Педиатр Екатерина Чернышова: «Пока мы «изведаем» вакцину, полстраны вымрет»
Совсем скоро в России начнут прививать от COVID-19 подростков от 12 до 18 лет. С одной стороны учёным, которые изобретают и исследуют вакцины, сложнее, чем простым врачам, ведь они несут ответственность за всю страну, да и не только, учитывая, что мы активно экспортируем свою вакцину. С другой – несколько проще, поскольку непосредственно им не придётся работать с населением, объясняя, что от вакцины не вырастут рога, что в ампуле нет чипа, с помощью которого нас всех спецслужбы будут держать под колпаком и прочее, прочее, прочее… Корреспондент «АН» решила выяснить в районе своего проживания, у своих врачей, которым предстоит работать с вакциной «на земле», о том, нужны ли прививки детям и подросткам и почему. На нашу беседу с главным врачом Семилукской районной больницы Алексеем Акульшиным я попросила пригласить также его зама по детству и родовспоможению, врача-педиатра Екатерину Чернышову.
- Учитывая, что и взрослые не слишком охотно идут вакцинироваться, можно ожидать очередной активности от антиваксеров. Вновь пойдут посты и статьи о том, насколько вредна вакцинация…
Алексей Акульшин: - Да они и не утихали. Мне тоже шлют в соцсетях рассылки о том, насколько вакцинация вредна и опасна. При этом зачастую ссылаются на статьи, которые сами не читают. Сколько раз уже ловил на этом. Читаю материал, на который присылают ссылку. Спикер рассуждает о том, что да, возможно вакцина еще не изучена и потенциально может быть опасной. Но при этом сам он привился, поскольку считает, что всё-таки заболеть COVID-19 куда рискованнее. Мысль об опасности при этом выносится в заголовок, и вся статья таким образом интерпретируется как пропаганда против вакцинации.
Екатерина Чернышова: - Когда ко мне приходят родители и рассказывают, что они в интернете прочитали, что прививки вообще вредны, я им объясняю, что в интернете много всякой информации. И для того, чтобы выбрать нужную, её нужно уметь фильтровать, потому что каких-то достоверных фактов, статей, постов, приказов там, увы, очень мало. Поэтому всегда призываю родителей задавать вопросы специалистам.
Алексей Акульшин: - В принципе, ситуация-то не новая. Я как-то читал статью про то, как начали делать прививки от дифтерии. Ведь мало кто знает об этом, но пока не была изобретена эта вакцина, от дифтерии погибало очень много детей. Когда мы учились в мединституте, нам показывали в баночках с формалином дифтерийные плёнки. Это чистой воды белок серовато-белого цвета, который просто так даже не получится разорвать. И эти плёнки не снимались, они сдирались с огромными язвами. Это было страшно – дети просто задыхались. И когда начали вакцинацию, статьи тоже были. Не в таком, конечно количестве, как сейчас, в эпоху интернета, но писали – какую гадость делают? Чем травят детей? И так далее. Прошло много лет, никто не отравился, а мы забыли, что такое дифтерия.
Екатерина Чернышова: - Да, конечно, иммунная прослойка создалась и всё. Как и в случае с оспой. Она свирепствовала достаточно долго, и в какой-то момент даже выкосила пол-Европы. И в России, в том числе, унесла много жизней. Начали вакцинацию. Много лет она шла ни шатко ни валко. В 1958 году замминистра здравоохранения СССР Жданов выступает на сессии ВОЗ с программой искоренения оспы во всём мире. Программу принимают, идёт вакцинация во всех странах. И уже через десять лет было официально объявлено о том, что эта страшная болезнь побеждена.
Алексей Акульшин: - На самом деле подобных примеров, когда только благодаря вакцинации справлялись с тяжелыми заболеваниями, немало. А мы кричим о том, что они неизведанны.
Екатерина Чернышова: - Пока мы изведаем, половина страны вымрет.
«Каждый из нас таблетки горстями пьёт, не задумываясь, вредно это или полезно».
- Но ведь и в самом деле вакцина пока что малоизученна…
Алексей Акульшин: - Если говорить в целом, то и многие лекарства мало изучены. Когда я учился в институте, у нас преподавала Людмила Александровна Батищева – теперь она заведующая кафедрой клинической фармакологии. Очень грамотная женщина. И вот она говорила нам на лекциях, что мы в лучшем случае на 50% знаем как одна таблетка действует. Как действуют две, мы можем только предположить. А как три – даже предположить не можем, потому что это совершенно другие формулы, другие химические взаимодействия. То есть мы до этого ещё не доросли абсолютно. Но при этом каждый из нас пригоршнями таблетки пьёт. Не задумываясь о том, полезно это или вредно.
- Насколько я понимаю, особенно вредны из общедоступных лекарств антибиотики? Их бесконтрольное применение даже названо ВОЗ одной из главных проблем мирового здравоохранения…
Алексей Акульшин: - Любые лекарства пить без назначения врача вредно. Но антибиотики, пожалуй, сами себе люди чаще всего назначают. Тут в чём опасность? Антибиотики – это лекарства с белковой структурой. Бактерия же – это живой организм, хоть и одноклеточный. И он тоже старается выжить. Столкнувшись с одним лекарством, он видоизменяет рецепторы, и в следующий раз, когда «видит» тот же антибиотик, уже устойчив к нему.
- А детям мамы часто «назначают» антибиотики?
Екатерина Чернышова: - Сплошь и рядом. Причём пытаются ими лечить и вирусные инфекции, при этом либо не зная, либо забывая о том, что антибиотики на вирусы не действуют совершенно. Приходят в поликлинику на приём. Какой день болеете? Второй. Что принимаете? Антибиотики. На всякий случай, а вдруг? Ну, здравствуйте, приехали. А потом присоединяется бактериальная инфекция, и по меньшей мере те антибиотики, которые принимали, на неё не действуют. Приходится искать другие, либо пробовать всевозможные сочетания. Таким образом, мы как минимум дважды кормим несчастного ребёнка антибиотиками. По той лишь причине, что мама решила подстраховаться «на всякий случай». Но ведь не стоит забывать, что принимаемые лекарства ещё и часть «нужных» бактерий убили. В том числе тех, которые помогают нашему иммунитету справляться с атаками извне. А поскольку, как известно, свято место пусто не бывает, их начинают замещать чужеродные бактерии. Так что ещё один результат этой подстраховки – ослабленный иммунитет.
«Нынешнее поколение привыкает пиариться на не очень хороших вещах».
- Против прививок выступают чаще родители или старшее поколение – бабушки с дедушками?
Екатерина Чернышова: - Родители. Бабушки и дедушки как-то больше за здоровье ребёнка переживают. Редко бывает, что именно старшее поколение говорит, что вакцина – это плохо.
- Может, это связано с тем, что когда росли бабушки с дедушками нынешних детей, было больше просвещения на тему вакцинирования? Тогда же вообще была эпоха агитационных плакатов. В том числе в каждой школе висели плакаты с надписями: «Я уколов не боюсь, если надо – уколюсь!» Да и на уроках объясняли пользу прививок. У нас, помню, вообще кружок медицинский был – мы шили себе сумки и повязки с красными крестами, ну и, соответственно, внимали рассказам руководителя…
Алексей Акульшин: - Даже мультфильмы были! Помните мультик «Про бегемота, который боялся прививок»?! Вы правильно эту тему затронули. О том, что поколение современных мам-пап по сути неизвестно на чём воспитывалось. Как, впрочем, и то поколение, которое сейчас только воспитывается. Ведь давайте скажем честно: в наше время если тебя поругал учитель, а ты даже если вдруг додумался пожаловаться на это родителям, то отхватишь дома ещё – потому что учитель есть учитель, и он прав. Сейчас не дай бог пожаловался ребёнок, родители бегут в школу. Дальше, если учителя не наказали – в отдел образования. Ах, вы здесь такие плохие, нехорошие! То же самое в медицине. Приходит пациент: мне нужно, чтобы вот так было. При этом бесполезно что-то доказывать. Я не говорю, что все доктора всегда правы, но и собой врача подменять не стоит, начитавшись постов в интернете. Эта проблема свойственна, кстати, не только россиянам. Возьмём ту же Германию, с которой у нас близкие системы медицинского обязательного страхования. Лет 7-8 назад к нам в Воронежскую медакадемию приезжал профессор из немецкого института-побратима. Сказал, что они, несмотря на то, что система здравоохранения считается одной из лучших в мире, тоже сталкиваются с недовольством пациентов. Люди находят статьи о каких-то редких исследованиях. Приходят в больницу: я хочу это пройти! И неважно, есть для этого показания или нет. Я хочу – будьте добры предоставить!
К тому же, раньше у нас самовыражение в чём заключалось? Хорошо учиться, совершить какой-то подвиг, что-то построить или создать новое. Нынешнее поколение, к сожалению, привыкает пиариться на других вещах, зачастую не очень хороших, а порой и не совсем законных.
- Да, иногда самовыражение принимает странные формы. Как, например, попытка прибить некие части тела к брусчатке на Красной Площади. И такое, если помните, было…
Алексей Акульшин: - Да. Причём такие попытки зачастую вызывают у населения, особенно молодого, гораздо больший интерес и любопытство.
«Вольнодумие у нас на Руси всегда заканчивалось переворотами и разрухой».
- Чем вообще родители мотивируют отказ от прививок? Понятно, что от COVID-19 пока не начали прививать детей, но ведь и другие вакцины иногда вызывают негатив.
Екатерина Чернышова: - У некоторых религия не позволяет. Кто-то, как они себя называют, зожники. Сыроеды, веганы и так далее – у них своё мировоззрение. Кто-то утверждает, что от прививок начинается аутизм, ДЦП и прочее – люди не понимают, что эти заболевания и без прививок возникают. Если этому суждено случиться, оно случится. Кто-то просто говорит: не хочу. Не хочу и не буду, это моё право. Это мой ребенок, решать мне. Я всегда спрашиваю, привиты ли сами родители. Да. Говорю: «Ну вот видите, ваши родители вас привили, и ничего страшного не случилось – вы здоровы, красивы, ещё и детей родили. Почему же своих не хотите уберечь? Они же пойдут в коллектив – сад, школу, по-любому может что-то случиться». Вот нет, и всё!
- Ну, перед нашими родителями, как мне кажется, вообще такой вопрос не стоял. Сказали надо, значит надо. Может, в ту пору доверия к медицине больше было?
Алексей Акульшин: - Может, дело частично и в доверии. Но не только. Русский человек – он, конечно, молодец, хороший, но вольнодумие у нас на Руси всегда заканчивалось переворотами и разрухой. Медицина сегодня стала куда более лояльна к пациентам. На любые манипуляции требуется согласие: осмотры, уколы, исследования, операции… А раз требуется согласие, пациент на подсознательном уровне думает: если спрашивают, значит могут навредить? Нужно ли это мне? Иначе зачем спрашивать? Мы ещё не готовы к тому, что сами за себя несём ответственность.
Екатерина Чернышова: - Это как согласие на операцию. Вот, к примеру, у пациента острый аппендицит. Для того, чтобы его прооперировать, нужно согласие. По закону он, конечно, может отказаться.
- И гордо умереть непокорённым?!
Екатерина Чернышова: - Ну да. Только если пациент в такой ситуации умрёт, виноват всё равно будет врач. Потому что не смог убедить.
Алексей Акульшин: - При этом, если пациент находится в сознании, врач должен каждый день его спрашивать, не передумал ли он?
- Серьёзно?
Алексей Акульшин: - Да, серьёзно. Пока он не подпишет согласие, врач не имеет права его оперировать. Лишь только когда он впадает в бессознательное состояние, собирается консилиум, всё это фиксируется, и по решению этого консилиума может быть проведена операция.
- То есть, когда тот же аппендицит перешёл в перитонит и разорвался? Но ведь тогда точно не факт, что в такой сложной ситуации вы сможете спасти пациента.
Алексей Акульшин: - Таковы законы. А впоследствии нас ещё ругают родственники – почему правильно не рассказали, не объяснили, не убедили… То есть врач априори виноват всегда.
Вакцина фиксирует образ врага.
- Как действует прививка от COVID-19, что она делает?
Алексей Акульшин: - При вакцинации вводится чужеродный белок, на который организмом вырабатываются антитела. Этот белок и эти антитела наш иммунитет как бы запоминает.
- Образ врага?
Алексей Акульшин: - Можно сказать и так. Вырабатываемые антитела некоторое время циркулируют по организму. Но как долго они будут циркулировать, никто не знает. Именно поэтому некоторые страны, в том числе и Израиль, переходят уже на вакцинацию от COVID-19 с периодичностью раз в три месяца. К примеру, после прививки от гриппа антитела держатся в течение примерно полугода. И то, хороший иммунитет сохраняется в течение трёх-четырёх месяцев, а после ослабевает. Поэтому мы и делаем прививки от гриппа ближе к началу сезона заболеваемости.
- То есть, если бы грипп не был бы сезонным заболеванием, то вакцинироваться от него тоже нужно было бы два-три раза в год?
Алексей Акульшин: - Да, именно так. И, надеюсь, когда COVID-19 тоже перейдёт в разряд сезонных заболеваний, прививку можно будет делать один раз в год.
- В чём отличие от прививок от той же кори. Она что, не мутирует?
Алексей Акульшин: - Вакцинация от кори имеет строго специфичность. Там белковая структура совершенно другая. Прививки делают в годовалом возрасте, ревакцинацию – обычно в шесть лет. При необходимости повторяют во взрослом возрасте. Вакцинация же против гриппа не строго специфична из-за большого количества штаммов. Как, впрочем, и против COVID-19. Посмотрите, сколько уже известно штаммов. Вот почему новый назвали «омикрон»? Не потому, что слово красивое, а потому что на остальные мутации уже были потрачены почти все буквы греческого алфавита, хотя и самых известных штаммов среди них немного.
- Ну, недаром шутят, что в пандемии виноваты древние греки – понапридумывали букв.
Алексей Акульшин: - Точно (смеётся, - прим.авт.). Я вернусь к вакцине – вот говорят, что раз её так быстро изобрели, значит, она опасна. Но извините, когда первый раз велосипед «изобретаешь», можно и день, и два, и неделю просидеть над ним. Зато потом, когда ты знаешь, как он устроен, ты его за полдня соберёшь. Также и с вакцинами. Да, изобрели достаточно быстро. Но, во-первых, оперативности требовала ситуация – люди-то заболевают и умирают, надо было срочно принимать меры. Во-вторых, у наших учёных уже были серьёзные наработки после свиного гриппа, лихорадки Эбола и прочих вирусных атак.
«Скоро умному запретят думать. Потому что это нарушает права глупых».
- Слышала, начинают говорить о том, что неизвестно, что с нами будет от этой вакцины через 20-30 лет.
Екатерина Чернышова: - Мне эта логика непонятна. Потому что если вы заболеете COVID-19, у вас, как показывает практика, может и не быть впереди даже месяца, не говоря уже о десятилетиях. Вспомните, когда только начинался COVID-19, никто в него не верил. Говорили, что это политика, ещё там что-то… И все спрашивали, а есть у кого-то знакомый, кто переболел? На тот момент таких было мало. Прошло два года. И теперь уже спрашивают, есть ли знакомые, которые не переболели. У меня, кстати, таковых не осталось. Потому что заболеваемость нарастает как снежный ком. Как по мне, так проще прививку сделать и даже если заболеть потом, то в лёгкой форме. И самое страшное, что в эту волну у нас всё больше молодёжи погибает. И дети в том числе. Причём без каких-либо хронических заболеваний в анамнезе. И нет у них теперь ни двадцати, ни тридцати лет впереди.
Алексей Акульшин: - Да, с каждой волной жертвы «короны» всё больше молодеют. Вирус этот, он вообще чем плох? Он встраивается в наш клеточный геном, то есть его цепочка аминокислот встраивается в нашу. И наш организм начинает вырабатывать белки, нужные вирусу. А именно – точные его копии. Нам же эти белки вредны. Читаешь опусы антиваксеров – среди прочего они говорят, что вакцина меняет геном. Но это неверно – геном меняет вирус. А вакцина состоит из разбитой цепочки аминокислот, которая физически не может встроиться в нашу. Впрочем, это не единственная глупость, которую пишут или рассказывают некоторые антиваксеры. Недаром говорят, что скоро, наверное, умному запретят думать, потому что это нарушает права глупых.
- То есть, когда медсестра нам делает прививку, она вводит не живой вирус, а ту самую разбитую цепочку аминокислот, которая нежизнеспособна?
Алексей Акульшин: - Да. Она нужна только для того, чтобы организм запомнил образ ДНК вируса и впоследствии при столкновении с ним оперативно выработал бы меры защиты, то есть в данном случае нужные антитела, которые будут бороться именно с этим вирусом.
«Мы делаем прививку, чтобы остаться в живых».
- Каким детям, ну или подросткам, необходимо в первую очередь сделать прививку?
Екатерина Чернышова: - Всем, с 12 до 17 лет.
- Но может кто-то более подвержен? Или есть какие-то группы риска?
Екатерина Чернышова: - Все подвержены. Они все посещают школы, техникумы. И гуляют: на площадях, в торговых центах, посещают кафе. Они же не ходят поодиночке – все в массовых местах. Поэтому прививать надо всех.
Алексей Акульшин: - В России за последние полгода – раньше как-то не было – зафиксированы случаи смерти детей и беременных. Хотя раньше говорили, что их вирус не трогает.
Екатерина Чернышова: - Беременных и родивших, Алексей Викторович. Я лично о пяти случаях знаю, когда роженицы умирали. Мы, кстати, поэтому ведём довольно серьёзную работу с беременными женщинами. Привились уже 18% из них. Но не все готовы внимать голосу разума. Я специально прихожу в женскую консультацию посмотреть, рассказывают ли будущим мамам о необходимости привиться от COVID-19 или нет. Как-то разговариваем с беременной женщиной о том, что после 22 недель желательно сделать прививку. «Нет, - говорит, - я жить хочу». «Так вот для этого именно и нужно её делать» - отвечаю я. Говорят, а если после прививки я тоже могу заболеть, тогда зачем она вообще нужна? Ан нет, нужна. Потому что мы прививаемся для того, чтобы если и подхватишь вирус, то легче переболеешь. Чтобы остаться в живых, и чтобы как можно меньше осложнений принёс этот вирус.
«Дети болеют уже по-другому».
Алексей Акульшин: - Вы пока о роженицах говорили, я ещё раз просмотрел данные статистики по вызовам скорой, чтобы не быть голословным. Словом, к вопросу о том, что вирус поражает всё более молодых людей. В прошлом году вызовов на температурящих детей были единицы – процентов 10% от общего числа. Последние полгода вызовов на детей и взрослых с температурой – пополам.
Екатерина Чернышова: - Так они и болеют уже по-другому. Первые год-полтора с начала пандемии дети болели либо бессимптомно, либо в совсем лёгкой форме – максимум отделывались насморком. С ними даже к врачам не обращались, мы их выявляли зачастую случайно, когда они приходили в больницу по другому поводу, но мы были обязаны проверять пациентов на COVID. Последние три-четыре недели картина другая. Головные боли, слабость, дети лежат. Их много, и клиника последнее время у всех одинаковая. Они стали именно болеть, это видно даже по внешнему виду. Это и кашель, и длительная температура до двух недель, и другие симптомы, свойственные протеканию COVID-19 у взрослых.
- Я сейчас подумала о том, что если ситуация с детьми пойдёт как со взрослыми в прошлые волны, то мы рискуем потерять большое количество молодёжи. Но если взрослого ещё как-то можно заставить надевать маски, протирать руки, то с детьми этот фокус не пройдёт – как только мама отвернётся, он тут же эту маску засунет в карман. Плюс, дети и подростки не будут соблюдать социальную дистанцию. Так что если вирус начнёт косить их… страшно даже себе представить последствия!
Екатерина Чернышова: - У нас на самом деле и взрослые зачастую ведут себя весьма безответственно. Сколько случаев было: заведующая идёт по поликлинике, видит, сидят мама с ребёнком. Спрашивает, почему вы здесь, вы же положительные (с положительным ПЦР-тестом – прим.авт.). А мама говорит, ну мы пока не в школе и не на работе, надо все дела поделать. Но в целом вы, конечно, правы. Ситуация с заболеваемостью молодёжи может оказаться просто неконтролируемой. Даже если снова будет дистанционное обучение, их всё равно дома не удержишь.
- Ну, я, например, своих удерживала достаточно долго. Говорят: гулять хотим. А жить, спрашиваю, хотите? В целом все периоды вынужденного сидения дома прошли нормально.
Екатерина Чернышова: - Я своих тоже удерживала. Но вы же понимаете, что мы с вами вдвоем ситуацию не переломим.
Алексей Акульшин: - Давайте рассуждать дальше. Вот народ говорит – правительству не доверяем. Да, может и есть какие-то причины для недоверия, но давайте не будем лезть в политику. Люди, которые сидят «наверху», отнюдь не дураки, поверьте. И если первый год, когда только началась вакцинация, все молчали о прививках для детей, то последние полгода о ней усиленно заговорили. Значит, есть проблемы по всей стране?!
- Я бы даже сказала, во всём мире. Некоторые страны, такие как Китай, США, Объединённые Арабские Эмираты вообще начали прививать детей с пяти лет.
Алексей Акульшин: - Вы правы, такие проблемы есть во всём мире. То есть такие решения не принимаются на ровном месте.
Екатерина Чернышова: - Прививку от COVID-19 внесли в национальный календарь, между прочим. При том, что, допустим, вакцину от той же ветрянки уже сколько лет туда внести не могут. Идут постоянные дебаты на эту тему. У нас те, кто планирует беременность, делают эту прививку на платной основе. А вакцинация от COVID-19 – уже в нацкалендаре. Наверное, это о чём-то говорит, учитывая, что это заболевание лишь два года назад вошло в нашу жизнь.