«Пограничник выстроил нас в две очереди: кто служил и кто не служил»

«Верхний Ларс» – пограничный пункт перехода из России (с территории республики Северная Осетия) в Грузию – постоянно упоминается в новостях с первых дней объявленной Владимиром Путиным мобилизации. Машины выстраиваются в очереди на десятки километров и стоят в них сутками, люди пытаются переехать границу на самокатах и велосипедах, переходят пешком. 29 сентября появились сообщения о том, что пускать пешеходов и велосипедистов через «Верхний Ларс» перестали, – об этом сообщают некоторые очевидцы с места событий. Но как рассказал в интервью Настоящему Времени 27-летний Роман, который жил в Москве и работал фрилансером, а 25 сентября приехал пересекать границу через «Верхний Ларс», слухи о закрытии перехода для тех или иных категорий ожидающих появлялись много раз, а затем опровергались. «Ощущение, что это никогда не закончится», – главное впечатление собеседника от стояния на границе с Грузией. Настоящее время поговорило с Романом о его побеге от мобилизации и о том, что происходило в очередях и на пограничном переходе. — Расскажи, пожалуйста, как и когда началось твое путешествие? — Я хотел бы забыть об этом навсегда. Было довольно жестко. Я приехал в Минеральные Воды в воскресенье [25 сентября] в три часа, нашел через знакомых трансфер, местных ребят, и наше путешествие началось с того, что машину одного из водителей эвакуировали. В итоге все нормально, нашли и отправились колонной из трех машин из Минеральных Вод во Владикавказ. Ехали очень долго, постоянно какие-то остановки и прочее. В итоге мы подъезжаем к Владикавказу, нас останавливает первый пост ДПС. Всех вывели, просили пройти в какую-то каморку. Там мы заплатили. То есть началось все с того, что нам дэпээсник говорит: "Ну что, сколько вы можете предложить?" Дает листочек и ручку. Я написал. Приходит сотрудник полиции и говорит, что один из водителей уехал (то есть он взял, посадил всех в машину и уехал), и говорит: вот этих разворачивай, обратно пусть едут. Это очень плохое начало поездки. В итоге мы предложили ему в два раза больше. Все нормально, поехали дальше. Там был второй пост ГАИ, там мы тоже заплатили. Приехали во Владикавказ. (Дача взятки и вымогательство взятки, согласно российскому законодательству, могут караться штрафом или лишением свободы. – НВ). — То есть я правильно понимаю, на каждом посту сотрудники сами спрашивают, сколько ты готов им заплатить, чтобы ехать дальше? — Там, да, настроенная система. Мы приехали во Владикавказ, вытащили вещи, нас оставили у заправки "Лукойла", там обсуждали, как добраться до Ларса. В итоге просто стоявшие рядом местные мужики сказали: "Мы вас можем довезти". Мы такие: "Ну, ок. Сколько это будет стоить?" Когда они нам сказали прайс – 15 тысяч [рублей] (около $250), двое мужчин, таких тучных осетин, сели с одним парнем, который тоже согласился на прайс. [Мы] сели к ним в старенькую "Ниву" и поехали по Кармадонскому ущелью. "Объездная дорога, – они говорят, – по горам поедем". Мы: "Ну, ок, хорошо". В итоге нас каким-то чудом пропустили через третий пост ГАИ, мы ничего не платили, поехали по ущелью. Это было довольно странно (ну понятно, что у нас с собой деньги и прочее), было ощущение, что нас просто высадят, ограбят или что-то такое. Но мужики оказались классными, добрыми. Один из этих мужиков, которому на вид лет пятьдесят, получил повестку. Мы с этого, конечно, охренели, стали расспрашивать его, что он будет делать. Он говорит: "Ну а что делать, выхода нет, нужно ехать". Естественно, они против войны, ну то есть прям максимальная какая-то безнадега была в глазах этого мужика, стало его очень жалко, на самом деле. Мы ехали по этому ущелью, по пути встретили граффити "Зачем?" – это какой-то максимальный сюр. Ощущение такое, что вообще какие-то кадры из фильма. В итоге нас довезли довольно быстро, мы оказались в четырех километрах от пробки. Там я списался со своими знакомыми и подсел к ним в машину. На тот момент водитель – твой коллега, он журналист, – ехал где-то сутки. В этой машине я пробыл где-то день, 24 часа. За ночь мы проехали, наверное, километр, то есть пробка двигалась очень медленно. Попытки были поспать – не очень удачные. На следующий день мы, медленно двигаясь, не понимали вообще, что происходит, решили пойти в начало очереди, посмотреть вообще ситуацию. Там, конечно, тьма была людей, очень много, и то закрывали границу, то открывали. И на пути уже в обратную сторону нам сказали ребята, что открывают пешую границу. Мы решили, что нет смысла сидеть в машине. Со мной была еще девушка с ребенком и вот как раз журналист. Мы взяли вещи, переложили в сумки, перепаковались и пошли обратно в сторону Нижнего Ларса, в сторону таможни. Я простоял в очереди довольно долго. Знакомая с ребенком пошла в начало [очереди], они довольно быстро прошли. Пока я стоял в очереди, все менялось суперстихийно: сначала сказали, что мужчинам можно пройти пешими таможню, только если они члены семьи, если с ними женщины и дети, потом женщинам и детям запретили переходить пешую границу. В общем, меняли правила игры. У меня воспоминания об этом, что постоянно ждешь, ты просто ждешь везде, бесконечно ждешь, ощущение, что это никогда не закончится… Еще был забавный факт. В очереди стоят три ряда машин, и одна только полоса выделена под встречку, на которую постоянно кто-то пытается прорваться или едут дэпээсники. В один момент, когда я помогал девушке, тащил ее чемодан, сзади я слышу, что из машины дэпээсников в громкоговоритель кто-то кричит: "Вы, у*бки, ссыкуны, бежите в тот момент, когда Родину нужно защищать!" – что-то в этом роде. Я максимально с этого охренел, это было забавно. — А как ты новости получал? Читал в телеграм-каналах? — Рассказывали местные, ребята, которые тоже стояли в очереди и которых уже развернули. — Что было дальше? — Мы все-таки решили постоять еще немного, потом я опять пошел к таможне: мы двигались, но я просто хотел понять, люди проходят или не проходят, сколько их проходит. В итоге оказалось, что все продвигаются и кучкуются у таможни, никого не пропускают. Там было очень много людей, закрытый шлагбаум, стоит пограничник, все просто стоят и ждут. Я уже очень долго стоял, около полутора суток не спал, и надо отметить, что там очень большие проблемы с едой, просто нереальные. Видимо, они не могут завезти еду или какие-то еще проблемы. — А ты брал с собой еду? — Я [еды] очень мало взял, почему-то надеясь на то, что довольно быстро пройду, – воду и какие-то батончики. В итоге я простоял в очереди за едой где-то два с половиной часа, перезнакомился там со всеми. Очень классные спутники, ну очень классные ребята, общение только спасало, на самом деле, сохраняло какой-то дух. Там очень скудный выбор: они делают какую-то выпечку в магазине, осетинские пироги, какая-то самодельная пицца, и вода. В итоге простояв очередь в магазине, вернулся обратно пешком, понял, что стоять не вариант, потому что мы продвинулись метров на восемьдесят, наверное, сто, где-то так. Стал ловить машину, которая довезет. Мы были уже довольно близко к самой таможне, то есть если в машинах сосчитать, наверное, десять машин до таможни. Нашел водителей, которые предлагали [заплатить] 60 [тысяч рублей], 70, после 30-минутных поисков нашел водителя, который за 40 везет (40 тысяч рублей – около $700). Утрамбовав машину десятью людьми, мы поехали к таможне. Довольно быстро это все было: минут 40 – и мы уже оказались на КПП. Приехали к КПП, десять человек. Там работают в паре пограничник, который сидит в будке, и тот, кто досматривает машины. И нам сотрудник, который досматривает, говорит: "Ну что, пришли повестки?" Мы говорим: "Нет, не пришли". Он говорит: "Ну сейчас придут, сейчас вручим". — А там уже появился этот мобильный пункт мобилизации? Автомобиль военкомата? — Нет, нет-нет. Я не знаю, на самом деле, у меня не было связи довольно долго. Я потом прочитал только какую-то новость, что работает мобильный пункт мобилизации. Мы такие: "Ок, хорошо". Пограничник выстроил нас в две линии очереди – кто служил и кто не служил. Нас довольно быстро пропустили, задав вопросы относительно рода деятельности, сколько зарабатываете, куда едете, к кому едете, почему не служили и прочее. И только у одного парня из нашей машины были проблемы. Он служил (по-моему, мотострелковые войска или что-то такое). Ему сказали, что сейчас вручат повестку. В итоге водитель каким-то образом – герой, конечно, – "порешал вопросики", и его отпустили после 15-минутного разговора где-то в кабинете. — То есть они на границе, на самом деле, к вам пытались применить те самые критерии, о которых Путин в обращении говорил? И тех, кто не служил, пропускали без проблем? — Да-да. На самом деле, они проверяют только со слов человека, которому задают вопрос. Парень почему-то, может быть, на стрессе, сказал, что он служил в войсках – никто и не проверил. Я был единственный, кто с собой военник взял, там написано "не служил". У остальных просто не было военников, и как проверять, непонятно. Но в целом нам вручили паспорта, мы выдохнули, написали сразу всем друзьям, знакомым, что прошел заветное… Водитель нас повез на грузинскую таможню. Мы вышли, там была довольно большая пробка. Мы прошли пешком где-то, наверное, час-полтора. По пути нам один грузин, который направлялся в сторону России, сказал: "Куда вы идете? Границу закрыли". Ощущение было, что день никогда не закончится. Подходим к территории Грузии, к КПП, и там тоже очередь пешая, естественно, поменьше, чем на Ларсе. Мы простояли где-то часа три, наверное. Странно было то, что пропускали только пешеходов, машины стояли, и мотоциклисты тоже стояли. В итоге мы прошли. Грузины порядочные, адекватные, спокойные, то есть никаких проблем не было на территории, на таможне. — Ну, там ты уже выдохнул? — Нет, я не выдохнул. Мы стояли еще в саму будку, где проверка паспортов. И там всех кавказцев вели в какой-то 222-й кабинет на допрос. Такой протокол у них: все кавказцы – на допрос. Насколько я понял, отправляли обратно всех из Чечни – но это не точно, это я слышал от одного человека. На паспортном контроле вообще ничего не спрашивали, просто в паспорт печать поставили – и все. В этот момент мы выдохнули. — Скажи, сколько ты потратил денег на это путешествие? — От Минвод ты имеешь в виду? Вместе с трансфером, взятками и со всем – ну тысяч 100, наверное (100 тысяч рублей – около $1700). Я на самом деле всем рекомендую (я не знаю, почему я это не сделал, наверное, почему-то подумал, что будет дешевле) покупать билеты, если есть ресурсы на это, даже если они стоят 100 тысяч [рублей]. Есть вероятность, что вы больше потратите, потому что там расценки, заметил, насколько стремительно менялись. Ребята говорили (общаешься с кем-то, находясь в очереди или просто встречая знакомых каких-то), что велики продавали сначала по 15 тысяч, потом, через сутки, цены доходили до 120 тысяч. Я не знаю, конечно, что это за люди, которые покупали велосипеды, но при мне цены даже на осетинские пироги менялись стремительно: за два часа – с 300 до 400 рублей (около $5,2 и $7 соответственно). Поднос приносят пирогов – кто-то покупает их за 300, кто-то за 400. То есть какая-то предпринимательская чуйка в момент срабатывает. — Ты надолго в Грузии? Как ты думаешь, когда ты сможешь вернуться в Россию? — Понятия не имею, если честно. Наверное, никогда. Мои мечтания о прекрасной России будущего 21-го числа закончились. Я не вижу какого-то позитивного сценария, когда условно война закончится, Путин уйдет каким-то образом, кто-то придет на его место, более адекватный. У меня нет таких надежд уже. Мне кажется, все, буду делать паспорта, буду делать гражданство и как-то начинать свой путь в другой стране. Настоящее время