Меховые (кожаные) деньги Древней Руси
В XIX и в XX веках не утихали споры о существовании кожаных (меховых) денег в истории денежного обращения Руси. Публикация сообщения арабского путешественника из Гренады Абу Хамида ал-Гарнати показало правоту тех исследователей, которые доказывали возможность использования в качестве денег меха пушной фауны.[1] Однако роль этого вида денег в денежном обращении, история их возникновения и отмирания остаются во многом дискуссионными, а то и просто забытыми.
Кожаный рубль. Ок. XIV—XVI вв.
В данной статье речь пойдет меховых (или кожаных) деньгах, где масса источников ждет введения в научный оборот. В свое время выдающийся советский нумизмат – руководитель Отдела нумизматики Государственного Эрмитажа И.Г.Спасский отметил существование «ассигнационной» и «товароведческой» теорий кожано-меховых денег.[2] Отметим, что иногда деньги по данным ал-Гарнати называют «кредитными» деньгами, что с точки зрения денежной теории не совсем верно. Были попытки рассматривать меховые деньги как переходную форму от металлических денег к деньгам бумажным (ассигнациям).
Известно, что первые деньги на бумажном носителе были введены в обращение в Китае в 1024 г., когда, национализировав частный банк, эмитировавший кредитные в прямом смысле деньги на бумажном носителе, государство начало выпускать деньги бумажные.[3] Сообщившему об обращении в Поднебесной бумажных денег, Марко Поло в Европе мало кто поверил. Однако не позднее 1357 г. флорентинец Франческо Пеголотти служащий финансового дома Барди писал, что купцы, проследовавшие из Крыма в Китай (265 дней) должны сдавать государству слитки серебра, которые рекомендовалось приобретать в Ургенче, получив за одни слиток четыре единицы китайских денег на бумажном носителе.[4] По великому шелковому пути эта технология попала в Иран, где в Тебризе в 12 сентября 1294 г. были введены в обращение бумажные деньги, причем они были привязаны к золотому содержанию. Однако этот опыт просуществовал недолго.[5]
Но, вспомним об ал-Гарнати, Путешественник из испанской Гренады Абу Хамид ал-Гарнати, в 1150-1153 г., посетивший Восточную Европу, был в Дербенте, Булгаре, Киеве, писал, что на Руси торгуют на вытертые шкурки белки, которые свозят в специальные места — торжища-рынки, где опечатывает по 18 шт. «Они рассчитываются между собой старыми беличьими шкурками, на которых нет шерсти, и которые нельзя ни на что использовать, и которые ни на что не годятся. Если же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету серебряный дирхем, связывают [шкурки] в связку, и называют ее джуки. И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которому хватает сильному мужчине. На них покупают любые товары: и невольниц, и невольников, и золото, и серебро, и бобров, и другие товары. И если бы эти шкурки были в какой-нибудь другой стране, то не купили бы и тысячу их вьюков за хаббу (мельчайшая единица весовая серебра, не представленная конкретным номиналом) и не пригодились бы они совсем ни на что. Когда они [шкурки] испортятся в их домах, то их, [иногда даже] рваные, несут в мешках, направляясь с ними на известный рынок, на котором есть некоторые люди, а перед ними работники. И вот они кладут их перед ними, и работники нанизывают их на крепкие нитки, каждые восемнадцать в одну связку, и прикрепляют его печаткой, на которой имеется изображение царя. И берут за каждую печать одну шкурку из этих шкурок, пока не опечатывают их все. И никто не может отказаться от них, на них продают и покупают».[6]
Операция по опечатыванию изношенных шкурок, что являлась банковской процедурой, составляла 5,55 %.[7] А.В. Назаренко вслед за В.Л. Яниным выявил цену каждой вытертой шкурки в 0,166 г, отождествив ее с драницей.[8]
Опечатывание и учет шкурок, в свою очередь означает контроль государства за денежной массой, т.е. агрегатирование МО. Надо, по-видимому, разделить точку зрения тех исследователей, которые считают, что в денежном обращении находился мех белки, который выполнял функцию «ассигнаций» до истирания. Разумеется, в силу стационарности производства /М.Фридмен/ в средневековье денежная масса была необязательно большой, а динамика цен в течении достаточно большого промежутка времени была незначительной, а номиналы достаточно крупными.
Археология не мечтала получить подобные раритеты денежного обращения ввиду невозможности их сохранения в культурном слое раскапываемых ими объектов. Но известия более позднего, чем ал-Гарнати времени, характеризующие в той или иной мере денежное обращение на основе стертых шкурок, показывают не только на обращение последних и в начале XV в., но их сбыт в Европу по сходной цене. По данным М.П. Лесникова,[9] осуществившего попытку ввести в научный оборот источники по торговле Великого Новгорода с Тевтонским орденом, на рубеже XIV—XV в., приказчики из Данцига и Кенигсберга четко различали сортамент меха. Только по меху белки было известно 6 сортов. Самый высококачественный — «шенверк», затем, в порядке убывания — «аниген», «клеземес», «лушверк», «тройниссы». Во избежание пересортицы биржа Брюгге требовала поставлять меховой товар по образцам.
Отклоняясь от темы, заметим, что Лесников не сумел определить, что цена на белку высшего сорта «шенверк» во всех городах Южной и Восточной Балтии, включая Новгород, Ригу, Абэ, Ревель, Выборг, Данциг была постоянной и приблизительно одинаковой, находясь в пределах 30 прусских марок (186,5 г серебра за марку), чем объясняется сепаратизм и эгоизм Господина Великого Новгорода. [10] Ведь Новгород входил в состав торгового Ганзейского союза, действовавшего по определенным экономическим законам, в данном случае – Закон одной цены.[11]
«И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которому хватает сильному мужчине» — из контекста понятно, что 1 коврига хлеба стоила стертую шкурку, тем не менее, есть основания утверждать о том, что хлеб не стоил ветхую шкурку, предназначенную для опечатывания, а шкурку с мехом, поскольку хлеб стоил, во время написания ал-Гарнати, своих заметок о путешествии, в сер. XII в. 2 ногаты,[12] которые «конвертировались» в 2,56 г. серебра, в то время как дирхем, описанный ал-Гарнати, весил 2,94 г серебра.
Наиболее низкокачественный мех белки — это «шевенисс» (schewenissen нем.: «скрести»), который складывали в бочку по 12 тыс. шт. Но для их счета применилась специальная единица — «рейзе» (геуsе), которая соответствует 18 шкуркам. Благодаря экстремальному событию – каперскому нападению англичан около Зунда на караван ливонских судов, в 1404 г., направлявшийся в Нидерланды, и последовавшей вслед за этим реакции – требовании рижан компенсировать ущерб, науке стала известна единица счета этих шкурок рейзе = 18 шкурок («34 reysas levissimi operas dicti schewenissen et reysa continent 18 pelles»). [13] Этот показатель, позволивший связать данную величину с сообщением ал-Гарнати середины XII в. натолкнул на мысль о поставках на биржу в Брюгге опечатанных шкурок под названием сорта schewenissen после завершения их обращения на территории древнерусских княжеств.
Данный сорт пушнины, а точнее говоря специфической кожи, на оптовом рынке Фландрии продавался купцами Ордена в 90-х гг. XIV в. за 27, 33 и 38 шиллингов за 1000 шкурок.[14] В пересчете на прусские марки (0,176 г) это составит 4,752, 5,808 и 6,688 марки соответственно или 5,2, 6,2 и 6,5 кг серебра. Надо полагать, что в Европе эти кусочки кожи использовались в качестве внешней отделки при изготовлении одежды, а также перчаток, плащей, зонтов.[15]
Экспорт шерсти в Нидерланды Англией блестяще изучен Дж.Манро (J.H.Munro). Давший высокую оценку этой работе Х. ван дер Вее (H.van der Wee), писал, что эта торговля способствовала интеграции экономических связей и денежному обращению в том числе и со странами балтийского моря.[16] Мы можем лишь отметить, что, что внешняя торговля англичан находила законодательное оформление, например в 1429 английский Парламент принял Закон, известный как Закон Кале (Calais Staple Partition and Bullion Ordinances), который стимулировал экспорт шерсти в обмен слитки серебра.[17] Данное наблюдение позволяет расширить поиск в древнерусском законодательстве соответствующих аналогий.
При слабой собственной добыче металлов, как заметил еще П.П. Хромов, в средневековье только внешняя торговля и порча монета приносила государству увеличение денежных ресурсов.[18]
В Нидерланды вообще и в Брюгге в частности свозились — для иллюстрации — меха и Северо-Западной Руси и Пруссии, сельдь из Шотландии и Норвегии, а также шерсть из Англии, что предполагало наличие устойчивых денежных потоков, исполненных на основе валютного регулирования в рамках союза, что позволяет выявить интеграционные процессы на север Европы и выявление финансовых потоков как это следует и работ А. Аттмана и Дж.Манро .[19]
На рубеже XIV и XV в. белка, т.е. шкурка с мехом белки, стоила 0,9 г или 1 деньгу чекана Дмитрия Донского или Василия Дмитриевича. [20] Начавшаяся эмиссия медных монет, наверное, резко ускорила вывод из обращения стертых шкурок, которые поставлялись на экспорт,[21] образуя свой, еще не изученный информтип «экспорт-импорт» полидисциплинарных историко-экономических исследований.[22]
Интересно, что импорт исламских медных монет в Европу в эпоху викингов был ограниченным. Т. Нунан /Th.S.Noonan/ привел данные о киевском кладе 1845 г., найденного близ Кирилловского монастыря, состоящего из Аббасидских и ранних монгольских медных монет с интервалом эмиссии 148 (765/766) — 651 (1253/1254) гг. Как справедливо полагал ученый, данный клад был сформирован на месте из монет-фельсов поступивших сюда задолго до сокрытия, что не обесценивает монеты младшего чекана.[23] Отмеченный Нунаном киевский депозит свидетельствует о параллельности обращения фельсов с «ассигнациями», описанные ал-Гарнати, а также указывает на переход в будущем на более удобные в обращении денежные знаки.
Таким образом, шкурки белки были законным платежным средством и обращались на Руси до полной потери ими «потребительских» свойств, а затем опечатывались по 18 штук (изменился ли процент за эту процедуру?), снова выпускались в обращение и, наконец, отправлялись за границу.
История русской платежной системы знает и другой вид неметаллических денег — это куны. Н.П. Бауер прокомментировал известие Лаврентьевской летописи 1068 г. о разграблении во время бунта княжеского двора, когда были изъяты «бещисленное множьство злата и серебра, кунами и белью», таким образом, что под кунами здесь «разумелись металлические деньги».[24] На самом деле по записи нетрудно видеть, что в ней противопоставлены два вида денег металлические и меховые, поэтому куны и белы здесь, в свою очередь, два вида кожаных денег, причем, куна — иной более высокий номинал, нежели бела.[25] В 1410 г. новгородцы «куны отложиша»,[26] т.е. вывели из обращения куну, оставив при этом бел(к)у.
По одной из записей в торговых книгах Тевтонского ордена, относящейся к 1399 г., в частности, термин «мартхоупте», в переводе с немецкого языка представляет собой не что иное как «кунья мордка».[27] Понятия «кунья голова», «куна» использовалось только для реконструкции новгородского денежного счета.[28] Однако в сообщениях ал-Гарнати об опечатывании ветхих беличьих шкурок говорится о критериях, по которым отбирались для опечатывания первых «ассигнаций». Если «…же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые восемнадцать шкурок стоят по счету серебряный дирхем». Следовательно, второй вид кожаных денег также отбирался по таким же критериям, как и белки, т.е. должны были присутствовать кунья головка (мордка) и две передние лапки.
Происхождении термина «куна» русского денежного счета как известно, идет от счета на шкурки куницы. В.М. Потин со ссылкой на В.Б. Вилинбахова и С. Мьюса /Mews S./ показал, что русское куна происходит от фризского «cona».[29] Но стояла ли за этим действительно кунья шкурка — это остается неизвестным. Толкование записи из книги Тевтонского ордена показывает достаточно определенно использовании при расчетах куньих головок, но и вместе с тем указывающее на возможность отождествления куньей мордки с какой-то единицей русского денежного счета.
Н.П. Бауер, приведший всю денежную номенклатуру русско-немецких договоров, выявил, в частности, что за термином на латыни «capita martarorum» стоит «кунья мордка». Причем, одновременное употребление терминов кунья мордка и куна в одной из статей договора 1269 г. о порядке оплаты за лоцманскую проводку по Волхову представляет большой интерес, показывающий о разных денежных единицах, применявшиеся в системе расчетов: «…каждая ладья должна дать лоцманам 4 хлеба и чашку масла; если они не пожелают получить хлеба им должны дать за каждый хлеб 2 куны и за масло 3 куньи мордки. Каждому лоцману должны быть даны 8 куньих мордки и пара материи или вместо материи 3 куньи мордки».[30] Приведенное свидетельство показывает, что лоцманы должны получить в оплату эквивалент куны, т.е. быть может не конкретные шкурки — вещи как куньи мордки, а куны серебром, составлявшие в рассматриваемый период — время действия статьи «О бесчестии» — 1,28 г.
Но «мартхоупте» 1399 г. — термин из немецкого языка, отстающий от вышеизложенного почти на полтора столетия.
Путешественник из Гренады ал-Гарнати, к сожалению, не сообщает, как поступали со связками шкурок, да и чем была вызвана необходимость опечатывания «ассигнаций». Сдавало ли таким образом население изношенные «билеты» государству, которое путем пломбирования связок осуществляло таким образом своего рода «инкассацию», а затем отправляло связки потребителям беличьих кож — это, пожалуй, единственное объяснение описанной ал-Гарнати процедуры. Плата за нее относилась на счет владельца опечатываемых шкурок. Этим достигалось двойная цель. Население получало новое средство обращения и платежа, а государство производило учет и контроль денежной массы.
Сказанное предполагает, что связка ветхих шкурок, состоящая из 18, представлял собой особый вид денег, имевший свой номинал и обращавшийся на Руси в качестве законного платежного средства. Это говорит о бережном отношении на Руси к собственным платежным средствам. Следовательно, данные опечатанные связки, но уже без печатей, грузили бочками в зафрахтованные корабли ганзейские купцы в XIV — XV вв.
В заключение своей истории функционирования «новые» ассигнации, благодаря сбору и утилизации их государством в новом качестве отправлялись на экспорт. Представляет интерес срок функционирования меховой «монеты» до истирания и до отправки ее за рубеж. Заметим, что стерилизация денежной массы – один из способов избежания перегрева суверенного денежного обращения — инструменты эти известны и успешно применяются современными центробанками и резервными системами.
Для периода XIV в. — XIV вв. известно 2 цены стоимости белки — 1 и 2 деньги. Вторая цена связана с кризисным годом. Будем оперировать с ценой в одну деньгу, которая вытекает из сведений кабалы Киприана и Фёдора Ростовского 1389 г. Этот показатель позволяет выяснить эквивалент алтына, известного в русском денежном счете с 1381 г.[31] Согласно источнику, 1000 белок высшего качества стоили 5 рублей, что означало 200-ти денежный рубль. Следовательно, стоимость шкурки меха белки составляла в пределах 1 г серебра. В.К. Трутовский и вслед за ним Янин считали белку за 2 деньги, [32] а в то же время, 6 белок — алтын. Но, поскольку мы только что выяснили эквивалентность белки и деньги, это позволяет показать, что алтын соответствует 6 белкам и 6 деньгам. Они, в денежном счете, как показал Г.В. Семенченко,[33] соответствуют мордке, являвшейся, надо полагать более высоким номиналом, чем вешка (веверица) денежного счета.
Фактически на рубеже XIV — XV вв. деньга имела весовые параметры близкие к 0,9 г, означающие, что алтын в серебряном эквиваленте находился в пределах 5,2 — 5,4 г. Нелишне напомнить, что в настоящее время при пересчете цен для середины XV в. применяется 6-ти денежный счет алтына.[34]
Сделаем промежуточный вывод. Деньги ал-Гарнати – это своего рода «казначейские билеты».
В этой связи небезынтересным представляется записи бургундского герцога Гильбера де Ланноа /G. de Lannoy / о посещении им Пскова и Новгорода в 1413 г. «Монета их /новгородцев – Н.Х./ состоит из куска (kencelles) серебра, весявших около 6 унций – без оттиска, потому что они не куют золотой монеты, а мелкая их монета состоит из мордок белок и кун (de testes de gris et de marires)».[35] Это полное и достоверное свидетельство-характеристика денежного обращения в Новгороде. Сравнивая записи наблюдательного путешественника с известиями новгородских летописей от 1410 г., заметим, что Ланноа вел речь только о деньгах новгородской эмиссии. Архивист С.Н. Кистерев выделил 4 номинала денег в Новгороде этого времени: белки, лобцы, литовские гроши и артуги «немецкие», три из которых представлены импортной серебряной монетой.[36] Три номинала денежных знаков на серебряной основе, не считая золотых монет флоринов было , что известно наверняка только в Тане (Азове): слитки-сомы (часто русского происхождения), монет аспров и меди фалери в соотношении 1 сом (198 г.) – 190 аспров – 3040 фалери. Отмена-вывод кун из обращения в 1410 г. в Новгороде может служить толчком к поиску возможности их сопоставления на предмет соответствия «немецких» монет, о которых не писал Ланноа, и выведенной из обращения куны.
Строительство денежного обращения, платежной системы, финансов, не говоря уже о валютном регулировании даже в средневековье не является простой моделью, когда даже ко-интеграционные процессы на базе валютных союзов ставят перед исследователями значительные познавательные задачи. Замечено вместе с тем, что современное плоскостное представление о динамике экономических процессов в явной или неявной форме сводится к их интерпретации в виде дерева-графа.[37]
Обращение меховых денег снижало зависимость денежного хозяйства от серебра, дефицит которого ощущался всегда, что основательно изучено в историко-экономической и нумизматической литературе. Последнее приводило к вздорожанию серебра, поиску заменителей денег, так и появлением соответствующий теорий, демографической, в частности. Так, М. Мэйхью (N. J. Mayhew) из Асмолинского Музея (Оксфорд), считал, что Англия и Франция XIV вв. осуществляли регулирование денежного обращения посредством величины доходности деятельности монетных дворов.[38]
Археология Новгорода подарила нам уникальный берестяной документ, обнаруженный на Троицком раскопе. «…продажи, с три дня городи /Новгорода/ ходило оу дворо и ко складникову. А ты коме нь явишися куны шити ношию». Используя сообщение ал-Гарнати, публикаторы переводят конец текста грамоты следующим образом: «А ты ко мне не придешь ночью шить куны?», справедливо понимая куны как деньги, уклоняясь, вместе с тем, от объяснения самого процесса.[39] Надо полагать, что ночная работа связана не с производством непрерывного цикла, а подпольным цехом, предполагающее, на антитезе, допущение мысли о законности специальным стандартизированным образом «изготовление»-«печати» кун, как единиц-номиналов денежного обращения, разумеется, на легальных предприятиях. Обобщая практику фальшивомонетчиков Европы, Ф.А. Михалевский в частности, выделил 4 типа подобных правонарушений. Одни из них – это легальные мастерские по выпуску денежных знаков, работники которых могли изготовлять денежные знаки из собственного сырья и, соответственно, за свой счет. [40]
Следует разделить точку зрения тех исследователей, подкрепив некоторыми расчетами, о том, что деньги на меховых носителях существовали с глубокой древности. Они были обеспечены традициями этноса – жизнеобеспечения и жизнедеятельности. Последнее официальное упоминание о кожаных деньгах относится к 1700 г. когда согласно Указу Петра I ввиду отсутствия на местах разменной монеты была введена медная, при этом отмечалось, что отсутствие таковой привело на местах к возникновению «кожаных жеребев».[41]
Денежные знаки XVI—XVII вв. – кожаные жеребья
...
Сделаем вывод, деньги, носителями которых были, в частности шкурки белки, первоначально являясь в обращении частными деньгами, деньгами домашних хозяйств.[48] Их эволюция состояла в том, что шкурка белки, согласно источнику, предоставленном в записях ал-Гарнати, являлась в русском денежном обращении номиналом, опечатывание которых позволило продлить жизнь деньгам, а государству осуществлять эмиссию и контроль за денежной массой, но также выкупать, т.е. в пряном смысле «стерилизовать» собственное денежное обращение, выплачивая за связку из 18 ветхих шкурок серебряную монету, часто отправляя их на экспорт. Опечатывание и выпуск в обращение «новых» денег – это процесс эмиссии эндогенных денег, как недоминантных в современной монетарной политике, отмеченные в литературе Б.Бернанке (B.Bernanke) и А.Блиндер (A.Blinder).[49]
Таким образом, опечатывая изношенные шкурки, денежные власти осуществили сеньораж, исполняя властные полномочия органа банковского надзора, одновременно, переводя частные деньги в разряд государственной политики.
[1] Свердлов М.Б. Деньги и денежные системы // Сов. историография Киевской Руси. Л.: Наука, 1978, с.83.
[2] Спасский И.Г. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. Издание четвертое, дополненное. Л.: Аврора, 1971, с.32-37.
[3] Ивочкина И.В. Деньги и денежное обращение в древнем Китае. Изобретение бумажных денег // Нумизматический альманах, 2004, № 1(25), с.12-15.
[4] Шелк, приобретенный за эти желтые кусочки бумажных денег, с выгодой продавался в Генуе. См.: Pegolotti F.B. La practica della Mercatura. Cambridge-Massachusetts: The intelegencer printed Go, 1936, р. 21, 23.
[5] Spuler B. History of the Mongols. Based in Eastern and Western Accounts of the Thirteenth and Fourteenth. Berkley and Los Angeles: University of California Press, 1972, p.140-141; Ashtor E. A social and economic history of theNear East in the Middle ages. Berkeley,Los Angeles, L.:University ofCalifornia Press, 1976, p..257.
[6] Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг) / Публ. О.Г.Большакова, А.Л.Монгайта. М.: Наука. ГРВЛ, 1971, с.35-36.
[7] Белецкий С.В., Посвятенко В.А. Абу Хамид ал-Гарнати о процедуре обмена кредитных денег на Руси // Образование древнерусского государства. Проблемы источниковедения. М., 1994. С.3-5.
[8] Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей 1X-XII веков. М.: Языки русской культуры, 2001, с.198, 202,206; Янин В.Л. Деньги и денежные системы // Очерки русской культуры ХIII-XV вв. Ч.1. М.: Изд-во МГУ, 1969/1970, с.323.
[9] Лесников М.П. Торговые сношения Великого Новгорода с Тевтонским орденом в конце XIV и начале XV вв. // Исторические записки. Т.39, 1952. С.259-278.
[10] См.: Хан Н.А. Историко-географические реалии Северо-восточной Европы и проблемы средневековой вятской истории [Научное издание]. — М. – Киров: ООО «Типография «Старая Вятка», 2009, с.178-180. Надо полагать, что основой закон, предопределяющий экономическую основу всех торговых союзов – есть Закон Одной (единой) цены, имеющий значительное научное притяжение как на современном, так на синхронном историко-экономическом материале. См.: Lo M.Ch., Zivot E. Threshold cointegration and nonlinear adjustment to Law of the One Price // Macroeconomic Dynamics, 5, 2001, p.560; Vockart O. The influence of information costs on the integration of financial markets: Northern Europe, 1350-1560. Berlin: Institute of Economic History Humboldt University, 2006, p,53.
[11] Кругман П.Р., Обстфельд М. Международная экономика. СПб.: Питер, 2003, с. 447-448.
[12] Аристов Н.Я. Промышленность Древней Руси. СПб, 1866, с. 1866, с.291-292.
[13] Со ссылкой на K.Kunze, обращает внимание М.П. Лесников. См.: Лесников М.П. Указ. соч., с.270, прим.3, и прим 1. Статистику подобных конфликтов см.: Prevenier W., Blockmans W. The Burgundian Netherlands. Cambridge- L.-N.Y.-Sydmey: Camb.un.press, 1986, p.106.
[14] Лесников М.П. Там же.
[15] Стремление к высококачественным сортам меха привилегированные и состоятельные слои английского общества испытывали всегда, что частности для XI и XII вв., описано Дж.Мартин на основе данных Адама Бременского. См.: Martin J. Treasure of the land Darkness. The fur trade its significance for medievalRussia.Cambridge: Camb.un.press, 1986, p.52-53.
[16] van der Wee H. Money and economic independence between the Northern and Southern Netherlands and the Baltic (15th – 17 th centuries) // The interactions of Amsterdam and Antwerp with the Baltic regions, 1400-1800. De Nedelanden en het Oostzeegebied, 1400-1800. Leiden: MN, 1983, p.12.
[17] Munro J.H. Bullion Flows and Monetary Policies in England and the Low Countries 1350-1500.Variorum-Norfolk: Galliard Ltd, 1992, p.217.
[18] Хромов П.П. Экономическое развитие России. Очерк экономики России с древнейших времен. М.: Наука, 1967, с.217.
[19] Attman A. The bullion flow between Europe and the East, 1000-1750. Goteborg: Kungl. Vetenskaps-och Vitterhets-Samhallet, 1981; Munro J.H. The bullion flows and Monetary Policies in England and Low Countries 1350-1500. Variorum, 1992.
[20] Нетрудно заметить, что данный вид товара показывает, что цена серебра возросла в течении рассматриваемого периода более чем в три раза.
[21] Т.Нунан осторожно подводит к мысли о том, что чеканить свою медную монету Дмитрий Константинович Суздальский (1355-1383) с легендой «Печать князя Дмитрия» мог начать и с конца 1370-х гг. Естественно, что при этом государство должно было получать сеньораж – эмиссионный доход. См.: Noonan Ts.S. Forging a National Identity: Monetary Politics During the Reigm of Vasilii I (1389-1425) he Rezm29 // Московская Русь (1359-1584): культура и историческое самосознание. М.: ИЦ «Гарант», 1997, с.512-513; Бурлачков В.К. Денежная теория и динамичная экономика: выводы для России. М.: УРСС, 2003, с.54.
[22] Мокий М.С. Трансдисциплинарная методология в экономических исследованиях: автореферат дис. … д-ра экономических наук: 08.00.01: М.: Рос. эконом. акад. им. Г.В. Плеханова, 2010, с.19, 29.
[23] Noonan Th.S. Medieval Islamic copper coins from European Russia and surrounding regions: The use of the Fals
in early Islamic trade withEastern Europe // Journal of American Oriental Society. 1974. №, p.448. 451.
[24] [Бауер Н.П.], Романов Б.А. Деньги и денежное обращение // История культуры древней Руси: Домонгольский период. Т.1. Материальная культура. М.-Л., 1948, с.371.
[25] Как иллюстрацию к выводам И.Г. Спасского о «меховых теориях», о которых говорилось выше, можно привести летописную выписку, когда в1270 г. ятвяги (народы Балтии) просили у князя Владимира Васильевича Волынского: «Пошли, господине, к нам жито свое продавать, а ради купим: чего восхочешь, воску ли, бели ль, бобры ли, черных ли кун, серебра ли, мы ради дами». Цит. по: Михалевский Ф.И. Очерки истории денег и денежного обращения. Т.1. Деньги в феодальном хозяйстве. М.: Госфиниздат, 1948, с.219.
[26] Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. М.: Изд-во АН СССР, 1950, с.402.
[27] Хорошкевич А.Л. Иностранное свидетельство1399 г. о новгородской денежной системе // Историко-археологический сб. /К 60-летию А.В. Арциховского. М.: МГУ, 1962, с. ЗОЗ.
[28] Янин В.Л. Указ.соч., с.239.
[29] Фризия – совр. Голландия имела в средневековье обширные связи с Восточной Европой в поствикингскую эпоху. См.: Потин В.М. Монеты, клады, коллекции. СПб: Искусство, 1993, с.188; Jankuhn H. Haithabu. Ein handelplatz der vikingerzeit. Wachholtz: Karl Wachholtz verlag neumonster, 1976, s.29, abb.5.
[30] Бауер Н.П. Денежный счет в духовной Климента Новгородца и денежное обращение Северо-Западной Руси в XIII в. // Проблемы источниковедения. Сб. статей. М.-Л., 1940, с.198, прим.
[31] См.: Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV в.: внешнеполитические договоры. М.: Древлехранилище, 2003, с.344.
[32] Янин В.Л. Указ. соч., с.334.
[33] Семенченко Г.В. Несколько дополнительных замечаний о денежном счете домонгольской Руси // Древнейшие государства на территории СССР.1991 г. М.: Наука, 1994, с.248-250.
[34] Колызин А.М. Указ. соч., с.57.
[35] Киевские университетские записки. 1873, № 8. Отд.2, ст.5. С.1-46. [Путешествие Гильбера де Ланноа в земли Восточной Европы. Ст. студента Емельянова (без инициалов)], с.24. Метрологию рубля-слитка, описанного Ланноа, см.: Хан. Н.А. Взаимодействие и взаимовлияние Руси и Орды в области экономики и кредитно-денежной пожитки в XIV в. М. ИЭ РАН, с.122-123. На вторую — «меховую» часть записи обращал внимание И.Г. Спасский. См.: Спасский И.Г. Указ.соч., с.35.
[36] Кистерев С.Н. Деньги в Новгороде на рубеже XIV — XV вв. // Торговля и предпринимательство в феодальной России. М.: Археографич.центр, 1994, с.65.
[37] Породней см.: Ковнир В.Н. Построение типологии различных систем хозяйства и экономические исследования Д.И.Менделеева и А.В.Чаянова // Экономич.науки, 2008, № 6(43), с.204.
[38] Mayhew M. J. Numismatic Evidence and Falling Prices in the Fourteenth Century //: The Economic History Review, 1974. New Series, Vol. 27, No. 1 (Feb., 1974), p.13-15. См. также:Stromer W. Die Munzstatte Linz unter Ferdinand I / Dimt H. Bericht… / Osterreichischer Historikertag (18; 1990; Linz). S. 296-299.
[39] Берестяная грамота №490. См.: Арциховский А.В., Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1962-1978. М.: Наука, 1978, с.84-85.
[40] Михалевский Ф.И. Указ.соч., с.141. Современное состояние изготовления и обращения фальшивых денег, как экономическое явление не остается без внимания специалистов. См.: Юров А.В., Лютов В.В. Фальшивомонетничество: текущие тенденции и их оценка // Деньги и кредит. 2006. № 12. С.8-13. По сумме найденных недавно фальшивых казначейских обязательств ФРС США итальянской палицей в Швейцарии на сумму 6 трлн. долл., является сенсационной. См.: http://edition.cnn.com/2012/02/17/world/europe/italy-counterfeit-bonds/index.html?hpt=ieu_c2.
[41] Спасский И.Г. Указ.соч., с.33.
...
[48] Морфологию домашних частных хозяйств в историко-экономической литературе рассмотрел на основе новгородского Домостроя рассмотрел А.Г. Худоркомов. См.: Худоркомов А.Г. Рынок и реформы в России: Исторические и теоретические предпосылки. М.: Мосгорархив, 1993, с.74.
[49] Bernanke B., Blinder A. The Federal Funds Rate and the Channels of Monetary Transmission // The American Economic Review. September 1992. Vol.,82. № 4. P.919.