Зигзаги судьбы Николая Эпштейна
В его послужном списке нет громких титулов и побед на крупных турнирах. Он никогда не возглавлял большой клуб, и не работал в первой сборной даже помощником. Но его вклад в отечественный и мировой хоккей сложно переоценить. 27 декабря исполнится 101 год со дня рождения Николая Семёновича Эпштейна.
Меньше недели остаётся до наступления Нового года. Для меня одним из символов праздника (помимо традиционных — ёлки, «Иронии судьбы», мандаринов и матчей молодёжного чемпионата мира) с детства был просмотр хороших фильмов, неважно — отечественных или голливудских. Хороший фильм — это, прежде всего, интересная история, рассказанная на экране, и герой, которому рядовой зритель может сопереживать. Предлагаю сегодня пофантазировать и представить биографию одного из самых неординарных тренеров отечественного хоккея в виде сюжета для художественного фильма.
Действие первое, вынужденное
На дворе зима 1952/1953 года. Играющий тренер «Химика» из Электростали Николай Эпштейн не нашёл общего языка с руководством команды и оказался без работы. Большую часть карьеры он играл в футбол, с хоккеем познакомился лишь за пять лет до этого. Ему уже 33 года, нет специального образования (тренерские курсы перед войной так и не смог закончить), на руках малолетний сын и смутные перспективы в плане дальнейшей судьбы. После разлада с прежним руководством искать счастья (работы) среди московских команд было бессмысленно. Нужно кормить семью, а единственная реальная вакансия — тренер футбольного (летом) и хоккейного (зимой) клуба при химическом заводе в Воскресенске. Хотя «клуб» — это слишком громкое определение для команды заводских работяг, проводящих свободное время на футбольном поле. Именно туда и отправился наш герой на паровозе с Казанского вокзала в марте 1953 года. Компанию ему составил отставленный из «Спартака» вратарь Юрий Костиков. Воскресенск предстал перед взглядом столичных спортсменов во всей красе: покосившееся деревенские дома, вытянутые заводские бараки, утопающие в весенней грязи, захолустная железнодорожная станция и чадящие трубы химического завода на горизонте. Костиков сразу сообразил, что ему тут не место, и ближайшим поездом вернулся в Москву. А Эпштейн побрёл в сторону здания заводского управления, навстречу своей судьбе и директору завода.
Действие второе, начальное
Седьмой директор воскресенского химического комбината Николай Михайлович Докторов оказался человеком деятельным и большим. Как в смысле размера, так и планов. Поставил задачу вывести «Химик» в класс сильнейших, и пообещал поддержку. Показателен такой эпизод: местным спортсменам пришлись не по душе нагрузки, предложенные Эпштейном, и они пошли жаловаться директору комбината. Им был дан короткий, но емкий ответ: «В футболе и хоккее я некомпетентен, у вас есть свой «директор» — тренер, ему и жалуйтесь». С тех пор протесты прекратились, но Эпштейн понял: с таким составом каши не сваришь; надо набирать новую команду. И поехал Семёныч в столицу за игроками. Среди спортсменов ведущих московских команд ловить было нечего, потому пришлось выискивать кадры среди неудачников и отставных. Таких, каким был и сам Эпштейн. Наём проходил приблизительно следующем образом:
— Ты ведь в дубле «Торпедо»/«Динамо»/«Трудовых резервов»/«Крыльев Советов» играл. Сейчас чем занят?
— В институте учусь на дневном, поигрываю за мясокомбинат.
— Давай ко мне в Воскресенск, будешь на первенство РСФСР играть. Разъездов немного, от Москвы недалеко. Сможешь совмещать с учебой.
— Согласен!
Так в команду уже в 1953 году попали «отставные» и «списанные» Константин Будылкин, Станислав Квасников, Александр Кашаев, Владимир Ефимов, Николай Родин. Из местных остались Виктор Агафонов, Лев Смолев и Валентин Соловьёв. Собранная с миру по нитке команда в первом же сезоне выиграла первенство РСФСР и вышла в класс «Б» чемпионата СССР. Спустя год воскресенцы заняли второе место и получили право выступить в классе сильнейших. Мало кто ожидал такого результата от Эпштейна всего за три года работы. Но её плодами решили воспользоваться непричастные. Руководство московского спортивного общества «Химик» решило, что не по рангу провинциальному городу иметь команду в Высшей лиге, да и по деньгам Воскресенск «не потянет». Потому в 1956 году в классе «А» дебютировала команда «Химик» Москва. Но завершал сезон уже воскресенский «Химик» — возможно, потому что конкурировать за болельщика с шестью московскими клубами «Химику» было в принципе невозможно.
Воскресенцы заняли 13 место, в следующем сезоне поднялись на десятое. Постоянная прописка в элите советского хоккея уже сама по себе была достижением, но, как известно, аппетит приходит во время еды. И Эпштейну, и Докторову хотелось большего. Это требовало и больших средств, и другой стратегии набора команды.
Действие третье, жертвенное
Семёныч решил действовать по двум направлениям: воспитывать местных мальчишек и искать юные таланты по городам и весям — прежде всего в столице. На первое направление был поставлен соратник из первого призыва Владимир Ефимов, который долгое время оставался единственным детским тренером в городе. За второе взялся сам Эпштейн, и он знал где искать. Выпускники молодёжных команд неподошедшие грандам, ребята из заводских, а иногда и дворовых коллективов. Те, кого не заметили или не успели заметить в столичных клубах. Так в «Химик» в разные годы попали братья Рагулины и Юрий Морозов (стадион завода «Каучук»), Юрий Громов и Эдуард Иванов (стадион Юных пионеров), Владимир Васильев (дубль «Крыльев Советов»), Валерий Никитин («Буревестник»), Юрий Ляпкин (Балашиха) и многие другие. Сегодня нам известны эти имена, многие стали легендами отечественного спорта. Но тогда это были алмазы, которые требовалось не только огранить, но и для начала просто отыскать. И, как выяснилось позже, самым сложным оказалось эти бриллианты сохранить.
Под стать методу комплектования команды Эпштейн выбрал и тактику. Как можно тягаться в открытом хоккее с ЦСКА, «Динамо» или «Спартаком»? Да никак; разве что закрыться, стараться пропустить как можно меньше — и всё равно проиграть. Для Семёныча это был не выход. Активная оборона и игра на контратаках, вязкий хоккей, выматывающий и временами доводящий противника до белого каления — вот на что была сделана ставка. Для такой игры требовались и особые игроки — универсалы, способные сыграть как в обороне, так и в атаке. Именно таких хоккеистов старался воспитать Эпштейн. И у него получилось. В шестидесятые годы «Химик» стал настоящей занозой для столичных грандов. Обыграть воскресенцев было невероятно трудно любому сопернику. В 1965 году пришел первый большой успех — «Химик» стал третьим призёром чемпионата СССР, оставив позади себя в таблице московское «Динамо» и «Крылья Советов».
Но, как известно, наши недостатки есть продолжение наших же достоинств. Воспитанники Эпштейна почти сразу стали желанной добычей московских команд, прежде всего ЦСКА. Всеобщая воинская повинность и покровительство министра обороны давали тренерам армейцев в деле пополнения состава практически неограниченные полномочия. Чем они и пользовались, регулярно привлекая в состав игроков «Химика».
«Самое страшное, что забирали у меня тех, кто явно должен был стать звездой, и когда появлялась перспектива выстроить вокруг них команду-конфетку. Вот тут порой, не стыжусь в этом признаться, я едва сдерживал слёзы», — рассказывал спустя много лет Семёныч.
Иванов, Рагулин, Ляпкин завоёвывали титулы чемпионов мира и олимпийских игр, будучи уже хоккеистами столичных команд.
Постепенно начало приносить результат и направление, порученное Владимиру Ефимову. Местные мальчишки стали пополнять состав «Химика». Наверное, одним из первых известных выпускников стал Юрий Чичурин. Но и его игровая биография традиционна для талантливых воспитанников «Химика». Дебютировав за родную команду в 16 лет, он провёл в ней всего три года, после чего был переведён в Москву — в «Динамо». Где и отыграл десять лет вплоть до завершения карьеры. В следующие пару десятилетий, когда Эпштейн уже ушёл из «Химика», схожий путь стал едва ли не стандартным. Воскресенцы стали «донорами» для московских команд: Александр и Владимир Голиковы, Андрей Ломакин, Валерий Каменский, Игорь Ларионов, Александр Черных, Андрей Марков, Вячеслав Козлов, Валерий Зелепукин, Дмитрий Квартальнов — это список лишь самых известных хоккеистов, прошедших школу «Химика».
Действие четвертое, финальное
В начале шестидесятых годов спортивное руководство страны запретило клубам, не имеющим крытой арены с искусственным льдом, выступать в Высшей лиге. При этом крытые арены, согласно иному распоряжению, могли строиться только в крупных городах и областных центрах. Маленький Воскресенск никак не попадал в эту категорию. Здесь помог Николай Докторов — благодаря связям в ЦК КПСС и руководстве химической промышленности он смог добиться разрешения на строительство. В 1966 году в Воскресенске открылся дворец спорта «Химик».
В 1970 году «Химик» под руководством Эпштейна второй раз завоевал бронзовые медали чемпионата СССР. Спустя два года на пенсию вышел Николай Иванович Докторов. Нет, с его уходом команда не лишилась покровительства химического комбината, но, вероятно, именно личное отношение и участие было утрачено. В 1975 году, после почти 22 лет работы главным тренером «Химика», Николай Эпштейн был отправлен в отставку.
Хороший фильм не обязательно должен заканчиваться хорошо, но обязательно — с жизнеутверждающим посылом. Поступим так и мы. Запущенная Семёнычем в «Химике» хоккейная реакция не остановилась. Школа продолжила работать, а воспитанники Эпштейна сменили своего наставника на тренерском мостике, продолжив его дело. Юрий Морозов и Владимир Васильев долгие годы возглавляли «Химик». Команда ещё дважды — в 1984 и 1990 годах добралась до бронзы, а в 1989 году завоевала серебро чемпионата СССР, став самым титулованным немосковским клубом в истории советского хоккея. В начале девяностых воскресенцы отправились покорять уже заокеанский хоккей — и сделали это. Летом 1997 года Воскресенск вместе с Москвой стал первым городом России, принявшим у себя Кубок Стэнли. Его привезли Игорь Ларионов и Вячеслав Козлов. Привезли, чтобы показать землякам и Семёнычу.
«Никола, каждый человек должен после себя что-то оставить», — вспоминал слова Докторова Николай Эпштейн. Оба следовали этой максиме, и оставили нам многое. Конец!