Чему Джозеф Байден может научиться у Франклина Рузвельта
Крымские уроки для президента США
30 января исполняется 140 лет со дня рождения Франклина Делано Рузвельта — как утверждают многие эксперты и подавляющее большинство опросов общественного мнения, величайшего президента Соединённых Штатов Америки в ХХ столетии. Как бы ни отмечали эту дату в Белом доме, но в нынешней политической ситуации опыт Франклина Рузвельта точно пригодился бы Джозефу Байдену.
Памятник в Ялте
Несмотря на идеологические и геополитические противоречия, в годы Второй мировой войны лидеры стран — членов антигитлеровской коалиции сумели найти общий язык. Высшей точкой сотрудничества «Большой тройки» — Сталина, Рузвельта и Черчилля — стала Крымская конференция, состоявшаяся в Ялте, в Ливадии, с 4 по 11 февраля 1945 года. Там великие политики прошлого на десятилетия вперёд определили основы мирового порядка, некоторые элементы которого продолжают работать и сейчас. Например, именно в Ялте достигли принципиального согласия о создании Организации Объединённых Наций и выработали принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности.
Безусловно, ключевым фактором, способствовавшим успешному сотрудничеству СССР, США и Великобритании, было наличие у них общего врага — гитлеровской Германии, однако важнейшую роль сыграли и личные качества членов «Большой тройки».
«Тонкий политик и умудрённый опытом человек, президент Рузвельт умел делать комплименты, — рассказал «Парламентской газете» доктор политических наук, автор книги «Большая тройка» и другие официальные лица» Сергей Юрченко. — 4 февраля 1945 года во время первой встречи со Сталиным на Ялтинской конференции он сказал, что чувствует себя в Крыму очень хорошо и хотел бы попросить Советское правительство продать ему Ливадию после того, как он выйдет в отставку. Бывшей летней резиденции русских царей не суждено было стать вторым Гайд-парком, но оценка крымских красот президентом осталась в анналах истории. А в Ялте осталась память о Рузвельте. В 1960 году одна из улиц города — уникальный в советской практике случай — была названа в честь президента США».
В 1998 году в Ливадийском дворце-музее открыли мемориальный кабинет — библиотеку Франклина Рузвельта, в которой хранят более двухсот книг, переданных в дар из музея-библиотеки Рузвельта в Гайд-парке. Экспозиция раскрывает историю жизненного пути и политической карьеры 32-го президента США, а также рассказывает о пребывании американской делегации в Крыму в феврале 1945 года.
В 2015 году, уже после воссоединения Крыма с Россией, в Ливадии установили памятник «Большой тройке» работы Зураба Церетели, а ещё два года спустя, в 2017 году открыли бюст Рузвельта на улице его имени — тоже беспрецедентный факт, учитывая отказ нынешнего Белого дома признавать российский статус полуострова.
Сталинский вопрос для новых поколений
«История не может быть безликой, — уверен Юрченко. — У Сталина, Рузвельта и Черчилля были свои идеалы, страсти и предрассудки, они принадлежали к разным народам и культурам, в известном смысле к разным мирам, но в то же время олицетворяли судьбу и мировосприятие поколения, прошедшего через две мировые войны, и его стремление «добиться обеспечения мира по крайней мере на пятьдесят лет».
Первым эту мысль на конференции высказал как раз Рузвельт. Потом её повторил Сталин и добавил: «Но пройдёт десять лет или, может быть, меньше, и мы исчезнем. Придёт новое поколение, которое не прошло через всё то, что мы пережили, которое на многие вопросы, вероятно, будет смотреть иначе, чем мы. Что будет тогда?».
Этот сталинский вопрос звучит актуально и через 77 лет после того, как он был задан. Больше того, думается, одна из причин кризиса, который переживает сейчас мир, заключается как раз в том, что на Западе забыли, что такое большая война.
Рузвельт был реалистом. Он прекрасно понимал, что обеспечить надёжный мир и безопасность Америки можно, только учитывая интересы Советского Союза как равноправного партнёра. После войны некоторые историки и политики обвиняли уже покойного президента в том, что он пошёл в Крыму на слишком большие уступки Сталину, однако на самом деле ялтинские соглашения были взаимовыгодными. США, в частности, получили согласие на оккупацию Западной Европы и вступление СССР в войну с Японией на Дальнем Востоке. В рекомендациях Госдепартамента по этому поводу подчёркивалось: «Мы отчаянно нуждаемся в участии Советского Союза в войне против Японии». Об этом же говорили и военные: по их оценкам, без участия СССР количество жертв среди американцев, необходимых для достижения победы, выросло бы примерно на один миллион человек.
«Рузвельт исходил из концепции долгосрочного сотрудничества с СССР и стремился к тому, чтобы наша страна не осталась за рамками международной организации», — объяснил Юрченко. И это как раз один из важнейших уроков, которые надо выучить нынешнему президенту США Джозефу Байдену и его советникам: с Россией нельзя не считаться. Попытки игнорировать её интересы приведут к катастрофическим последствиям для всего мира.
Дядя Сэм и дядя Джо
Рузвельт лучше, чем Черчилль, ладил со Сталиным. В марте 1942 года он писал британскому премьеру: «Я знаю, что вы извините мою грубую откровенность, если я скажу вам, что, по моему мнению, я лично могу регулировать отношения со Сталиным лучше, чем ваше Министерство иностранных дел или мой Государственный департамент. Сталин терпеть не может нравы всех ваших высокопоставленных людей. Он считает, что я нравлюсь ему больше, и я надеюсь, что так будет и в дальнейшем».
В то же время бывали между ними и моменты недопонимания, причём не только серьёзные, но и шутливые, в которых, впрочем, тоже отражались личности этих незаурядных людей. Так, например, во время обеда в Ливадии Рузвельт рассказал Сталину, что они с Черчиллем в переписке называют советского лидера «Дядя Джо».
«Создалось напряжённое положение, — вспоминал Черчилль. — Сталин обиделся. «Когда я могу оставить этот стол?» — спросил он возмущённо. Изящный выход из сложной ситуации нашёл сидевший за столом член американской делегации Джеймс Бирнс. «В конце концов, — отшутился он, — ведь вы употребляете выражение «дядя Сэм», так почему же «Дядя Джо» звучит так уж обидно?»
«В Черчилле Рузвельт видел товарища по оружию военных лет, а в Сталине — партнёра по сохранению послевоенного мира», — считает Юрченко.
«Покидая гостеприимные берега Советского Союза, я желаю ещё раз сказать вам, как глубоко я благодарен за многие любезности, которые вы оказали мне, когда я был вашим гостем в Крыму, — благодарил Рузвельт Сталина после окончания конференции. — Я уезжаю весьма ободрённым результатом совещания между вами, премьер-министром и мной. Народы мира, я уверен, будут рассматривать достижения этого совещания не только с одобрением, но и как действительную гарантию того, что наши три великие нации могут сотрудничать в мире так же хорошо, как в войне».
Символ сотрудничества или яблоко раздора?
Спустя два месяца, 12 апреля 1945 года, Франклин Делано Рузвельт умер. И обычно не склонный к публичному выражению своих чувств Сталин написал Черчиллю: «В президенте Франклине Рузвельте советский народ видел выдающегося политического деятеля и непреклонного поборника тесного сотрудничества между нашими тремя государствами. Дружественное отношение президента Рузвельта к СССР советский народ будет всегда высоко ценить и помнить. Что касается меня лично, то я особенно глубоко чувствую тяжесть утраты этого великого человека — нашего общего друга».
В 1945 году Крым стал символом сотрудничества мировых держав. Сегодня, наоборот, полуостров оказался яблоком раздора в отношениях между Россией и США, а международная система безопасности трещит по швам. При этом Президент России Владимир Путин не раз предлагал провести встречу лидеров ведущих государств для обсуждения новой системы безопасности. Миру нужна новая Ялта или «Ялта 2.0», причём провести эту новую встречу можно как раз в Крыму, о чём опять-таки не раз заявляли руководители региона.
Именно Рузвельт в 1933 году, в начале своего первого президентского срока, сделал один из важнейших внешнеполитических шагов: официально признал СССР. Перед нынешним президентом США Джозефом Байденом стоит задача куда меньшего масштаба. Для стабилизации международного положения ему надо всего лишь признать российский статус Крыма — в котором у Рузвельта, между прочим, не было никаких сомнений.