Моя Марусечка, танцуют все вокруг
Редкие книга, фильм или спектакль про женскую борьбу за семейное счастье не вызовут интерес у потенциальной аудитории. Наверное, у каждой моей соотечественницы есть своя душераздирающая история любви: куда там Анжелике, маркизе ангелов. Героиня довлатовской повести «Иностранка» и спектакля Inostranka Никитинского театра Маруся Татарович (играет её Марина Демьяненко) – не исключение. Те, кто читал про неё, подтвердят.
Виталий ЧЕРНИКОВ
В начале кто-то включает на сцене телевизор, а там – программа «Песня года» (кажется, начала 1980-х). Так она и идёт без звука на протяжении почти всего первого действия. Никто из персонажей не догадывается включить громкость, потому что у каждого тут – свои песни. Идея, видимо, в том, чтобы наглядно показать контраст между реальностью, которую транслирует «ящик», и подлинной жизнью. Ведь не всё из того, что поют в спектакле, могло попасть в официозную телепрограмму.
В «Иностранке» много музыки и песен 1960-1980-х, исполняемых вживую. Кто-то из создателей спектакля, беседуя перед первым показом с журналистами, даже назвал постановку «мюзикловой». В целом подборка соответствует эпохе, когда происходят события, хотя не обошлось и без анахронизмов («Чистые пруды» стали хитом уже в перестройку). Порой внедрение такого материала в ткань представления удачно. Например, когда советская песня «Это здорово, это здорово, это очень, очень хорошо» контрастирует с драматическими событиями в жизни героини. Один из запомнившихся моментов – выход «знаменитого эстрадного певца Бронислава Разудалова»: актёру Алексею Савину удалось с помощью песни и пары помпезных поз создать цельный образ персонажа, напоминающий о многих прототипах. Прочие персонажи второго плана в спектакле всё же остаются частью окружающего героиню «хора», из которого выходят на пару минут, чтобы произнести придуманные Довлатовым реплики.
Актёры хорошо поют, а некоторые ещё и на инструментах разных играют. Такой подход всегда в плюс. Но, случается, вокальные номера несколько затягивают действие. Прежде всего, как мне показалось, вначале, когда героиня ищет своё счастье ещё в Ленинграде.
Родилась Inostranka в рамках театральной лаборатории.
– Я дал на разбор три темы, – вспоминает руководитель Никитинского театра Борис Алексеев . – Довлатов и запрещённая советская музыка, французское кабаре рубежа XIX-XX веков, басни Крылова. Так в процессе работы получилось, что ребята больше почувствовали и увлеклись прозой Сергея Довлатова. Причём мы начинали с одного произведения, а потом как-то вырулили на «Иностранку», это произошло само собой.
Инсценировку артисты сделали общими силами. Функции режиссёра-постановщика, а также и художника, взяла на себя Мария Соловей.
Автор в «Иностранке» едва ли не впервые (за исключением, кажется, двух-трёх ранних рассказов) оказался на периферии сюжета. И женщину в качестве главного героя, а не просто жены или любовницы, вы в других его текстах не встретите. В спектакле Никитинского Маруся Татарович полурастворена в «коллективе» и до поры не столько действует, сколько демонстрирует те или иные эмоции: ревность, восхищение при первой встрече с Америкой и т.д. Кстати, та сцена, где её характер наконец проясняется, – разговор с рассказчиком. И тот совсем не похож на Довлатова.
– Это было был глуповато, – считает Мария Соловей. – Играть именно автора… Я бы не осмелилась подобную ответственность на себя взять!
Эта повесть – не самый удавшийся довлатовский текст. У автора словно иссяк материал из записных книжек.< Точнее, накопленные на Родине наблюдения оказались более важными и глубокими, чем эмигрантские. Хотя тема, казалось бы, интереснейшая: оказавшиеся вместе с автором в эмиграции, в непривычной и многим чуждой реальности, персонажи пытаются преодолеть в себе советскую ментальность – а кто-то, наоборот, ощущает её в себе сильнее, чем на Родине, и смиряется. В спектакле переход в другую жизнь показан через изменение саундтрека: вместо Высоцкого и «Песни года» – Майкл Джексон и эмигрантский шансон. В начале второго действия актёры играют в несколько иной, менее гротесковой манере. Как если бы в комедию Гайдая попал кусок из фильма Рязанова. Этот контраст, может быть, следовало обыграть более последовательно. Но ведь и самому Довлатову не удалось добиться синтеза между лирическим и комическим.
– Получился спектакль добрый, ироничный, как я и хотела, – считает режиссёр.
С такой точки зрения у Марии Соловей многое получилось. Простая история, которая тут рассказывается, – не про «судьбы эмиграции», не про «родную землю, сохранившуюся на подошвах», а про обычных, немного нелепых людей, которые хотят просто жить. Кому-то в финале повезёт.
Источник: газета «Коммуна» | № 86 (26934) | Вторник, 12 ноября 2019 года