«Сделано в России»
Неонацист Алексей Воеводин по кличке «Сделано в России» (СВР). Фото: Александр Коряков / «Коммерсантъ»
В середине декабря в телеграм-канале Gulagu.net опубликовали протокол допроса иконы российских нацистов Алексея Воеводина, известного по кличке СВР («Сделано в России») и осужденного на пожизненное лишение свободы за ряд убийств по мотивам расизма и ксенофобии. СВР был одним из главарей питерской БТО («Боевой террористической организации», запрещенной в России), действовавшей в 2003–2006 годах. Теперь он отбывает наказание в одной из самых строгих колоний особого режима для осужденных к пожизненному заключению — ИК-18 «Полярная сова», расположенной в поселке Харп на Ямале.
В октябре 2021 года в суде Ямало-Ненецкого автономного округа начался процесс в отношении Воеводина, Александра Агеева (киллер из банды «Тверские волки») и оперативника «Полярной совы» Игоря Нестеренко. Их дело рассматривают с участием присяжных. Пожизненно заключенные Воеводин и Агеев обвиняются в убийстве сокамерника с особой жестокостью, нанесении тяжких телесных повреждений и истязаниях. А Нестеренко вменяют превышение должностных полномочий и организацию истязаний осужденных.
Заседания несколько раз откладывались из-за недоставления подсудимых, однако в декабре, судя по информации на сайте суда, слушания возобновили — с середины месяца заседания стали назначаться по три раза в неделю.
Колония «Полярная сова». Фото: Василий Шапошников / «Коммерсантъ»
Из протокола допроса Воеводина
«…Ко мне в камеру № 614 посадили Дмитро Вороненко. Мне было известно, что Вороненко Д. осужден, кроме того он был похож на выходца со Средней Азии. Я думаю, [оперативник] Нестеренко И.Н. знал, что ничего хорошее от того, что ко мне в камеру посадят Вороненко, не будет […]. Перед тем, как перевести Вороненко ко мне в камеру меня отвели в душевую, чтобы он не видел меня, так как тот мог сопротивляться войти в камеру. […] Вернувшись в камеру с душевой, я увидел Вороненко Д., который со мной поздоровался и сказал мне, что он пощелкал DVD-проигрыватель. После этого, я не произнеся ни слова, нанес удар правой ногой в голову Вороненко. От удара Вороненко упал и заполз под кровать. Я стал наносить удары ему ногами, а также мылом, завернутым в полотенце. Я наносил удары Вороненко на протяжении примерно 20 минут. Вороненко сидел со мной в камере в течение 5 дней. Кроме того, я заставлял Вороненко приседать, пока ему не становилось плохо, однажды он от приседаний [упал] в обморок».
Фото: dizst.livejournal.com
За шесть часов допроса, который проходил 18 сентября 2016 года, Воеводин рассказывает о восьми подобных эпизодах. В случае с Вороненко роль администрации ИК-18 и конкретно оперативника Нестеренко неочевидна. Теоретически все вышеописанное могло произойти по недосмотру последних и оставаться исключительно на совести Воеводина, избившего сокамерника, потому что тот ему не понравился.
Однако в большинстве других эпизодов истязаний сокамерников Воеводин отмечает, что якобы получал об этом указания от оперативников.
Мало того, оказывать «помощь по работе с осужденными» нацист, по его словам, пообещал операм еще по приезде в ИК-18 в ноябре 2015 года.
Из протокола допроса Воеводина
«По прибытию в ФКУ ИК-18 у меня состоялась беседа с оперуполномоченным Нестеренко И.Н., который спросил меня, как я планирую отбывать наказание, а именно планирую ли необоснованно жаловаться на администрацию учреждения. Я ответил, что не планирую необоснованно жаловаться на администрацию и планирую нормально отбывать наказание. После этого, Нестеренко И.Н. предложил оказать ему помощь по работе с осужденными, которые необоснованно жалуются на администрацию учреждения, а также не соблюдающие правила внутреннего распорядка. На предложение Нестеренко И.Н. я согласился. Взамен мне Нестеренко И.Н. пообещал бытовые поблажки, а именно смотреть больше видео, получать продукты питания в любой день и т. п.».
В мае 2016 года, согласно допросу Воеводина, он якобы начал выполнять задания оперативника по ломке заключенных.
Из протокола допроса Воеводина
«…в мае 2016 года […] меня […] посадили с Агеевым А.А. в камеру № 614, которая находится в корпусе № 4 на 6 посту. Перед этим со мной встретился Нестеренко И.Н., который пояснил, что меня посадят в вышеуказанную камеру с Агеевым А. А., мы должны будем проводить работу с лицами, которые будут помещаться к нам в камеру с целью, чтобы они не писали надуманные жалобы и не нарушали режим содержания в местах отбывания наказания. Нестеренко И.Н. сказал, чтобы мы старались методом убеждения разъяснять осужденным которых будут подсаживать к нам о необходимости соблюдения режима содержания и что они не писали необоснованные жалобы на сотрудников администрации, если осужденные не будут понимать, что от них требуется, то Нестеренко И.Н. сказал, что мы можем использовать в отношении них физическую силу, но только так, чтобы не было синяков и каких-либо телесных повреждений».
Первым, кто, по показаниям Воеводина, попал в камеру № 614, стал осужденный Бурухин. Он был избит без прямого указания, но Воеводин сообщает в допросе, что Бурухин, по его сведениям, нарушал режим содержания, поэтому он и так понял, что «его к ним посадили для проведения с ним работы с целью, чтобы в будущем Бурухин не нарушал распорядок дня и не жаловался на действия сотрудников колонии».
Колония «Полярная сова». Фото: Василий Шапошников / «Коммерсантъ»
Следующим стал осужденный Атаев, по поводу которого оперативник якобы дал Воеводину вполне внятные указания. «В ходе беседы Нестеренко И.Н. сказал, что с Атаевым нужно поработать при этом, желательно чтобы у Атаева не было телесных повреждений, т.е. Нестеренко И. Н. понимал, что я и Агеев А. А. наверняка будем бить Атаева поэтому так и сказал», — говорил на допросе Воеводин.
Впоследствии оказалось, что поводом для избиения Атаева послужила молитва:
Из протокола допроса Воеводина
«В этот же день Атаев стал молиться в камере и делал это вслух, чтобы это было слышно мне и Агееву. Меня это разозлило, я одел ботинки, и подошел к Атаеву, после чего нанес ему один удар ногой в область ребер с левой стороны. Далее я и Агеев А. А. совместно стали избивать Атаева, а именно мы сначала стали наносить удары ногами по туловищу и ногам. Когда Атаев стал кричать я и Агеев А. А. стали наносить удары ногами по туловищу и голове, после чего Атаев прекратил оказывать какое-либо сопротивление и сказал, что он все понял. Я и Агеев стали избивать Атаева А. А., потому, что он фактически не понял, то что я ему говорил. […] Через несколько дней я и Агеев А. А. снова избили Атаева, потому как он продолжал нарушать распорядок дня, выполняя различные религиозные ритуалы, а именно мы наносили удары руками и ногами по корпусу Атаева, сколько именно ударов мы нанесли, я не помню, во время избиения Атаев лежал на полу».
Следующими жертвами Воеводина и Агеева стали осужденные Салпагаров и Шигаев, которые, по словам оперативника Нестеренко, якобы нарушали распорядок дня.
Над Шигаевым Воеводин издевался, как мог бы написать следователь, с особым цинизмом.
Сперва Воеводин и Агеев избивали связанного Шигаева по ногам 200-граммовым куском хозяйственного мыла, вложенным в полотенце. Позже Воеводин, по его собственным словам, отрабатывал на Шигаеве приемы рукопашного боя, и Агеев даже несколько раз его останавливал.
В итоге от побоев у Шигаева ухудшилось состояние здоровья, и он обратился к врачу. Медик следов побоев «не заметил», но выписал осужденному постельный режим. Однако Воеводина это только раззадорило.
Хозяйственное мыло, 200 граммов
Из протокола допроса Воеводина
«Я, узнав, что Шигаеву прописан постельный режим сказал ему, что он спать не будет и с целью его перевоспитания я заставлял стоять его на коленях с руками за головой по несколько часов, при этом он спрашивал у меня разрешения сделать что-либо, в том числе и справить естественные надобности. Кроме того, я несколько дней заставлял Шигаева по несколько раз в течение полутора часа заправлять и расправлять кровать и ложится на второй ярус. В результате указанных действий самочувствие Шигаева сильно ухудшилось, в связи с чем Шигаева перевели в больницу, вместе с ним перевели Агеева А. А., чтобы Шигаев Г. с собой ничего не сделал», — признался Воеводин.
Протокол допроса Воеводина. Эпизоды с избиением заключенного Шигаева
Такой энтузиазм нациста рано или поздно привел бы к «перегибу на местах».
13 сентября 2016 года Нестеренко будто бы сообщил, согласно показаниям, Воеводину, что в их камеру переведут Захаркина, который жалуется на администрацию. Воеводин приказ принял.
Из протокола допроса Воеводина
«[…] я подошел к нему и локтем левой руки нанес ему один удар по голове в затылочную область. От полученного удара Захаркин не упал, а немного завалился на Агеева А. А., тогда мы стали наносить удары руками по туловищу и голове Захаркина. В это время Захаркин закрывался от нас, когда мы оттеснили Захаркина к стене, я, подпрыгнув, нанес ему один удар правым локтем по голове по правой стороне. От данного удара на голове Захаркина лопнула кожа и стала сочиться кровь. Захаркин продолжал стоять на ногах. После этого я и Агеев А. А. стали наносить удары руками и ногами по всему телу Захаркина в том числе и по голове с целью положить его на пол, однако Захаркин продолжал сопротивляться и на пол не ложился. Через некоторое время нам удалось повалить Захаркина на пол, и Агеев А. А. взял Захаркина на удушающий прием. […] После этого Агеев А. А. связал руки Захаркина за спиной, мы положили его на живот, после чего я положил кусок мыла в полотенце и стал наносить удары по ягодицам, икрам и бедрам».
В этот же день Захаркин, который после избиения лежал на полу не в состоянии пошевелиться, скончался.
Воеводин утверждает, что ни у кого не было умысла на убийство. Однако мотив избавиться от Захаркина вполне мог быть у других. Убитый заключенный сидел уже более 15 лет, ранее отбывал срок в колониях «Вологодский пятак» и «Белый лебедь». И везде жаловался на условия содержания. В 2010 году Европейский суд присудил Захаркину 21 тысячу евро за ненадлежащие условия содержания. На полученные деньги осужденный нанял адвокатов и продолжил писать жалобы уже при поддержке профессиональных юристов. Не зная, что делать с ним, его и поместили в «пресс-хату» к Воеводину и Агееву.
«Новая» следит за уголовным процессом.
Иван Асташин, экс-политзек