Что стало с дворянами после революции, которые остались в СССР
После революции Ленина российские дворяне оказалось в очень сложной ситуации. С одной стороны, его опыт и знания были востребованы советской властью, с другой, – она всячески выдавливала представителей буржуазного сословия из гражданского общества.
Дворянские Советы
Принято считать, что чуть ли не все российское дворянство после революции покинуло страну. Это не так. Согласно документам накануне Первой мировой войны дворяне в России составляли около 1,5% от всего населения империи – почти 1,9 млн. человек. После начала белой эмиграции в стране, по разным оценкам, остались от 500 до 600 тысяч лиц с дворянскими корнями.
Как ни пыталась в первые годы советская власть искоренить дворянство, это оказалось ей не под силу. Напротив, именно дворяне играли едва ли не важнейшую роль в становлении первого государства трудящихся. Стоит ли удивляться, если главный революционер Владимир Ульянов был дворянином. Его мать стала потомственной дворянкой в 1859 году, отец получили такую привилегию в 1877-м.
Из польских дворян происходил руководитель ЧК Дзержинский. Как и подобает представителям благородного сословия, Железный Феликс не чуждался великодушия. В гражданскую войну он спас беременную жену белого генерала Слащева и переправил ее через линию фронта к мужу.
Дворянами были преемник Дзержинского Вячеслав Менжинский и Михаил Бонч-Бруевич – доктор военных и технических наук. Дворянское происхождение имели и такие видные партийные деятели, как Крупская, Луначарский, Чичерин. Подсчитано, что вплоть до Великой Отечественной войны среди членов и кандидатов в члены Политбюро были более 10% дворян.
Красные офицеры
Не соответствует действительности и утверждение, что большевики силой загоняли дворян в РККА, грозя их семьям расправой. Для многих дворян оказались близки идеалы и методы советской власти, иначе не объяснишь энтузиазм дворянина Тухачевского в подавлении антибольшевистских крестьянских восстаний на Тамбовщине.
Брусилов, совершивший в Первую мировую героический прорыв австро-венгерского фронта, отнюдь не под страхом наказания занимал высокие посты в Красной Армии. Не отвернулся от советской власти и его сын, впоследствии расстрелянный белогвардейцами.
Сегодня уже достоверно известно, что в Красной Армии из 75 тысяч офицеров 62 тысячи были дворянского происхождения. В то время как в Белой армии из 150-тысячного офицерского корпуса, только 35 тысяч принадлежали к благородному сословию.
В конце 1918 года была учреждена должность главнокомандующего всеми Вооруженными силами Советской Республики. Ее занял не безродный пролетарий, а потомственный дворянин, бывший полковник императорской армии Сергей Каменев. По своему статусу эта должность была равнозначна посту Сталина, который он занимал во время Великой Отечественной войны.
В дни советско-польской войны из бывших представителей высшего генералитета императорской армии был сформирован специальный орган — «Особое совещание» при главнокомандующем всеми Вооруженными Силами Республики. Его цель - разработка рекомендаций для командования РККА и советского правительства по отражению польской агрессии.
Изгои
Несмотря на такое представительство в партийной и военной элите, дворяне как класс будущего в России не имели. Для них было два пути: либо приспособиться к советской действительности, либо эмигрировать. Социолог Софья Чуйкина в книге «Дворянская память» пишет, что само понятие «дворянин» не могло не оказаться негативно эмоционально окрашенным для тех, чье благополучие было непосредственно связано с избавлением от этого статуса. Им никогда не позволяли перестать чувствовать себя чужими.
С одной стороны, из-за идеологического давления дворянским семьям было тяжелее, чем представителям других сословий, но с другой, – наличие образования, остатки фамильного имущества и старые связи позволяли им выживать в сложившихся условиях. Впрочем, многие дворяне, не выдерживая гнета обстоятельств, скатывались в социально неблагополучные ниши.
Дворянам, которые не могли устроиться на работу в учреждения новой власти и, соответственно, были лишены служебного пайка, приходилось распродавать личное имущество (если оно не пострадало в ходе ревизий). Нередко «бывшие люди» вынуждены были участвовать в «мешочничестве» – нелегальных поездках в деревню для обмена вещей на товары.
В поисках работы
Спасением для рядовых дворян были владение иностранными языками и широкий кругозор в области искусства и гуманитарных наук. Это и определило сферы их профессионального приложения: услуги в сфере образования – как в государственном, так и частном секторах или культурно-просветительская работа.
Приоритетной для дворян была занятость во внешнеторговых и внешнеэкономических организациях, особенно в период НЭПа. Еще одно направление – служба в советских госучреждениях, куда постоянно требовались специалисты с высшим образованием.
Те дворяне, у которых не было хорошего профессионального опыта, зачастую шли по пути «профессионализации хобби», пытаясь превратить свои прежние увлечения в источник заработка: охота, ремесло, любая востребованная творческая деятельность. Именно так к советскому режиму смог приспособиться художник Казимир Малевич.
В деревне Клопузово Вологодской области две бывшие помещицы организовали постоялый двор. Однако в феврале 1925 года на них составили два протокола за то, что предпринимательницы не платили налоги. Дело дошло до народного суда.
Несмотря на официальную заинтересованность в «буржуазных специалистах», значительная часть «бывших людей» не могла найти работу соответствующую уровню их квалификации. Советская власть по отношению к дворянству заняла двоякую позицию: формально предлагая сотрудничество и одновременно не доверяя ему.
Пристроенные династии
Знатные дворянские фамилии, если они не были замечены в антисоветской деятельности, в большевистской России пользовались маломальским уважением. Так, владевший 11 языками Николай Владимирович Голицын, занимавший до революции пост директора Главного архива в Санкт-Петербурге, при советской власти работал ученым-архивистом.
Его сын Кирилл стал известен как художник, оформляя музеи, выставки и подрабатывая в издательствах. Двоюродный брат Кирилла литератор Сергей Голицын публиковал рассказы в журналах «Мурзилка» и «Чиж», а также успел поработать топографом при строительстве канала имени Москвы.
Княжеский род Хилковых также быстро адаптировался к новым условиям. Так, Борис Дмитриевич Хилков после военной службы получил должность старшего редактора в отделе законодательства Реввоенсовета СССР, позднее работал бухгалтером в колхозе, однако в 1938 году попал под маховик репрессий и был расстрелян.
Представители купеческого рода Зворыкиных после революции активно выступали против трудовой занятости дворян. Экспроприации имущества для них были в наибольшей степени болезненны. Тем не менее они смогли свои увлечения переварить в источник заработка. К примеру, заядлый охотник Николай Зворыкин устроился на работу в Лесосоюз, параллельно печатаясь в охотничьих журналах.
Под прессом
Период военного коммунизма (1918-1921 гг.) отметился огромным количеством арестов и внесудебных расправ. Под большевистским прессом оказалось немало выходцев из дворянского сословия.
Репрессии в отношении дворян часто носили характер спланированных «акций возмездия», как, например, после убийства Урицкого. Некоторые операции были направлены против определенной прослойки. Такой была операция «Большой фокстрот» в 1924 году, главной целью которой была дворянская молодежь, устраивавшая неприличные танцы.
Преследованиям подвергались известные представители дворянства, оставившие свой след в отечественной культуре. Одной из жертв военного коммунизма стал поэт Николай Гумилев, обвиненный в 1921 году в контрреволюционном заговоре. В 1919 году одесская ЧК арестовала и приговорила к расстрелу шахматиста Александра Алехина – будущего чемпиона мира. Только вмешательство одного видного большевика и дальнейшая эмиграция уберегли Алехина от трагической участи.
Лишившись всего
Наиболее болезненной темой для дворянства было изъятие частной собственности. Согласно принятым советской властью декретам вся помещичья собственность безвозмездно передавалась крестьянам, а имения со всем инвентарем и усадебными постройками переходили в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных крестьянских депутатов.
Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, как в усадьбе Солохта Череповецкого уезда вся мебель, хозяйственные постройки, запасы зерна и муки распродавались за бесценок или передавались по акту частным лицам и государственным учреждениям. Такая судьба постигла практически все усадьбы, которые не являлись постоянным местом жительства их владельцев. Отныне там размещались сельскохозяйственные артели и коммуны.
Дворянам, которые после революции остались в своих усадьбах, советские власти отводили небольшие участки земли, но при условии ее самостоятельной обработки. Мало приспособленные для такой жизни дворяне очень быстро нищали. Какое-то время они обменивали свои книги и вещи на картошку и хлеб, но когда не оставалось, ни сил, ни средств, многие кончали жизнь самоубийством.
Сегодня потомки дворян, обиженных советской властью, пытаются вернуть себе незаконно конфискованное имущество. Однако, чтобы вновь обрести владения предков, они вынуждены соперничать на аукционах с новыми русскими, где чаще всего их усилия обречены на провал. Наследница знатного рода Вера Оболенская теперь может только разглядывать особняк кремового цвета на Мытнинской набережной Санкт-Петербурга, принадлежавший ее деду. Сейчас эти апартаменты заняты чиновниками.