"Осенний ветер жалостью дышал, все нивы сжаты..." (стихотворение)
18 октября 1872 года родился известный русский поэт Серебряного века, композитор Михаил Кузмин (1872-1936).
________________________________________________________________
Осенний ветер жалостью дышал,
Все нивы сжаты,
Леса безмолвны зимней тишиной.
Что тихий ангел тихо нашептал,
Какой вожатый
Привел незримо к озими родной?
Какой печальной светлою страной
В глаза поля мне глянули пустые
И рощи пестрые!
О камни острые,
Об остовы камней подземных вековые
Усталая нога лениво задевает.
Куда иду я? кто меня послал?
Ах, нет ответа.
Какую ясность льет зимы предтеча!
Зари румянец так златист, так ал,
Так много света,
Что чует сердце: скоро будет встреча!
Так ясно видны, видны так далече,
Как не видать нам летнею порой
Деревни дальние.
Мечты печальные
Вокруг меня свивают тихий рой:
Печаль с надеждой руки соплетают,
И лебедями медленно летают.
(Михаил Кузмин)
Михаил Кузмин - поэт, писатель Серебряного века, а также музыкант и композитор - имя, громко звучавшее в русской культуре в начале 20 века.
Михаил Кузмин родился в Ярославле 18 октября 1872 года. Вскоре семья переехала в Саратов. Детство и отрочество Кузмина проходит на Волге, и это накладывает неизгладимую печать на его творчество. Для него Волга становится безусловной ценностью. Он восхищается Волгой, с запахом липы или фруктовых садов над ней, "трепещущей красотой волжского приволья, старых волжских городов, тесных келий, любовных речей и песен...". В течение жизни он к ней не раз возвращался - то в имения родных и знакомых, то снимая комнату где-нибудь под Нижним, то живя подолгу в заволжских скитах. Неоднократно в его поэзии и прозе будет появляться мирный провинциальный быт приволжского городка.
Родня Кузмина - старый дворянский род, семья с армейскими и флотскими традициями. Мать была правнучкой знаменитого французского актера Офрена. С 1885 года Кузмин живет в Петербурге, учится в гимназии. После гимназии он поступает в Петербургскую консерваторию по классу композиции, учится там три года, затем берет частные уроки композиции - а потом и сам зарабатывает на жизнь уроками музыки. Он сочиняет симфонии, сюиты, песни, романсы, музыку на духовные стихи.
Во второй половине 90-х годов Кузмин переживает глубокий духовный кризис. Его определяет "огромная потребность веры", сомнения в нужности и ценности искусства, особенно же его искусства - музыки. Было и намерение уйти в монастырь. Кузмин много путешествует. В 1895 году он побывал в Египте, Константинополе, Малой Азии, Греции, Александрии, Баре; восхищался пирамидами, любовался Нилом и Мемфисом. Огромное значение имела для жизни и творчества Кузмина поездка весной 1896 года в Италию, "где искусство пускает ростки из каждого камня...". Италия отразилась на раз в его стихах и прозе.
В конце 1890-х - 1900-х годов Кузмин много ездит по России, от далеких северных районов до Нижнего Поволжья, живет в староверческих общинах, собирает старинные книги, записывает духовные стихи. Определяются его наиболее устойчивые духовные интересы: раннее христианство с элементами язычества, францисканство, староверчество, гностицизм, философия Плотина. Раннее ренессансное искусство он предпочитает расцвету Ренессанса: "Ему нравились итальянские примитивы, робкие, но такие поэтичные художники раннего расцвета искусств в Италии".
Михаил Кузмин, несмотря на своеобразие, артистизм, искреннее поэтическое глубоко гуманистическое чувство, был забыт надолго, забыт еще при жизни. Забыт как литератор, несозвучный современности. Кузмин и сейчас приближается к нам медленней и затрудненней, чем многие его, может быть, и менее значительные современники. Причин к тому немало. Кузмин умер в 1936 году в забвении и нищете, но своей смертью, и вокруг его имени нет того ореола мученичества, который так привлекает любовь и внимание потомков. С другой же стороны, Кузмин не был эмигрантом, он не уехал из России после революции, и мы не воспринимаем его поэзию как некое "белое пятно", которое мы торопились бы сейчас заполнить.
Творчество Михаила Кузмина не поддается прямому и однозначному восприятию не столько из-за чрезмерной "пряности" некоторых мотивов (то, что Блок определил как "не по-славянски задорные краски"), а в силу совмещения в его поэзии казалось бы несовместимого: с одной стороны - "маркиз" 18 века или стилизованный "александриец", с другой - старообрядец по происхождению и убеждениям, верующий прямо и просто, без характерных для его эпохи религиозно-философских исканий. Сложно его положение в литературном "цехе": Кузмин - "человек позднего символизма", по определению Ахматовой, которая решительно отказывалась считать его акмеистом, но и Блок не хочет числить его символистом. Кузмин - провозгласитель "кларизма" и "прекрасной ясности", и он же - один из самых "темных" русских поэтов, порой с почти не поддающимся разгадыванию образным миром. Открытый, свободный, пленительный, легкий, летящий - эпитеты, которым неизвежно сопровождается описание поэтического мира Михаила Кузмина. Но сама чрезмерность свободы может порой смущать читателя: и способность так благостно ровно принимать весь мир, и "легкомысленное порхание по строчкам" (А. Блок). А над этим, как некая бесспорная, все объединяющая и, может быть, самая привлекательная черта Кузмина - искреннее смирение, отсутствие всякой гордыни и позы, так свойственных художнику Серебряного века (Е. Ермилова).
*******