В Волгограде состоялась встреча с сектоведом Александром Дворкиным
Организатором мероприятия выступила волгоградская епархия. Известный историк-религиовед, профессор Александр Дворкин, являющийся активистом антисектантского движения в России, изложил свое толкование понятия «секта», а затем ответил на вопросы собравшихся.
Вербовщики переместились в Интернет
По словам Дворкина, главный смысл существования тоталитарной секты – власть и деньги для ее руководства и его ближайшего окружения. Но власть, безусловно, стоит на первом месте, причем случается, что руководство секты ведет аскетичный образ жизни. Кто долгое время карабкался к власти по телам других, а затем не хочет расставаться с ней, со временем теряет всякие человеческие ориентиры. Поскольку давно замечено: власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно.
В секту не приглашают, а приводят через обман и сокрытие информации, через недобросовестную рекламу. Приманкой могут быть курсы английского языка, тренинги личностного роста, стремление повысить внутренний потенциал.
Человек более внушаем и легче клюет на эти приманки, когда находится в состоянии стресса. Кроме того, по статистике, 30 процентов людей внушаемы.
Мошенническая схема вербовщика выглядит так: первое – войти в доверие, второе – вызвать сильные эмоции и третье – предложить решение. И если это удается, человек оказывается в чужой власти. Но важно понимать: он тогда становится жертвой, когда внутренне к этому готов.
Как отмечает сектовед, сейчас вербовщиков на улицах стало меньше, в большинстве своем они переместились в интернет-пространство, которое в плане обработки людей оказалось гораздо эффективнее. И прежде всего потому, что в соцсетях люди сами рассказывают о себе буквально все, сами запускают в свое частное пространство всех, кому не лень.
Зная о человеке так много, гораздо проще подобрать к нему ключ и выбрать удобный момент для решающей атаки.
Люди – материал для секты
Следующий признак секты – регламентация всех аспектов жизни человека, что также служит для усиления контроля над его сознанием. Он теперь никогда не принимает решения сам. С кем общаться, что делать, что читать, чего нельзя смотреть и слушать. И все члены секты обязаны следить друг за другом, соблюдают ли ближние эти правила.
Когда эти правила нарушаются, что неизбежно, появляется комплекс вины, который искусно эксплуатируется руководством секты.
Порой можно услышать, что, например, и у православных есть пост, но кто и в какой степени его соблюдает – личное дело каждого. Это его свобода, его ответственность. И трудно представить, чтобы после проповеди у прихожан начали выяснять, в какой степени они пост соблюдают.
Еще одна черта секты – эксплуатация адептов. Она может быть финансовой, физической, сексуальной и продолжаться до тех пор, пока не перестанет быть выгодной. Люди – материал для секты.
И, наконец, абсолютизация лидера и самой организации. Секта всегда права. И если что-либо не подтверждается, виноват рядовой участник секты. Значит, он неверно что-то делает, нарушает правила, слаб в своей вере. Если болеет или беден – он грешник и сам во всем виноват.
Вопросы из зала
– Я была в секте, где медитировала, изучала разные мантры, чакры, мне это нравилось. Но когда начали требовать деньги, поняла, что это обман, и ушла. И только в православной церкви почувствовала, что Бог есть.
– Если мы будем в нашей жизни идти только за переживаниями, чувствами, очутимся неизвестно где. Есть же такие понятия, как верность, любовь, лучше полагаться на них, а не на медитации.
– Ваши толкования секты кажутся мне субъективными. Вот, например, в монастырях тоже происходит эксплуатация.
– Люди приходят в монастырь, зная, что их там ожидает, и у них обычно проходит несколько лет для того, чтобы определиться – готовы ли они к новой жизни. И они в любой момент могут оттуда уйти. В монастырях находится лишь очень малая доля православных. Это только один из многих путей в православии, и очень немногие выбирают его. А в секте действуют совершенно иные правила.
– Подскажите, как подростки, общаясь в Интернете, могут распознать признаки секты? Может, есть какие-то стоп-слова, специальные лозунги?
– Прежде всего никогда нельзя поддаваться требованиям немедленно принять решение. Это лучшее правило. Это как звонок из банка, когда предлагают супервариант, но нужно сразу дать согласие на некую акцию. Надо приучить подростка избегать давления, чтобы он мог осознанно и спокойно принимать решения. Давление – верный признак попытки манипулирования.
– Почему государство не может запретить секты, подозрительную организацию?
– Это не так просто. Нужно в суде доказать многие вещи. Например, что определенная организация приносит вред здоровью. Или что она призывает к насилию. Сложность и в том, что подавляющее число пострадавших не обращается в правоохранительные органы. Потому что уходят из секты запуганными, часто имеют проблемы с психикой или хотят забыть об этом жизненном отрезке. Стесняются признаться в этом. В органы обращаются только полпроцента пострадавших, причем многие вещи уже доказать невозможно.
– Какие есть механизмы помощи тем, кто попал в секту?
– Таких механизмов нет. Лучший способ выйти из секты – туда не попадать. Поэтому главное – профилактика, нужно доносить до людей информацию, что мы сейчас и делаем. А если уж это случилось, нужно прежде всего работать с семьей. Нередко нам звонят и говорят: мой друг попал в секту, что делать? Я всегда спрашиваю: а у него есть семья? Пусть она позвонит. А если она не звонит, тогда молитесь за вашего друга.
Сектовед также отметил, что в Волгограде скоро появится центр помощи людям, которые попали в секту. Номер ее телефона будет на сайте волгоградской епархии.
– И я полагаю, что будут помогать всем, невзирая на конфессиональную принадлежность, – резюмировал Дворкин.