«Ну воняет, да, но что поделать?» / Кто и как в России перерабатывает мусор на свалках :: Инфраструктура

Переработка отходов начинается с мусорного ведра в вашей квартире и продолжается на сортировочных станциях, где работники распределяют отходы, которые большинство россиян выбрасывает в одну кучу. В нашей стране подобных станций немного. Одна из них находится рядом со свалкой «Ядрово». Я съездил туда, чтобы посмотреть, как все устроено. Сперва мусор привозят к двухэтажному зданию из алюминиевого профиля — по сути, огромному гаражу — и вываливают на бетонные плиты. Мусоровозы едут без остановки, и на станции быстро появляется маленькая — метров десять в высоту — свалка. Трактор утрамбовывает мусор, чтобы он не расползался. Сверху сор хватает огромный ковш и переносит на одну из трех движущихся черных лент. Ковшом с помощью железных рычагов управляет рабочий в стеклянной кабине. Его труд похож на ловлю мягких игрушек в автомате. Только вместо игрушек — мусор, да и промахнуться нельзя, потому что мусор — везде. У ленты рабочие сосредоточенно следят за едущими мимо них отходами. Первые на линии разрывают пакеты, чтобы понять, что внутри; вторые выбирают из потока пластик и бросают его в огромные холщовые тюки, третьи — бумагу, четвертые — картон и так далее. Последние пытаются поймать то, что проехало мимо коллег, а еще бросают стекло в одну из двух темных труб — в зависимости от того, прозрачное оно или цветное. Стекло при этом разбивается, из-за чего на станции так шумно, что не слышишь даже человека, стоящего рядом. В этой зоне Страна отходов нужно быть осторожным, потому что в голову может прилететь осколок бутылки из-под чьего-нибудь сухого вина. Бутылки сортируют по цвету. У других видов отходов — своя специфика. Цветная бумага отправляется в один мешок, белая — в другой. На каждом пластиковом предмете написано, из какого вида пластика он сделан. Типов немало:. Полиэтилентерефталат (ПЭТ) — бутылки из-под молока, масла, лимонада, воды, прозрачные одноразовые контейнеры, емкости от косметики. Полиэтилен низкого давления (ПНД) — флаконы от гелей, шампуней и моющих средств, крышки бутылок, канистры. Поливинилхлорид (ПВХ) — одноразовые контейнеры, подложки из-под конфет и тортов, игрушки, оконные рамы. Полиэтилен высокого давления (ПВД) — плотные пакеты и мусорные мешки, упаковка из-под порошка, подгузников, туалетной бумаги. Полипропилен (ПП) — пакеты из-под сахара, хлеба и круп, многоразовые контейнеры и контейнеры изпод сметаны. Полистирол (ПС) — одноразовая посуда, вспененная упаковка из-под яиц, мяса и овощей, стаканчики для йогуртов. Другие виды пластика — вакуумная упаковка из-под сыров и мясных изделий, паучи, тюбики, металлизированная упаковка, биоразлагаемые пакеты. В каждом случае необходимо смотреть на маркировку. «Тройка» и «семерка» переработке не подлежат. Шестой и пятый вид принимают далеко не везде. «Пятерку» можно перерабатывать только вместе с «пятеркой». Первый вид — с первым, и так далее. Но на сортировочной станции некогда смотреть на мелкие цифры, поэтому рабочие определяют тип пластика на глаз. Бутылки из-под шампуней — сюда, из-под машинного масла — туда. Весь мусор нужно перебрать руками. Наполненные вторсырьем мешки сбрасывают на первый этаж, где другие рабочие тащат их к прессовочному станку. Они запихивают сотни бутылок внутрь, а пресс создает из них единый куб. Потом за такими мусорными блоками приедут машины компаний, которые занимаются переработкой отходов. Отсюда на переработку отправляется, по словам владельца станции, «все, что реально продать»: алюминиевые и консервные банки, бутылки из-под молока, шампуней, машинного масла, газеты, разные виды пластика, картон, белая бумага, стекло, резина, стретч-пленка18, полипропиленовые ящики и ведра, полиэтилен высокого и низкого давления и другие виды вторсырья. Каждый день на станцию приезжает 80 мусоровозов, а со станции выезжает до 30 тонн вторсырья, готового к переработке, — это меньше 10% от всего приехавшего мусора. Остальной мусор называют «хвостами»; он поедет гнить на свалку. Так происходит по простой причине — не хватает рук. Рабочие не успевают схватить все, что проезжает на ленте мимо. Небольшая часть отходов вернется на станцию уже со свалки. Четверо бездомных, которые живут рядом с полигоном, собирают вторсырье и сдают владельцу сортировочной за небольшие деньги. На станции же они работать не хотят — по словам ее владельца, «им больше нравится вольная жизнь. «Со свалки они практически не выбираются». Днем на станции трудятся 45 сотрудников, которые выходят на работу каждый день в восемь утра. Независимо от погоды и времени года они будут копаться в мусоре на протяжении десяти часов. Другие 45 человек будут делать это в ночную смену. Взять интервью с рабочими оказалось сложно: практически никто из них не говорит по-русски. Они все приехали из Узбекистана, причем большинство из одной деревни — на работу попали по цепочке «родственник позвал на заработки в Россию». Работают официально — по годовому патенту, который оплачивает владелец сортировочной станции бизнесмен Анатолий Савичев, седой мужчина в полинявшем камуфляже. По его словам, за год сотрудник может заработать на машину или дом в Узбекистане. При этом средняя зарплата рабочего — 30 тысяч рублей. Работают по принципу: чем больше вторсырья отсортировали — тем больше получили. Зарплату распределяет Анатолий вместе с бригадиром, который подсказывает, кому дать премию, а кого оштрафовать за лень. Иногда рабочие дополнительно зарабатывают на самом мусоре. Например, однажды в «коробочке под резиночкой» нашли 400 тысяч рублей. Раньше владелец сортировочной покупал рабочим спецодежду, но она быстро пачкалась, и он перестал. Поэтому теперь узбеки работают в своей одежде. Однажды сотрудник вышел работать с мусором в «ментовской» форме — видимо, нашел на свалке. Большинство рабочих носят джинсы, некоторые даже с блестками. На ногах тяжелые ботинки, на голове — черные шапки либо оранжевые и красные кепки. В ночную смену на станции включено освещение и инфракрасные обогреватели. Зимой из-за холода трудно простоять десять часов на одном месте, поэтому все надевают куртки. Живут граждане Узбекистана в сотне метров от станции, в белых двухэтажных домиках. Со свалки они практически не выбираются — тут же проводят выходные. Смотрят телевизор и играют в карты. Общаться те, кто немного говорит по-русски, отказываются — боятся, что выгонят с работы. Зато фотографируются охотно: обнявшись, позируют на фоне мусора и улыбаются на камеру. По словам эколога и замдиректора ВНИИ Экология Андрея Пешкова, ручная сортировка мусора противоречит действующему СанПиН и является незаконной. Однако такой способ до 2019 года применяли на всех сортировочных станциях России. Эколог не знает ни одного случая, чтобы владельцев полигонов или станций наказали за использование ручного труда: «Правоохранительные органы не отслеживают исполнение законодательства, а владельцы сортировочных откупаются мелкими взятками. При этом вкладывать деньги в реальное производство они не считают нужным». Под реальным производством эксперт подразумевает автоматизированную сортировку мусора. Пешков считает, что работать на станции опасно: «Рабочие отравляются и заболевают, порой вплоть до летального исхода. Но в любом случае такие люди долго не живут». Андрей Пешкова Эколог и замдиректор ВНИИ Экология. Анатолий Савичев утверждает, что проблем со здоровьем у работников свалки нет. Многие после года работы с мусором уезжают на пару месяцев на родину, после чего возвращаются еще на год. Савичев тоже каждый день бывает на свалке: фотографирует тело полигона с помощью белого дрона и смотрит, как происходит рекультивация и как строят новый полигон рядом. «Нам не хватает мусора» . Бизнесмен зарабатывает на мусоре больше 20 лет. Начинал с приемных пунктов стеклотары в Волоколамске, а потом платил деньги людям, собиравшим для него цветной и черный металл на свалке «Ядрово», которая до 2008 года была нелегальной. Основной доход Анатолий получает с пластиковых бутылок, которые охотнее всего берут на переработку. В день его станция выдает пять тонн спрессованных бутылок — это примерно 60 тысяч рублей прибыли. За все время работы станции не было ни одного убыточного месяца, но расширять производство Савичев не может, потому что областное министерство экологии запретило принимать больше 80 мусоровозов в день. «Нам не хватает мусора — одна лента даже простаивает», — огорчается Анатолий. В будущем бизнесмен хочет построить компостный завод, чтобы утилизировать органические отходы. Сам же Савичев домашний мусор не сортирует, потому что тот «все равно приедет сюда». Это распространенное заблуждение: на самом деле отсортированное заранее вторсырье легче вычленить среди потока мусора, к тому же оно будет чистым — а значит, его не отбракуют из-за грязи. Живет Савичев рядом и на неприятный запах, от которого страдает весь город, не жалуется. Местные протесты тоже не поддерживает и огорчается, что о сортировке и свалке не пишут ничего хорошего: «Про нас писали, что тут чуть ли не радиоактивные отходы на свалке. А узбеки якобы мусором травятся, и я их тут же и прикапываю. Вообще на митинги, думаю, ходят проплаченные кем-то люди. Ведь у нас далеко не самый плохой полигон, если не лучший. Ну воняет, да, но что поделать?».