1,9 вулканов за 7 дней. Встреча с Казбеком, Эльбрусом и собой со вкусом дружбы, грусти и солнцезащитного крема
Я спускаюсь с Эльбруса. Внизу облака. Склон очень крутой, но я в кошках. В голове туманно. Зато у меня в кармане есть таблетка дексы. И каждый раз, когда чувствую, что «плыву», принимаю решение: просто отдышаться, выпить чаю или все же выпить таблетку. Говорю сама с собой и понимаю, что речь выровнялась. Полчаса назад рот меня плохо слушался и выдавал кашу из букв. Хочется спуститься с горы бегом, но иду, как по занудным учебникам, очень медленно, вбивая пятки в кашу снега. Потому что за меня отвечает другой человек - инструктор Саша, который сейчас ведет Ваню наверх…
Самые важные новости в Телеграм и ВКонтакте. Подпишитесь!
Грустное решение
На мне альпинистские двуслойные ботинки 45-го с половиной размера, затянутые как в последний раз, потому что ноги мои, как у мумии, забинтованы от мозолей. И все это помножено на размер кошек. И я стараюсь ступать как можно шире, чтобы не зацепиться одним непривычно огромным ботинком за другой. Мне горько. До вершины оставалось метров 540. Я дошла до конца «взлетки» перед косой полкой, самую сложную и трудоемкую часть маршрута, на это ушло целых 7,5 часов.
Знаю, что отсюда могу спуститься сама: и погода отличная, и тропа широкая, заблудиться негде. Но если иду дальше, то ставлю под вопрос восхождение Вани, парня из моей группы. Он готовился к этому походу с самого февраля. Если я не смогу идти быстрее или мне станет плохо, то нам придется развернуться и спуститься всем вместе. А я не чувствую сил идти быстрее и принимаю грустное для себя решение вернуться в лагерь. Не могу рисковать восхождением Вани.
Во рту вкус грусти и солнезащитного крема, нанесенного огромным слоем на зацелованные жгучим солнцем губы. На них нет живого места, улыбаться больно и неловко.
Когда я впервые вживую увидела его — Эльбрус, эти две чистых снежных вершины, — между нами возникла такая сверкающая, окрыляющая любовь, что я почувствовала, что мне точно сюда. Искреннейшее приглашение на вершину. А теперь я спускаюсь вниз, туда, где облака. Не дошедший гость, держа подмышкой воображаемую коробку конфет и волоча за собой букет: выкинуть жалко, да что с этим теперь делать. Ощущаю себя немного предателем. Может, стоило что-то невероятное сделать с собой? Может, не дошла шаг до второго дыхания?
Начало
Горы зовут, об этом говорят не только сентиментальные девочки. Даже взрослые и бородатые альпинисты это подтвердят.
Когда-то я почувствовала, что зовет радостный и гордый Казбек. И весело протянула ему руку.
Я работаю и хожу в горы с клубом «Горный Портал», и мы никогда этого не делаем просто так, без внутренних запросов. И у меня они, конечно, были. Тогда, перед походом, я чувствовала, что все всем должна. Что не свободна. Что не совсем понимаю, чего хочу и где брать смелость это делать. Что радости крупицы. И ситуацию хотелось переломить.
Почувствовала, что Казбек поможет. А там заодно маячит еще один вулкан — Эльбрус. Пойду туда с нашей группой, если будут вдохновение и силы.
Грузия
И вот мы едем на Кавказ из разных уголков России и Белоруссии. Из Владикавказа с таксистом-ингушем по Военной грузинской дороге, через границу и двойные сплошные: эмоциональное бибиканье, перекрикивание на светофорах, споры и импульсивные жесты. Горы Кавказа, как из атласа за седьмой класс. Иногда слишком красивые и четкие, чтобы поверить в их реальность.
Собираемся в Степанцминде нашей небольшой группкой: четыре участника плюс гид. Первый акклиматизационный выход на 3000 м дается непросто. Подъемы, одышка. Стираю ноги в хлам. Но невероятны рододендроны. Кони, люди, захватывающие виды.
Посещаем церковь Гергети, расположенную в горах и облаках. Каменные стены, напитанные молитвами, свечи, образы, грузинские старушки в черном. Обстановка внизу не самая дружелюбная: многие прокаты даже не выдают «снарягу» русским. Не обслуживают многие кафе.
И мы с радостью уходим туда, где есть только одна национальность: альпинист. Грузим лошадей на парковке и сами погружаемся в густой туман и дождь, заменяющий все красоты, идем в этом молоке несколько часов.
Лошади довозят наши вещи до ледника (около 3500 м). Там мы, промокшие, покрываемся суровым налетом льда. Понимаем, что все шутки закончились внизу. Дальше будет холодно, местами страшно, точно трудно. Точно придется встретиться с собой, а каждая ошибка или медлительность может стать угрозой для жизни себе или окружающим. И можно что-нибудь отморозить. Неужели опять на это подписалась? Переодеваюсь на морозном сквозняке и онемевшими от холода руками пакую вещи в рюкзаки из кукурузных мешков, приехавших на конях. С этих пор лошади — мы.
Дальше начинается напряженная и медленная гонка по леднику с 20 килограммами за спиной (у Вани было около 30). Крутой подъем, колючий снег с ветром в лицо, погода все хуже, и спрятаться от нее мы сможем только в палатках. Они за спиной, их еще никто не поставил. Трещины с текущим в них тающим ледником, через них надо перепрыгивать.
Переходим хрупкий шатающийся мостик через ледяные берега. На небе хмарь. Мы в безмолвии, и привал не скоро. Наверное, никогда.
И тут я чувствую, что моя задача сделать все, чтобы каждый из этих прекрасных людей оказался на вершине Казбека. Больше мне пока ничего не надо.
Дорога кажется бесконечной. Снег и ветер усиливаются.
Дом в облаках
Мы приходим на стоянку на 3700 м, которая станет нашим домом, базовым лагерем, на три дня. Ставим две трехместные палатки и устраиваемся просто шикарно: снег для чая и еды топить не надо (сбоку от лагеря шумит горный ручей), и достаточно тепло, есть хорошие шансы вернуться со всеми пальцами.
Мы тщательно укрепляем палатку камнями и рюкзаками, но ветер так жадно ее треплет всю ночь, будто хочет проглотить.
Ощущается высота: сходить за водой, натянуть альпинистские ботинки – все с одышкой - маленький подвиг. На акклиматизационном выходе на следующий день до 4353 м тоже не хватает воздуха. Чем выше в небо, тем меньше кислорода. Но к этому можно привыкнуть. Ощущается, что каждая трещина, каждый камень и даже снежинка важны на нашем пути.
Ветер стихает, и в наш лагерь заплывают облака. Можно наблюдать, как они закручиваются, тают, пытаются перепрыгнуть через горный хребет. Облачный метаболизм над нами, где сильный ветер, высок, и жизнь облаков проходит на большой скорости.
На следующий день Саша проводит для нас ледовые занятия. Учимся ходить в связках и кошках. И зарубаться. Это когда ты летишь со склона головой вниз и тащишь за собой матерящихся товарищей, но ловко вонзаешь ледоруб в снег, твои друзья делают то же самое, и все счастливо спасаются. Мы скатываемся с горы на спине головой вниз. Наша задача - зарубиться несколькими способами и успеть это сделать до реки, которая шумит под снегом внизу.
Штиль. Солнце палит изо всех сил. Мы возимся в мокром снегу, он залезает всюду, но на душе радостно.
В лагере нас ждет еще один гид, Миша. На восхождение с нами пойдут два инструктора.
У нас есть все шансы на хорошую погоду. Ночью мы выдвигаемся на штурм. Настроение стремительное, хочется идти уже сейчас. Назначаем отбой на четыре-пять дня, чтобы выйти из лагеря в полночь.
В палатке у нас гудящее напряжение перед предстоящим рывком, сражением. Переглядываемся с Павлиной и понимаем друг друга без слов: может быть все, что угодно, полный хардкор, но мы очень постараемся, мы справимся, мы вместе. Павлина смелая и мужественная, но при этом очень трепетная, глубокая, загадочная и живая.
Чувствуем Танино волнение. После перехода по леднику она становится серьезнее, строже, задумчивее, темы поднимает личные и глубокие, волнующие. Говорим в палатке про детство, про то, что трогает, что не дает покоя, ради чего все это. Таня принимает решение не идти на восхождение, ей хватило приключений на ледовых упражнениях. Она получает свой маршрут и задание на утро, у нее будут свои вершины. Это больно. Как кусочек от сердца оторвали. Впервые наша группа разлучается.
Миша весел и нисколько не волнуется. Саша тих. Готовим с Ваней на газовой горелке макароны. Видно, как он сосредоточенно внутренне настраивается на работу. Макароны на высоте 3700 варятся меланхолично медленно, в кипящей при температуре менее 90 градусов родниковой воде. Есть время подумать. Переполняют надежда и предвкушение.
Взлет
В час ночи боевого настроения у меня уже нет. Кажется, одышка волнения начинается еще во время завтрака. Но мы выходим на штурм горы, под звездами, красивой вереницей, при свете фонариков, как паломники, несущие огонь свечей.
Хочется в ванну, бананов, спать, кино, массаж и томик Трумана Капоте. Мне то жарко, то холодно, я надеваю и снимаю капюшон раз в минуту, не знаю, куда девать перчатки, мне то стыдно, то грустно, то передо мной поочердно возникают все мои начальники и родственники и чего-то требуют. Это чувство долга давит в желудке и стоит в горле. Жуткая тошнота и мясорубка из эмоций. Мне становится тесно на веревочке между Сашей и Ваней, хочется сбежать. Где-то в параллельной вселенной и пяти метрах от меня Миша травит политические анекдоты. Он чувствует себя совсем по-другому.
Понимаю, что я - 35-летняя тетя, а не герой-альпинист. Бесконечный подъем в гору. Ветер. Начинается паника: вдох через нос, выдох через рот. Понимаю, что здесь и сейчас, в этом напряжении и разрешаются психологические конфликты, несвобода, боль, которая в том числе привела меня сюда.
Обмен веществ внутренней жизни ускорился, и сейчас самое время в быстром режиме прожить, а не избегать своих чувств, эмоций, желаний, себя. Признаться себе во всех секретах. Погружаюсь в свое вечное чувство долга, желудок скручивается и становится свинцовым. Потом становится легче, но накрывает по другой теме. Понимаю, что это никогда не закончится. Моя задача — проживать, идти, дышать и не задерживать группу. Чтобы все взошли на этот вулкан, куда их привело сердце.
Саша впереди идет легко, как святой, едва касаясь снега, не в первый раз этими тропками. «Думай, как Саша, делай как Саша, и все получится», — говорю я себе и морально прикрепляюсь к нему, как могу. Мы идем бесконечным траверсом в подъем. Это надоедает, но дорога наша уже взвивается круто вверх. И как только нас кошки держат! Сначала хочется вбивать их в снег изо всех сил, чтобы точно не упасть. Но потом понимаешь, что столько сил нет. И что не случится ничего из того, чего не суждено, не должно. Ощущение высшей безопасности. Доверяюсь процессу. Будь, что будет. Просто шаг, за ним еще шаг, главное — не смотреть вниз и вверх и поменьше думать. Очень много таких шагов, и мы будем на седловине. И я словно какая-то плохая собачка, то натягиваю поводок веревки-связки, то подхожу слишком близко. Получаю ата-та и стараюсь исправиться.
Тут нас застигает рассвет. Персиковый, свежий, оранжевый, огненный, как выхлопное пламя ракеты, летящей в космос. Наполненный чем-то новым и надеждой. Дрожат огоньки еще не проснувшегося Владикавказа, и это красиво. Откуда-то берутся силы. Долазим до седловины и видим взлетку - очень крутой подъем на самую вершину Казбека. Выглядит как наперсток и: «Ёклм, мы ведь сейчас туда пойдем!». Главное, что мы умеем зарубаться, я считаю. Не удивлюсь, если придется. На седловине ветер, и мы опять отправляемся в путь.
Выгляжу я настолько, судя по всему, «бодро», что несколько спускающихся альпинистов проникновенно говорят мне, что вершина уже скоро. И вот она!
Но я понимаю, что моя внутренняя вершина была час назад, когда я училась доверять ногам и кошкам, когда переступала через страх. Фотографии с флагом. Что дальше?
Новое испытание — спускаться вниз в связке: «Оля, быстрее!». Вниз намного легче, но очень далеко. В темноте мы и не видели, сколько прошли.
Подтаяло, и начинаются камнепады, понемногу разевают свои рты голодные трещины, но мы так устали, что это не вызывает эмоций. Скорее в лагерь, просто лечь, выпить чаю. И кажется, что наши палатки за каждым камнем. Но они всегда дальше.
В лагере нас встречает Таня. Она свежая, не сгоревшая, разговорчивая. А я минут 15 не могу снять с себя ботинки. Но мы уложились за 10 часов, это хорошо. Я чувствую отпечаток Казбека. Характер. Что-то про принятие всех своих особенностей и уголков души и не только: да, я такой/такая, и в этом моя сила, во мне есть это, то и даже вон то. Здорово. Смелость быть собой, открываться другим людям, дерзать, общаться, проявлять себя. Таким я увидела Казбек. Гордый, красивый, радостный, искренний, без жалости, предлагающий честно потрудиться.
Я так устала, что казалось, не восстановлюсь никогда. Но уже билась птицей в груди мысль об Эльбрусе, о другом зовущем в гости вулкане. Всей группой мы заснули. Павлина даже с яблоком в руке. Наверное, так спят святые и шахтеры после смены, без единой мысли и эмоции. В безмятежности пустоты нежные волшебные облака, воспользовавшись штилем, проходили сквозь нас.
Забег по леднику
С песней в душе мы летим по леднику. Сверху — большая бело-серая облачная шаль. Уходить не хочется. Хочется на прощание обнять Казбек, коснуться облаков. Перескакиваем с тяжелыми рюкзаками через трещины с голубыми краями. Поскользнувшись на льду с таким рюкзаком, едва встанешь сам — мы помогаем друг другу. Переполняет радость. Мы торопимся жить, к лошадям, которые заберут нашу поклажу, в душ, в кафе. Но уже не совсем понятно, зачем все-таки спускаться вниз. Разве только чтобы взойти на Эльбрус.
Ощущение полупрозрачного бирюзового льда, прохлады, свободы, стремительности, каждого горящего, настоящего, возвышенного человека в нашей команде отпечатывается внутри как существенное, стоящее, очень ценное в этой жизни.
Внизу белые простыни, горячая вода из крана, кремики, магазины, электричество, лето, Кавказ и тревожно, по-лермонтовски шумит Терек. Закупаемся «Боржоми» и «Киндзмараули» и направляемся в Приэльбрусье по святым, воспетым в русской литературе местам.
К Эльбрусу
Мы мчим на крутых поворотах, по тоннелям в горах, мимо Терека, скал, ручьев, тысяч яблонь, подсолнухов, кукурузных полей, заезжаем ненадолго в Нальчик, полный кабардинского колорита, культуры, разговоров, ритмов. Кабардино-Балкария покоряет невероятной, энергичной рекой Балкан, водопадами и, конечно, горами. В Приэльбрусье мы оказываемся в контрастном «душе»: приветливость, улыбчивость, да и сама атмосфера сильно отличаются от Степанцминды: легко, радостно, просто.
Мы заклеиваем почти все мои ноги лейкопластырем, и я беру в прокате самые большие ботинки. Не знаю, чего ждать от Эльбруса, но чувствую, что нам надо быть здесь.
На подъемнике мы едем до станции Гарабаши (3847 м), заселяемся в вагончик с электричеством и нарами. Вокруг облака, белый снег, альпинисты, снаряженные до зубов, туристы в кроссовках и футболках, атмосфера задора и подвига.
Стою на кухне, залитой ярким небесным светом. Каждая царапина на старой алюминиевой кастрюле выглядит красиво, а каждый лист капусты - как произведение Микеланджело. Мы готовим борщ. Даже на такой высоте, имея в распоряжении кухню и электричество, можем себе позволить эту роскошь. Только картошка отказывается до конца вариться. Хочется сделать что-то хорошее для мира и наших ребят. Гэри Чепмен выявил пять языков любви. Любители гор и экспедиций вывели шестой. Это борщ. За такое заморочное, но душевное блюдо без нежности и любви в походных условиях даже браться не будешь.
Сейчас, при ярком свете дня, мы ложимся спать, чтобы выйти в девять вечера на штурм горы.
На улице темень. В рюкзак — термос с чаем, шоколадки, бутер, пуховую куртку, верхонки, очки, аптечку, тюбик с кремом от солнца и другие необходимые мелочи. Завтракаем в тишине.
Надеваем обвязки, кошки… Настроение бодрое. Начинает завывать ветер. Идем несколько часов в горку по темноте след в след друг друга как одно целое. Ощущения возвышенные. Недалеко от скал Пастухова Павлина решает развернуться, говорит, ей хватило нагрузки и осознаний. Для нас это неожиданная, но временная потеря.
Мы выходим на крутую взлетку, по которой идем несколько часов, и все никак не можем взлететь. Я считаю флажки, шаги, думаю о самом высоком, куда только могу дотянуться, молюсь, но силы покидают, не хватает воздуха, речь путается. А дальше вы знаете.
Это как внезапно проснуться. Как бьют себя по руке, чтобы запомнить что-то важное. Этот разворот вниз, одиночный спуск помогли отпечатать внутри себя Эльбрус, каким его почувствовала. Окрыляющим, нежным, мудрым, сияющим, честным, открытым, грандиозным, говорящим, что возможно все. Что любовь победит.
А тем временем наши ребята восходят на Эльбрус. Был ветер, холодно, устало, было большое преодоление, но все получилось. Через несколько часов мы вместе быстро сбегаем обратно в лето. Эльбрус в сердце, внутри каждого из нас.
Возвращаться в цивилизацию болезненно. Зачем я здесь? Что здесь делаю? Как жить по-новому, радостно, окрыляюще? Как по-новому общаться с людьми? Что я могу сделать для мира? Как утвердить и применить на равнине все, что поняла в горах?
Сидим в аэропорту, болят мозоли, хочется лечь и спать часов 16 подряд. Хочется надеть хиджаб, потому что все ногти обломаны, губы и нос в болячках, вид помятый, как будто неделю дралась в подворотнях с маргиналами. Улыбаюсь этой мысли до крови: потому что это смешно, потому, что это было с нами. Потому что я хочу на Эльбрус. Потому что его чувствую.
Ольга Хлыновская.