Союзу России и Белоруссии быть
Дмитрий Родионов
Под занавес 2018-го: Союзу России и Белоруссии быть
Батька Лукашенко уверен, что объединение наших народов — свершившийся факт
Союз белорусского и русского народов состоялся. Такое мнение в новогоднем поздравлении, адресованном президенту России Владимиру Путину выразил его белорусский коллега Александр Лукашенко.
«Воля белорусов и россиян к единению, как и прежде, будет служить прочным основанием для интеграционного строительства, многопланового сотрудничества и формирования общей новейшей истории», — убежден он.
Белорусский лидер выразил надежду, что развитие двусторонних отношений в рамках Союзного государства продолжится в следующем году, благодаря «дальнейшей кропотливой работе по соблюдению национальных интересов двух стран».
Напомним, ранее состоялись непростые переговоры двух президентов по целому ряду спорных вопросов, главным из которых является налоговый маневр, лишающий Минск «нефтяных» денег и цена на газ.
Однозначного решения выработано не было. Можно ли в этом свете считать состоявшимся союз России и Белоруссии, интеграционные процессы в котором, по мнению многих наблюдателей, изрядно замедлились?
Минск-Москва-2018: Лукашенко надеется на щедрость Кремля— С утверждением Лукашенко определённо можно согласиться, — считает политолог Иван Лизан.
— С Украиной вот союз не состоялся: отношения наших двух стран никогда не были настолько тесными, как между Россией и Белоруссией. Например, между странами нет государственной границы, только административные и отсутствует пограничный контроль для россиян и белорусов. Плюс теснейшие отношения в экономике и военной сферах. Так что союз определённо состоялся. Белоруссия не создаёт Москве политические проблемы, конфликты происходят из-за экономики, а не, например, геополитической ориентации.
«СП»: — Чего не хватает Союзному государству для того, чтобы стать полноценным государством?
— Если в середине 1990-х Союзное государство проектировалось как одно государство, то теперь это невозможно — слишком много времени прошло, выросло новое поколение, которое является менее союзным — его представители не жили в СССР.
Поэтому даже союзный договор устарел и Союзное государство нужно рассматривать не как одно государство, а как союз двух государств, каждое из которых является союзным по отношению к своему партнёру по интеграции.
А углублять интеграцию нужно не с создания политических надстроек и их атрибутов в виде гербов, гимнов и флагов, а с создания базиса — интеграции экономик, чтобы в перспективе можно было перейти к единой валюте и одному эмиссионному центру. Тогда СГ действительно будет практически одним государством, примерно, как ЕС, где есть ЕЦБ, печатающий евро, и Берлин, и Париж не раздражает то, что в ЕС — это союз стран, а не одна страна.
То есть мыслить нужно союзами, а не слияниями и поглощениями в духе 19-го века.
«СП»: — Почему застопорилась интеграция? Как выйти из этого тупика?
— Долгое время реальной интеграцией стороны практически не занимались, договор об учреждении Союзного государства был практически никому не нужен с 1998 года, то есть большая часть его положений не использовалась 20 лет. И если Минску от Москвы нужны деньги (или в виде доступа на рынок, либо в форме компенсаций за налоговый манёвр), то Москве, у которой есть эти деньги, хочется получить 100% гарантии того, что её ближайший союзник будет проводить предсказуемую политику, независимо от грядущих политических и геополитических событий.
Выход из этого тупика — не «дожать» Минск (это вызовет лишь раздражение в Белоруссии и предоставит местным либералам и националистам повод для криков о враждебности России), а пересмотреть положения устаревшего договора о создании Союзного государства. В нём, например, есть положения о союзном суде, правительстве, парламенте и счётной палате. Данные положения непонятно как реализовывать и крайне сложно увязать с тем же договором о ЕАЭС: там, например, есть свой суд.
Плюс если в 1998 году можно было реально создать единый парламент — ещё толком не сформировалась национальная бюрократия, то теперь, спустя 20 лет, ни российские депутаты не пожелают делить кресла со своими белорусскими коллегами, ни белорусы — в каждой республике свои политические элиты, которые будут до последнего бороться за сохранение своей власти.
Поэтому нужно договариваться об унификации и гармонизации законодательства. Делать не одну таможню на две страны, а принимать один кодекс на две страны, примерно, как сделали в рамках ЕАЭС, где приняли таможенный кодекс. То есть та же налоговая политика в РФ и РБ должна строиться на единых принципах, которые будут положены в основу общего законодательства. Это путь не слияния и поглощения, а интеграции по примеру Европейского союза.
«СП»: — Как вы оцениваете последние переговоры Лукашенко и Путина. Договорились договариваться? Реальные шаги будут?
— Как сложные, но не безнадёжные. Пока что, судя по тому, что встречи продолжаются и нас не посвящают в детали, стороны «договорились договариваться дальше». Но реальные шаги будут, так как текущий кризис является кризисом роста: речь идёт не о распаде СГ, а выходе интеграции на новый уровень, а прежде чем объединиться, нужно, как говорил Ленин, решительно размежеваться, то есть понять сферы кооперации и конкуренции. Вот президенты этим делом и заняты.
«СП»: — Основные противоречия Минска и Москвы — это только экономика? Или тут есть еще и политика? Они разрешимы или мы каждый год будем сталкиваться с несогласованностью цен на углеводороды и т. п.
— Противоречия в моделях интеграции: старые форматы перестали работать, в том числе из-за санкций. Если раньше белорусские товаропроизводители без проблем получали доступ к российскому рынку, то с введением санкций российская власть начала оказывать активную поддержку своему товаропроизводителю, особенно в сфере сельского хозяйства. Например, Россия из импортёра свинины из РБ превратилась в экспортёра, скоро аналогичная ситуация будет с молоком и молочными продуктами. То есть произошла белоруссизация России — РБ под санкциями оказалась значительно раньше России.
Поэтому обострились противоречия белорусского и российского капиталов и стало невозможным сохранять текущий формат взаимоотношений. Минску важнее экономика, то есть деньги, а Москве — политика, в том числе геополитика, деньги-то как раз у России есть. Но политический фактор — Россия и часть её элит, а равно и журналистов, подхватили после Украины майданофобию и видят угрозы майданов даже там, где их нет.
Поэтому противоречия есть в сфере экономики — российские компании видят в белорусских товаропроизводителях конкурентов и сфере политики — Россия хочет получить железобетонные гарантии сохранения дружественной политики РБ.
Керченская провокация 2.0: Теперь держитесь, москали!Эти два противоречия могут быть сняты лишь с помощью углубления интеграции: созданием союзных корпораций (например, в сфере сельхозмашиностроения путём объединения производителей тракторов и комбайнов), что сделает белорусский и российский капитал единым, то есть союзным, и унификацией законодательства — так и в Минске, и в Москве все будут играть по одним, общим правилам.
Это и будет содержанием союзной интеграции в 2019 году — слияние капиталов и унификация законодательств.
— Несогласованность цен на углеводороды вытекает из отсутствия определённости в том, что касается фундаментального характера и дальнейших перспектив отношений Москвы и Минска, — уверен исполнительный директор международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок.
— Где нет определённости, начинаются недомолвки, намёки и жонглирование терминами. Действительно, если Россия и Белоруссия движутся к созданию единого государства, это должно предполагать постепенную унификацию как странового законодательства, так и тарифов и прочих частностей экономического уровня. Если же достигнутые ещё на рубеже 1990-х и 2000-х годов договорённости о Союзном государстве отменяются или каким-то образом забываются, тогда неясно, на каких основаниях в деловых вопросах между Москвой и Минском должны быть какие-то особые отношения и льготные условия.
В последние годы уже набило оскомину словосочетание «переписывание истории», относящееся ко всё более отдалённым и всё менее актуальным для международных отношений вопросам интерпретации причин, хода и последствий Второй мировой войны. Однако, скажем, реинтерпретация совсем недавних договорённостей по созданию Союзного государства в том ключе, что на самом деле имеется в виду «союз государств», — это вполне себе серьёзное «переписывание истории». Разница между двумя понятиями очевидна любому человеку, владеющему русским языком на базовом уровне.
«СП»: — Последние переговоры Путина и Лукашенко, по-вашему, можно назвать результативными?
— Есть понимание, что время работает против Союзного государства. В Белоруссии постепенно уходит более старшее поколение, для которого единство с Россией связано с ностальгией по советской юности и смутными отголосками доктрины восточнославянского триединства. У более молодого поколения, разумеется, нет никакой советской ностальгии, да и воспитано оно уже в духе другой интерпретации истории, постулирующей принципиальное различие белорусского и российского прошлого. Одновременно любое сближение с культурно близкой, но в демографическом, территориальном, экономическом и военном отношении несопоставимой Россией для молодого государства (читай: элит) вызывает тревогу в связи с перспективой потери суверенитета, включая свой персональный статус в собственно белорусской иерархии, выстроенной за последние 28 лет. В российском же обществе по понятным причинам таких переживаний ни у кого нет.
Интенсификация встреч глав Белоруссии и России и в целом деятельности по интеграции — это шанс. Главное, разбираясь в мелочах, не упускать из виду перспективу и, собственно, понимать, что эта перспектива видится обеим сторонам в схожих контурах. Порой внешнеполитические неудачи у нас принято списывать на реальные или мнимые действия внешних сил. Однако в вопросах отношений Минска и Москвы, учитывая выстроенную вертикаль власти и харизматичное лидерство и там, и здесь, всё зависит исключительно от Белоруссии и России.
В Киеве подсчитали убытки от блокады Крыма и прослезились«СП»: — Как вы оцениваете слова Лукашенко? Союз россиян с белорусами состоялся?
— Союз Белоруссии и России — это дело в развитии. Результаты есть, но они скромные. К настоящему времени у Союзного Государства нет даже таких атрибутов, как флаг, герб и гимн. То есть у белорусско-российского союза нет ни общего образа будущего, ни даже собственно образа, который имеется, например, у проблемного, но вполне состоявшегося Европейского союза.
Очевидно, что работа Москве и Минску предстоит колоссальная. Так, ещё в начале 2000-х годов в Белоруссии и России должны были пройти общенациональные референдумы по принятию Конституционного акта, своего рода предварительной конституции для будущего Союзного Государства. Референдумы несколько раз откладывались, затем про них вообще перестали говорить. Хотя всё это было проговорено ещё при президентстве Ельцина. То есть тогда страны были к этому совершенно готовы, оппозиции этому никакой по большому счёту и не было.
«СП»: — Почему застопорилась интеграция? Чего не хватает?
— На пике переговорного процесса по поводу создания Союзного Государства, во второй половине 1990-х и в начале 2000-х годов белорусский лидер Александр Лукашенко был сверхпопулярен в России, особенно среди патриотически настроенных граждан. Вспоминается его фраза тех времён про то, что белорус — это русский человек со знаком качества. Время летит быстро и многие, наверное, уже забыли, что даже ближе к концу второго президентского срока Владимира Путина в некоторых кругах, пусть и не таких широких, как в 1990-е, бытовала идея, что сейчас-то, наконец, случится объединение Белоруссии и России и получившееся государство как раз и возглавит Лукашенко, который сумеет применить свои навыки крепкого хозяйственника на гораздо более обширной территории. Но политическая история сложилась иначе, да и теперь уже непосредственно Путин стал набирать и укреплять популярность как внутри России, так и за её пределами. Да и сама Россия уже перестала казаться бесхозной и требующей немедленного спасения, как при развитом ельцинизме. В сложившемся контексте перспектива интеграции в Минске стала казаться менее привлекательной.
Другим фактором замедления интеграции стал опыт существования Белоруссии как собственно суверенного государства. Настроений в ключе «назад в СССР», с чем, безусловно, у многих ассоциировался союз с Россией, стало меньше, выросла и окрепла собственная элита, которая вполне комфортно чувствовала себя в границах от Бреста до Витебска, а расширение их до Владивостока связывала с существенными рисками. В Москве, собственно, тоже охладели к идее союза, но по другим причинам — была надежда интеграции в глобальный Запад через максимизацию связей с Европейским союзом. Сегодня это может показаться непростительно наивным со стороны России, но такие были времена.
Нынешние времена другие. В отличие даже от эпохи Холодной войны, сегодня для небольших и средних государств всё труднее оставаться нейтральными, если вы только не Швейцария. Надеяться на перманентный нейтралитет соседей после украинских событий в России уже не могут. Кроме того, сегодня в мировом тренде — не только экономические вопросы, но и вопросы культурной и цивилизационной идентичности, разграничение «своих» и «чужих». И здесь Белоруссия в рамках традиционной русской мысли — вне всякого сомнения «своя». А со своими нужно быть вместе.
Кремль не простил: Белоруссия уходит от России — с Лукашенко или безДля полноценного запуска Союзного государства необходима в первую очередь добрая воля Минска и Москвы. Необходима постепенная реализация тех шагов, которые проговаривались и, что принципиально, прописывались и одобрялись руководством Белоруссии и России. В частности, речь идёт о гармонизации законодательств двух государств, чтобы затем перейти к их унификации через Конституционный акт. Также необходимы общие органы власти. Вместе с тем, следует вести информационную работу среди населения, особенно в России, где значительное число людей до сих пор даже не знает о таком безусловном достижении белорусско-российской интеграции, как безвизовый режим.
«СП»: — Можно ли говорить о перспективе иных интеграционных процессов на постсоветском пространстве? Кто мог бы принять в них участие?
— Поступательно развивается Евразийский экономический союз. Вместе с тем категорически неверно «растворять» вопрос Союзного государства в иных интеграционных проектах. Белорусско-российское объединение строится как на экономических, так и на цивилизационных основаниях, основаниях общности культуры, языка и истории. С другими же постсоветскими странами нас объединяют сугубо экономические интересы и вопросы общей безопасности, борьбы с религиозно-мотивированным терроризмом. Если для Белоруссии и России вопрос единого рынка труда является взаимовыгодным и беспроблемным в плане решения, то открывать этот рынок для всех постсоветских государств не представляется целесообразным. Здесь нужно соблюдать баланс между интересами разных участников ЕАЭС. В целом интеграционный проект, построенный на сугубо экономической основе и не предполагающий каких-то политических требований к членам такого объединения, делает Евразийский экономический союз привлекательным для большинства государств региона. Он также может быть совмещён, точнее — уже сопрягается с китайским проектом Нового шёлкового пути.
Мигрант Николай о единственном способе спасения Латвии: войти в состав РФ
Латвийский эмигрант Николай, перебравшийся на ПМЖ в Россию, рассказал, почему решил покинуть свою Родину. Подробности сообщил информационный портал «Мировое политическое шоу».
Николай рассказал, что до 2011 года жил в Латвии, где трудился на круизных лайнерах крупье. Специфическая работа дала возможность посмотреть на мир и оценить другие страны с позиции благосостоянии и возможности переезда на постоянное место жительства. По словам мигранта, он видел Канаду и США, а также ряд других западных стран. Однако образ жизни и обществом в посещенных государствах ему не понравились.
Переезду в Россию из Литвы поспособствовало несколько важных моментов в жизни. Во-первых, на круизном лайнере Николай познакомился со своей супругой, которая была россиянкой. Во-вторых, в прибалтийских странах неблагоприятная политическая обстановка: к русским и русскоговорящим плохо относятся. Это было актуально как в 2011 году, так и сейчас. В-третьих, канадское и американское общества не устраивали. В-четвертых, в Латвии сложно было найти работу, а у государства в целом не просматривалось благополучное будущее.
Николай, после анализа жизненной ситуации, в 2011 году принял решение вместе с супругой переехать в Россию. Местом жительства был выбран пригород Уфы – в 25 километрах от регионального центра.
По словам мигранта, в РФ ему понравилось намного больше, чем в Прибалтике. В Уфе всегда есть работа, чувствуется стабильность, финансовая свобода и даже есть возможность отдохнуть. В Латвии приходилось постоянно работать, в том числе по ночам. Отдых был роскошью. Денег в России намного больше, чем в Латвии, отмечает Николай. После переезда он смог сменить несколько работодателей: сначала трудился в логистической компании, потом работал с иностранцами в ресторане, а в итоге стал фотографов, решив работать на себя.
Рассказывая о жизни на бывшей Родине, Николай обратил внимание на проблему с беженцами. По его словам, мигранты и нелегалы ведут себя неподобающе, выставляя себя жертвами ситуации и чувствуя свою безнаказанность. Поэтому они вытворяют все что захотят. Прибалтика и Европа давно превратились в вотчину некультурных беженцев, которые избивают людей на улицах.
По мнению Николая, в Латвии невозможно вести частный бизнес из-за «удушающих налогов», нет будущего и возможности кормить семью. Мигрант подчеркнул, что Рига загубила себя собственной русофобской политикой. Дипломатические и экономические отношения с РФ загублены. Николай уверен, что единственный способ Латвии вырваться из порочного круга – войти в состав РФ.
Милан Кнежевич: Черногория должны быть с Россией, а не с НАТО!
В конце ноября один из лидеров крупнейшего оппозиционного объединения Черногории «Демократический фронт» Милан Кнежевич принял решение скрыться от черногорского правосудия прямо в здании парламента. Причиной этого решения стало постановление Высшего суда в Подгорице, который определил в качестве меры пресечения заключение под стражу в отношении двух депутатов черногорского парламента от «Демократического фронта»Небойши Медоевича и Милана Кнежевича из-за их отказа «свидетельствовать по делу, расследуемому спецпрокуратурой».
Медоевич был арестован 29 ноября поздно вечером у выхода из здания парламента, а Кнежевич заявил о том, что он не намерен добровольно сдаваться полиции, и со своими коллегами-депутатами будет ожидать решения Конституционного суда страны по своему вопросу.
Коалиция из десяти оппозиционных партий «Демократический фронт», которая выступает за поддержку традиционных союзнических отношений Черногории с Сербией и Россией, организовала ряд протестных акций перед вступлением Черногории в НАТО, а после выборов в парламент в 2016 году ее лидеров обвинили в организации «государственного переворота» и попытке покушения на черногорского лидера Мило Джукановича. Милан Кнежевич до сих пор проходит в качестве одного из фигурантов нашумевшего процесса против участников этого «заговора», о чём он и рассказал в интервьюEADaily.
Когда мы попытались первый раз с Вами связаться, Вы были в суде. Как я понимаю, на скамье подсудимых?
Верно. Против меня ведется несколько судебных процессов. Самый известный — это тот, который связан с «государственным переворотом» 2016 года, он идет уже два года. Параллельно с ним против меня ведется процесс по поводу вербального правонарушения которое я якобы допустил в парламенте Черногории в феврале 2017 года. За это время я уже отсидел четыре месяца за участие в протестах в сентябре и октябре 2015 года, когда мы требовали создания переходного правительства. Недавно апелляционный суд принял решение лишить меня свободы на 60 дней, при этом без снятия депутатского иммунитета. Если бы конституционный суд не отозвал это решение, я и по сей день сидел бы в здании черногорского парламента, в котором вместе с коллегами я в итоге провел 15 дней, отказываясь добровольно сдаться полиции.
Почему вы приняли решение остаться в здании парламента?
Потому что речь шла об антиконституционном и противозаконном решении, что опосредованно признал и конституционный суд. Специальная государственная прокуратура два раза взяла показания у меня и у моего коллеги Небойши Медоевича. Сначала они выразили неудовлетворение по поводу наших показаний и оштрафовали нас на сумму в 1000 евро, а потом потребовали нашего ареста. Несколько месяцев спустя высший суд это одобрил. Как мне кажется, это первый случай в истории черногорского, балканского, а, возможно, и европейского правосудия, чтобы свидетель, к тому же еще и народный депутат, был арестован за свои показания. В своем решении высший суд констатировал, что у нас депутатский иммунитет действует от начала парламентского заседания и до его конца. Я посчитал, что это глубоко антиконституционное решение, и решил забаррикадироваться в здании парламента. Там я 15 дней ждал решения конституционного суда.
Как так получилось, что Вы не могли покинуть здание парламента и спокойно ожидать решения конституционного суда у себя дома?
Все очень просто. Из-за политических принципов, которые Демократический фронт провозгласил еще во время перевыборной кампании в 2016 году, среди которых главное — отмена санкций против России и позорного признания Косово, а также организация референдума о членстве Черногории в НАТО, мы фигурируем в нескольких уголовных делах. Среди них и пресловутый процесс, касающийся так называемого государственного переворота, на котором подсудимым, кроме меня, является и мой коллега Андрия Мандич, а также определенное количество неизвестных нам людей из Республики Сербия, в основном пенсионеров, и двое русских, которых мы никогда в жизни не видели и даже не уверены, что они существуют. Нас обвиняют в том, что мы в день выборов планировали совершить государственный переворот и ликвидировать Мило Джукановича, а Черногорию присоединить к «всеславянскому царству Романовых». Именно такими словами это описано в обвинительном акте специального государственного прокурора. С тех пор не прекращается травля лидеров Демократического фронта и то, что произошло примерно 20 дней тому назад вокруг попытки нашего ареста, является продолжением нападок на Демократический фронт — оппозиционный союз, который хотел бы строить черногорское общество на принципах равноправия, уважая традиционные, исторические и экономические аргументы, которые говорят в пользу того, что после сербов у черногорцев нет более близкого народа и близкого к России союзника. Власти не могут простить нас за это.
Вы говорили об отношениях Черногории с Сербией и Россией. Отношения с Россией испортились после того, как Подгорица заявила об участии Москвы в организации так называемого госпереворота. В последнее время портятся и отношения с Сербией. Почему?
Черногорский режим принял несколько решений, которые глубоко противоречат черногорской национальной идентичности. Во-первых, он признал так называемое государство Косово, которое с нашей точки зрения является честью Сербии. Потом в 2014 году этот режим ввел санкции против России и согласился участвовать в глобальной антироссийской кампании, которую разрабатывают определенные страны НАТО через свои посольства в Черногории. Они создали всю эту антироссийскую и антисербскую атмосферу. Несмотря на то, что черногорский режим хвастается тем, что отношения с Сербией являются лучшими за последние десять лет, мы отчетливо замечаем, что Подгорица делает все, чтобы ухудшить эти отношения. Так, она проголосовала за вступление Косово в ЮНЕСКО и в Интерпол, запретила въезд на территорию страны сербским интеллектуалам черногорского происхождения, сербским лидерам в Черногории запрещают её покидать. У меня отняли загранпаспорт 13 месяцев тому назад.
Все это может привести к дестабилизации политической обстановки, а также к дополнительному ухудшению отношений с Сербией и с Россией, потому что режим в Подгорице в данный момент — пешка в руках НАТО, которое перемещает ее в зависимости от необходимости свести счеты как с Сербией, так и с Россией.
Сербия считает военный нейтралитет лучшим внешнеполитическим выбором. Кроме Боснии и Герцеговины, Сербия — единственная страна на Балканах, которая не желает вступать в НАТО, и очевидно, что Черногория используется для давления на сербское руководство. Цель — изолировать Сербию и уменьшить легитимное влияние России на Балканах.
Если Россия считает, что балканские государства должны принимать суверенные решения, это трактуется как ее вмешательство во внутренние дела других стран. А когда страны НАТО участвуют в выборах правительства, в достижении политических договоренностей, как это было, например, в Македонии, это представляется как высший уровень демократии, который способно достичь государство. Демократический фронт не захотел мириться с навязыванием такой позиции, в то время как черногорский режим и часть оппозиции смирились с этим. Поэтому Демократический фронт подвергается преследованию.
В Черногории недавно прошли протесты населения. По какой причине?
Протесты были реакцией на похищение Небойши Медоевича и попытку похищения меня. Мы призвали граждан выйти на мирные протесты в Подгорице и других городах Черногории. К нам присоединились лидеры других оппозиционных партий. У нас 9 декабря пошел великолепный митинг с участием нескольких тысяч граждан. Они были одеты в желтые жилеты. Мы послали четкий сигнал режиму о том, что мы не смиримся с политической ассимиляцией, с давлением и политизацией правосудия. Позже мы направили письмо всем представителям оппозиции и пригласили их договориться о продлении протестов уже не ради защиты Небойши Медоевича и меня, а ради разрешения нарастающего социально-экономического напряжения в обществе. Мы пытаемся договориться об объединении всей оппозиции и проведении митингов с требованием отставки правительства. Но в данный момент это очень сложно, потому что часть оппозиции считает эту модель политической борьбы неэффективной. Другая часть оппозиции находится под влиянием стран НАТО и их посольств в Черногории и выступает против идеи политического союза с Демократическим фронтом.
Мы часто упоминаем НАТО. Что изменилось в Черногории после вступления в Североатлантический альянс?
Решение о членстве Черногории в НАТО было принято вопреки желанию большинства граждан, что подтверждают и последние исследования общественного мнения, даже проправительственные. В соответствии с их результатами, процент граждан, которые считают, что Черногория получила определенные преимущества после вступления в НАТО, не превышает 35%. Мы не получили ничего, кроме некоторых античерногорских решений, таких, как участие трех наших офицеров в миссии НАТО в Косово и Метохии и отправление нашего контингента в Афганистан. Ожидается, что на днях наши военные будут отправлены на границу с Россией и на границу с Ираком ради участия в учениях и в миротворческих миссиях.
Что касается инвестиций и роста ВВП, можно только констатировать, что членство в НАТО не принесло нам никакой прибыли. Черногория в этом году уже два раза пересматривала бюджет. Мы дополнительно позаимствовали еще 400 миллионов евро. Наш долг намного превосходит критерии Маастрихта, и от демагогических сказок о том, что после вступления в НАТО к нам придут инвесторы и мы откроем новые рабочие места, остался простой факт, что мы должны выделять два процента ВВП для финансирования НАТО.
В этом году мы должны были купить три вертолета альянса за 33 миллионов евро и новую форму для черногорских солдат за 10 миллионов евро. К тому же, мы обязались построить площадку на горе Синяевина и базу НАТО, а также принять участие во всех миссиях Североатлантического альянса, куда его командование направит черногорских военных, которых и так немного.
Контакты черногорского руководства с сепаратистскими властями в Приштине только усиливаются. Как Демократический фронт относится к вопросу статуса Косово и Метохии?
Я еще во время предвыборной кампании заявил, что одним из первых внешнеполитических решений в случае победы станет отмена признания так называемого косовского государства и санкций против России. После позорного признания Косово в 2008 году, против которого выступало более 98% граждан Черногории, и это признал даже премьер-министр Душко Маркович, черногорское руководство поддерживает с военными преступниками Хашимом Тачи и Рамушем Харадинаем более тесные связи, чем с сербским руководством. Мы сегодня имеет шизоидную ситуацию, когда Черногория всеми способами пытается поддержать сепаратистское руководство Косово, и этим дополнительно усложняет как положение сербского народа в этом крае, так и позицию Республики Сербия.
Для нас нет никаких сомнений, что если, не дай Бог, произойдет какой-то конфликт на Балканах, особенно если Сербия будет вынуждена защищать сербское население в Косово, черногорское руководство примет сторону террористического образования, и этим посодействует уничтожению оставшегося православного населения в Косово и Метохии.
Насколько албанский вопрос актуален в самой Черногории? Опасаетесь ли вы косовского сценария?
В черногорском парламенте в составе правящей коалиции находятся албанские национальные партии, которые недвусмысленно продвигают проект «Великой Албании». По последней переписи населения, в Черногории проживает 5% албанцев, но они не отказались от намерений получить определенную культурную и местную автономию. Примерно месяц тому назад президент Албании Илир Мета приезжал в Черногорию, чтобы отпраздноват