Григорий Мусатов — чешский классик с улицы Никольской
Почему работы самарского мастера так ценят в национальной галерее в Праге. Больше всего работ этого художника, наверное, в национальной галерее в Праге. В Чехии его обоснованно считают «своим» классиком. Да, самарец Григорий Мусатов — классик чешской живописи XX века. Впрочем, и там его признали и начали собирать только после войны, когда Мусатова уже много лет не было на свете. А появился он на свет 30 января 1889 года в Бузулуке, тогда относившемся к Самарской губернии, в семье иконописца Алексея Яковлевича Мусатова и Элеоноры Клеофасовны Миклошевич, польки по происхождению. Детство Григория прошло в Самаре: многодетная семья переехала, Алексей Яковлевич купил дом на улице Никольской. Отец Григория Мусатова — иконописец. Согласно легенде именно он был одним из самарских мастеров, отказавшихся брать в ученики Кузьму Петрова-Водкина. Классик вспоминает об этом, рассказывая о своей жизни в Самаре, но не называет имен. Азы Гундобина Но первым, кто пробудил у Гриши интерес к искусству, был не отец-иконописец, а вполне светский художник и учитель рисования Василий Гундобин. Он, хоть и преподавал в самарском коммерческом училище, был человеком выдающимся: окончил в Москве училище живописи, ваяния и зодчества в 1899 году, много путешествовал, жил и учился в Париже, в Академии Кармона. Гундобин был мастером рисунка и знатоком искусства — и распознал талант в юном Мусатове. Родитель не стал противиться выбору сына, и Григорий поступил в Пензенское художественное училище. Это учебное заведение много раз упоминалось в наших публикациях, и в основном в позитивном контексте, но история такова, что в начале XX века реалистическая школа, которую преподавали в Пензе, считалась консервативной. И ученики старших классов взбунтовались. Одним из бунтовщиков был Григорий Мусатов. Удивительно, но к бунту присоединились и некоторые преподаватели, например Аристарх Лентулов. Савицкий был великим педагогом, и пензенское училище носит его имя недаром. Он не только не стал наказывать бунтовщиков, но и спокойно отправил их учиться в такое же учебное заведение в Киеве, сопроводив рекомендательным письмом к директору. Так Мусатов попадает в Киев, который был третьим после Петербурга и Москвы центром современного искусства. Тогда — авангарда. Дезертир и белогвардеец Но в 1914 году происходят два события, которые кардинально меняют жизнь Мусатова, — он женится и начинается мировая война. Художник перебирается поближе к родителям — в Мелекесс, тогда тоже относившийся к Самарской губернии, где начинает преподавать рисование. Но вскоре нужда заставляет молодую семью перебраться в Самару — под крыло отца и старшего брата, который тоже стал художником. В 1915 году Григорий и Александр Мусатовы участвуют в выставке картин самарских художников. Григорий совместно со своим бывшим учителем Гундобиным и другими мастерами показывает работы на религиозные темы, а также портреты. Все выполнено в реалистической манере. В том же 1915 году Мусатова призывают в армию. Он попадает в Балашов, где служит писарем, а потом по поручению полкового священника почти год расписывает церковь. Но на фронт все-таки попадает. На Юго-Восточный, разваливающийся и не желающий воевать. Весной 1917 года, после буржуазной революции, солдаты бегут домой. Дезертирует и Григорий. Он возвращается в Самару и попадает здесь под Комуч. Потом, напуганный приближением красных, вместе с чехами и частями белой армии двигается на восток. Доехав до Иркутска в качестве колчаковца снова дезертирует и перебирается во Владивосток, где в то время существовала независимая республика и цвела культурная жизнь. Нечешский мастер В Дальневосточной республике собралось очень много артистов, писателей, но особенно много художников. Мусатов получил во Владивостоке сильный творческий заряд. Еще бы: в одной компании творили такие таланты, как Николай Асеев, Сергей Третьяков, Сергей Алымов, Давид Бурлюк, самарец Пальмов, о котором мы уже писали. Правда, цвели эти цветы на пороховой бочке. В 1920 году Владивосток оккупируют японцы. Куда бежать дальше? И тут Мусатову сказочно повезло. Еще в Самаре он свел знакомство с чехами. И сейчас, подрабатывая в порту, столкнулся со знакомыми из Легиона, которые — о чудо! — предложили вместе с женой кружным путем отплыть в Чехословакию, которая как раз стала независимой после распада Австро-Венгрии. В 1921 году Мусатовы обосновываются в Праге. Правительство Чехословакии поддерживает русскую интеллигенцию, супруги находят работу, но Григорий не может стать полноценным художником без участия в выставках. Помогает случайное знакомство с известным чешским модернистом Яном Зрзавой, он приглашает Григория в объединение «Художественная беседа». К этому времени Мусатов прошел через увлечение авангардом и выработал свой уникальный стиль, близкий к примитивизму. На его пейзажах и картинах этого периода очень узнаваемые самарские картинки — военный оркестр играет явно в Струковском саду, да и в пейзажах узнаются Волга и Жигули. Поэтому чехи, хоть и принимают Мусатова, все-таки не могут до конца считать его чешским художником. Его перерождение было вызвано трагическими обстоятельствами: уже в Праге Григорий узнает, что его близкие — отец, брат Александр и вся семья — зверски убиты бандитами. Возвращение в Россию стало невозможным и бессмысленным. Но еще 10 лет художник пишет волжские пейзажи. Новая жизнь В 30-е годы Григорий Мусатов, казалось бы, уже примирился с тем, что его новая родина — Чехословакия. И на его пейзажах все больше неяркой европейской природы, скромных чешских лужков и перелесков. Но Россия не уходит из его сердца. И художник затевает масштабный проект — иллюстрирует собрание сочинений Достоевского, только переведенное на чешский язык. Вот что в 1931 году писал об этом критик Жаковский: «Происходит сложное перерождение живописи Мусатова. Несмотря на сильную, еще, быть может, чисто русскую психологическую насыщенность картин, они явственно переключаются в интернациональную живопись, живопись теперешнего Парижа. И период этот следовало бы назвать психологическим. Новая фактура картин с почти сюрреалистическим напряжением красок, свободно прорастающих в очертания предметов, несколько нейтрализует его беспокойный психологизм, последней вылазкой которого явились иллюстрации художника к романам Достоевского». Интернациональность нового стиля Мусатова подтверждает и успешная выставка в парижской галерее Шарпантье, прошедшая в 1938 году. Но близится Вторая мировая, и Прага захвачена фашистами. Жене Григория приходится рисковать — она еврейка, и опасность разоблачения велика. После нападения Гитлера на СССР художник не отходил от радиоприемника. В один из самых тяжелых дней, 8 ноября 1941 года, когда немцы уже праздновали взятие Москвы, его сердце не выдержало. Григорий Мусатов умер от инфаркта. Но еще за несколько лет до смерти он создал цикл работ, посвященных начинающейся войне. И в этой серии предвидел все — и горечь поражений, и позор капитуляции, и радость освобождения. Он верил в свою родину, хоть и был уже гражданином Чехословакии и заслуженным чешским художником. Но сердце его принадлежит Волге, Самаре, России.