наступил в царствование Екатерины II (1762−1796). Связан он был с острым противостоянием России и Турции в борьбе за Чёрное море, которое вылилось в две крупные русско-турецкие войны 1768−1774 и 1787−1791 годов.
Когда в 1768 году Турция объявила войну России, в голове екатерининских любимцев братьев Орловых родился авантюрный план. А что если отправить из Балтийского моря эскадру, которая вошла бы в Средиземное море и нанесла туркам удар в тыл? Императрица одобрила дерзкий замысел. В 1769 году из Кронштадта вышли русские корабли под командованием адмиралов Спиридова и Эльфинстона. Впоследствии всё командование русским флотом на Средиземном море взял в свои руки граф Алексей Орлов.
Русскому флоту было приказано достичь Архипелага (так называли многочисленные острова в восточной части Средиземного моря между нынешними Турцией и Грецией), высадить десанты на греческих островах и поднять восстание православных народов против Османской империи. Так началась Первая Архипелагская экспедиция русского флота. Самым громким её успехом стала грандиозная Чесменская битва (5−7 июля 1770 года), в ходе которой был уничтожен весь цвет средиземноморского флота турок.
«Чесменский бой». Иван Айвазовский, 1848.
В результате многие из средиземноморских корсаров поступили на русскую службу и сделали впоследствии неплохую карьеру. Вот послужной список грека Алексиано Панаиоти. 
В 1771 году сжёг у острова Станчо турецкое судно. В следующем году в заливе Дамиетта у берегов Египта потопил два турецких фрегата и много мелких судов. В том же году у острова Родос захватил три турецких корабля и ещё два судна у Яффы. После окончания войны с турками в 1774 году перешёл на службу в Балтийский флот. Умер в 1787 году в чине контр-адмирала.
Или серб Марк Войнович. 
С 1771 по 1774 год Войнович на своём фрегате почти непрерывно крейсировал в море, нападая на крепости и захватывая турецкие суда. Умер в 1807 году в России в чине полного адмирала.
Среди пиратов, плавающих под Андреевским флагом, были не только греки или славяне. Так, к примеру, некий «мальтийский кавалер» по фамилии Мазини в начале 1770 года на собственные деньги купил корабль и разбойничал в Архипелаге. За «выдающиеся заслуги» Екатерина II пожаловала мальтийца в контр-адмиралы «сверх комплекта». Но так было далеко не со всеми. Покинув Архипелаг, Российская империя тут же забыла о своих православных союзниках-греках.
Конец эпохи
18-й век стал последним столетием, когда европейские государи открыто стимулировали морское пиратство. Уже в 19-м веке ситуацию, когда официальные власти заключают с разбойниками контракты, выдают им лицензии или финансируют строительство кораблей, представить было уже невозможно. Одновременно с западным завершилась история и русского пиратства.
http://ymorno.ru/index.php?showtopic=92145&hl=%EA%E0%E7%...