Как советская власть спасла армянский народ
Текст: Евгений Крутиков
Сто лет назад, 13 октября 1921 года, был подписан так называемый Карсский договор. Три закавказские республики (уже советские Грузия, Армения и Азербайджан) с одной стороны и Турция с другой заключали мир, соглашались дружить на вечные времена. Этот документ закрепил за Турцией значительные территории – но и сохранил Армению как таковую и в целом весь армянский народ. Каким образом?
Строго говоря, Карсский договор не основной, а лишь последний в серии международных документов, окончательно зафиксировавший территориальное размежевании в Закавказье после Первой мировой войны, Русской революции, Турецкой революции младотурков и серии локальных войн с элементами этнических чисток. Предыдущий и основной – Московский договор – был заключен еще весной 1921 года по итогам скоротечной турецко-армянской войны между большевистским правительством и кемалистами. А Карсский договор подписали с одной стороны турки, а с другой – представители Армении, Грузии и Азербайджана при наблюдательной роли РСФСР. Статьи Карсского договора, если подходить к делу строго юридически, лишь распространяли на АзССР, АрмССР и ГССР положения Московского договора «О дружбе и братстве».
Что приобрели турки? Города Карс и Ардаган, сельская местность вокруг. Гора Арарат и долина вокруг. Южная часть бывшего Батумского округа (Артвин), а также Сурмалинский уезд бывшей Эриваньской губернии. Сарыкамыш, Баязет и Ыгдыр, которые на момент выхода Османской империи из Первой мировой войны контролировались российскими войсками. Фиксировался протекторат Турции над тем, что теперь мы называем Нахичеванской областью Азербайджана в нынешних же ее границах. Турция получала преференции в использовании порта Батум.
Кроме того, еще ранее большевики тайно передали кемалистам почти 700 килограммов золота через образовавшийся «нахичеванский коридор» из советского Азербайджана. По этому же каналу из Советской России кемалистам шло оружие и прочее снабжение, необходимое для контрнаступления против греков. Но физически в тексте договора этого не было. Там только про границу и пастбища, хотя для турок было жизненно важно не только занять территорию, но и получить физическую помощь для греческого фронта. На оставшихся за турками территориях уже не было армянского и русского населения. Включая Нахичевань. А могло быть хуже.
Армяне в 1919–1920 годах пребывали в состоянии некоторой восторженной эйфории. Они очень верили президенту США Вудро Вильсону. А он предложил только что народившейся Армянской Республике вступить в войну на стороне Антанты, пообещав за это помощь деньгами, оружием и продовольствием, а также американский арбитраж по вопросу границ Армении. Предполагалось, что американцы поспособствуют расширению Армении на запад и юг, а на первых порах просто оккупируют Западную Армению и Курдистан. Даже не дожидаясь подписания Севрского мирного договора (по нему Османская империя расчленялась и оккупировалась войсками Антанты), армяне стали занимать приграничные области, которые на тот момент турецкое правительство не контролировало.
Турки сочли «американский арбитраж» в вопросе восточной и северо-восточной границ унизительным и послали американского посла подальше. К этому моменту греки оккупируют Стамбул, Измир и вообще все побережье Эгейского моря и начинают двигаться к Анкаре. Кемаль-паша объявляет мобилизацию в восточных вилайетах. То есть как раз там, где армяне постепенно откусывают от турок город за городом. Переход армянами границ, обозначенных по Мудросскому перемирию и Севрскому договору, был воспринят турками как casus belli. Из Сирии и Месопотамии на Арарат и Нахичевань двинулась 30-тысячная армия генерала Карабекир Кязим-паши. Теперь ему стоит памятник в азербайджанской Нахичевани (Гейдар Алиев открывал), и именно он подпишет затем Карсский договор от имени турок.
Армяне могли выставить не более 15 тысяч человек, но это были обученные части, ранее воевавшие на том же театре военных действий в составе российской императорской армии против тех же турок. Надо было только грамотно себя повести. А генерал Дро в это время к тому же зачищал от всего туркоязычного Зангезур и Карабах.
Большевикам в Москве турецко-армянская война была ни к чему. В Москве прекрасно понимали соотношение сил и просчитали, что турки могут просто стереть с лица земли всю Армению и в перспективе захватить все Закавказье. А это неправильно.
Сперва Ленин посылает к Кемаль-паше (еще не Ататюрку) «братьев по разуму» – абхазов. Нестора Лакобу и Ефрема Эшба. Решение было разумное, и придумал это, скорее всего, не Владимир Ильич, а знавший местные реалии Сталин. Дело в том, что в правительстве Кемаля не было ни одного этнического османа, а большинство ключевых постов у младотурков занимали «черкесы» – потомки мохаджиров, кавказских народов, эмигрировавших в свое время в Османскую империю из империи Российской. Среди них было много абхазов и садзов и предполагалось, что Лакоба сможет выступить посредником, опираясь на влиятельную диаспору. При этом 11-я армия РККА постепенно двигалась в направлении турецкой границы.
У абхазов не получилось. Тогда в Анкару прибыл пламенный революционер и троцкист Ян Ангарский (Янис Упмалис, расстрелян в 1938 году в Коммунарке). Он два месяца пытался уговорить Кемаля согласиться зафиксировать границу с Арменией, причем Армении предполагалось передать сверх того еще и Битлис и Ван. Но Кемаль уже произнес свой «Национальный обет», в котором были поименно перечислены все земли, которые считались и считаются до сих пор «исконно турецкими». Здравые силы в советском правительстве (в первую очередь Сталин и Орджоникидзе, как к этому ни относись) рассматривали российско-турецкую границу от 1878 года как «справедливую» и от нее и отталкивались. Ослабленная же Армения, ориентировавшаяся на американские посулы, не могла бы долго сопротивляться туркам. При этом дашнакское правительство в Ереване было совершенно не контактно. Вести с ними переговоры было еще более бессмысленным делом, чем уговаривать Мустафу Кемаля.
24 октября 1920 года Турция официально объявляет войну Армении, и генерал Карабекир Кязим-паша буквально за несколько дней уничтожает армянскую армию. Занимает Карс, Ардаган, Артвин, Сарыкасмыш, Ыгдыр и Баязет. На занимаемых территориях начинаются этнические чистки и массовые убийства армян. Мирное население массово бежит. 7 ноября Кязим-паша входит в Александрополь, то есть по-современному – в Гюмри. Армянская армия перестала существовать, а территория Армении сократилась до собственно города Еревана и его окрестностей, а также горного района у озера Севан. Турки приближались к Эчмиадзину. Возникла угроза полного уничтожения армянского государства и армян как нации, ибо армия Карабекира и примкнувшие к ней курды оставляли после себя только огонь и трупы.
11-я армия РККА под командованием командарма Михаила Левандовского занимает Ордубад и Нахичевань, где сталкивается с войсками Карабекира.
Левандовский хоть и из обрусевших поляков, но местный – он родился в Тифлисе, а детские годы провел в Грозном и Владикавказе. Он знает местные реалии и умеет с местными разговаривать. Он останавливает продвижение турок и убеждает армян пойти на переговоры. Как всегда очень вовремя и кстати в спину армянам ударили грузины. Грузинская армия заняла Лорийский район, где спешно был проведен плебисцит среди тех из местных, кто понимал грузинские буквы, и присоединила эту территорию к Грузии.
14 сентября 1920 года в окруженный Ереван приезжает советская делегация во главе с Борисом Леграном, тоже уроженцем Тифлиса, другом детства поэта Николая Гумилева, а затем и Осипа Мандельштама. В 1930-х годах Борис Легран станет директором Эрмитажа и, по одной версии, лично курирует распродажу бесценных картин, включая Рембрандта, Тициана, Рафаэля и Боттичелли, на Запад, а по другой – чуть ли не спасает эти ценности. Легран ставит дашнакам ультиматум. Вы отказываетесь от участия в Севрском договоре по разделу Османской империи, пропускаете через оставшуюся у вас территорию советские войска. В дальнейшем все пограничные споры будут решаться только с участием Советской России. В ответ 11-я армия Левандовского зачищает Зангезур и Карабах, оттесняет Карабекира из Гюмри и гарантирует территориальную целостность Армении, какая бы она ни была.
Пару дней армяне отказывались. Им не нравился пункт первый – отказ от Севрского договора. Повторимся: армянской армии не существовало, территория съежилась до городского округа Еревана и пары деревень в горах, турки убивали людей тысячами и десятками тысяч сгоняли с земель. А дашнаки все цеплялись за обещания Вудро Вильсона построить Армению от моря до моря. Включая Ливан.
15 декабря делегация дашнаков прибыла в Александрополь (Гюмри) в ставку Карабекира, чтобы подписать мирное соглашение, вошедшее в историю как Александропольский договор. Еще раньше, 4 декабря, в Ереван вошла Красная армия, которую встречали как спасителей.
Примечательно, что первое, что сделало новое, советское правительство Армении – отказалось признать этот договор. Им пришлось заново объяснять политику партии и правительство, а также что с ними бы со всеми было бы, опоздай 11-я армия хотя бы на неделю. Во многом поэтому потребовался «дублирующий» Карсский договор, под которым стоят подписи в том числе и армянской стороны. Турки присылают в Москву заключать с Советской Россией «договор о вечной дружбе и братстве» своего министра иностранных дел – Бекир Сами-бея.
Бекир Мусаевич Кундухов родился в осетинском селе Саниба. Он был сыном российского генерал-майор Мусы Кундухова, осетина-мусульманина на русской службе, возглавившего мохаджирство – переселение осетин-мусульман в Турцию. Бекир Сами-бей был чрезвычайно образованным человеком, говорил на семи языках, всю жизнь провел в Европе. Одна беда: он был крайне антироссийски настроен. Впоследствии даже турецкие источники рассказывали, что Сами-бей вводил в заблуждение Кемаля относительно хода переговоров в Москве и вообще перспектив турецко-российских отношений.
Он пользовался поддержкой англичан. Английская разведка завербовала его в конце Первой мировой войны, когда Бекир Сами-бей работал губернатором Бейрута. Предположительно, Сами-бей собирался организовать антибольшевистский фронт кавказских народов под эгидой англичан. Борьба с большевизмом – это одно. А вот желание присоединить весь «свободный от большевиков Кавказ» к Турции – это уже совсем другое дело.
В Москве Сами-бей торговался за каждый клочок земли, бесился из-за того, что заместителем наркома иностранных дел Советской России работает армянин (Лев Карахан, Левон Караханян) и ему приходится иметь с ним дело, и требовал встречи с Лениным. Владимир Ильич принял турецкую делегацию после настойчивых просьб, и сразу после этого дело сдвинулось с мертвой точки. Примечательно, что не все в советском правительстве соглашались подписывать эти соглашения. В итоге от РСФСР в Карском договоре стоит подпись Якова Ганецкого (Фирстенберга). Да. Того самого – правой руки Парвуса, главного отмывателя денег немецкой разведки в истории с финансированием Ленина и «пломбированного вагона». в 1919 году он стал, кстати, директором Гохрана. Много чего не досчитались.
Голоса тех, кто настаивал на сохранении в договоре хоть в каком-то виде упоминания о границе 1878 года, потонули в «революционной целесообразности». При этом турки, заметив слабину, не спешили реализовывать на практике не выгодные им положения Московского договора, ставшего затем Карсским. Командарм Левандовский пожаловался в Москву, что Карабекир Кязим-паша как-то очень медленно и печально уходит из Александрополя (Гюмри). Тогда Орджоникидзе приказал прямо на вокзале задержать литерный поезд, на котором Бекир Сами-бей с чемоданами золотых слитков уже собирался отправиться домой.
Турки сочли «американский арбитраж» в вопросе восточной и северо-восточной границ унизительным и послали американского посла подальше. К этому моменту греки оккупируют Стамбул, Измир и вообще все побережье Эгейского моря и начинают двигаться к Анкаре. Кемаль-паша объявляет мобилизацию в восточных вилайетах. То есть как раз там, где армяне постепенно откусывают от турок город за городом. Переход армянами границ, обозначенных по Мудросскому перемирию и Севрскому договору, был воспринят турками как casus belli. Из Сирии и Месопотамии на Арарат и Нахичевань двинулась 30-тысячная армия генерала Карабекир Кязим-паши. Теперь ему стоит памятник в азербайджанской Нахичевани (Гейдар Алиев открывал), и именно он подпишет затем Карсский договор от имени турок.
Армяне могли выставить не более 15 тысяч человек, но это были обученные части, ранее воевавшие на том же театре военных действий в составе российской императорской армии против тех же турок. Надо было только грамотно себя повести. А генерал Дро в это время к тому же зачищал от всего туркоязычного Зангезур и Карабах.
Большевикам в Москве турецко-армянская война была ни к чему. В Москве прекрасно понимали соотношение сил и просчитали, что турки могут просто стереть с лица земли всю Армению и в перспективе захватить все Закавказье. А это неправильно.
Сперва Ленин посылает к Кемаль-паше (еще не Ататюрку) «братьев по разуму» – абхазов. Нестора Лакобу и Ефрема Эшба. Решение было разумное, и придумал это, скорее всего, не Владимир Ильич, а знавший местные реалии Сталин. Дело в том, что в правительстве Кемаля не было ни одного этнического османа, а большинство ключевых постов у младотурков занимали «черкесы» – потомки мохаджиров, кавказских народов, эмигрировавших в свое время в Османскую империю из империи Российской. Среди них было много абхазов и садзов и предполагалось, что Лакоба сможет выступить посредником, опираясь на влиятельную диаспору. При этом 11-я армия РККА постепенно двигалась в направлении турецкой границы.
У абхазов не получилось. Тогда в Анкару прибыл пламенный революционер и троцкист Ян Ангарский (Янис Упмалис, расстрелян в 1938 году в Коммунарке). Он два месяца пытался уговорить Кемаля согласиться зафиксировать границу с Арменией, причем Армении предполагалось передать сверх того еще и Битлис и Ван. Но Кемаль уже произнес свой «Национальный обет», в котором были поименно перечислены все земли, которые считались и считаются до сих пор «исконно турецкими». Здравые силы в советском правительстве (в первую очередь Сталин и Орджоникидзе, как к этому ни относись) рассматривали российско-турецкую границу от 1878 года как «справедливую» и от нее и отталкивались. Ослабленная же Армения, ориентировавшаяся на американские посулы, не могла бы долго сопротивляться туркам. При этом дашнакское правительство в Ереване было совершенно не контактно. Вести с ними переговоры было еще более бессмысленным делом, чем уговаривать Мустафу Кемаля.
24 октября 1920 года Турция официально объявляет войну Армении, и генерал Карабекир Кязим-паша буквально за несколько дней уничтожает армянскую армию. Занимает Карс, Ардаган, Артвин, Сарыкасмыш, Ыгдыр и Баязет. На занимаемых территориях начинаются этнические чистки и массовые убийства армян. Мирное население массово бежит. 7 ноября Кязим-паша входит в Александрополь, то есть по-современному – в Гюмри. Армянская армия перестала существовать, а территория Армении сократилась до собственно города Еревана и его окрестностей, а также горного района у озера Севан. Турки приближались к Эчмиадзину. Возникла угроза полного уничтожения армянского государства и армян как нации, ибо армия Карабекира и примкнувшие к ней курды оставляли после себя только огонь и трупы.
11-я армия РККА под командованием командарма Михаила Левандовского занимает Ордубад и Нахичевань, где сталкивается с войсками Карабекира.
Левандовский хоть и из обрусевших поляков, но местный – он родился в Тифлисе, а детские годы провел в Грозном и Владикавказе. Он знает местные реалии и умеет с местными разговаривать. Он останавливает продвижение турок и убеждает армян пойти на переговоры. Как всегда очень вовремя и кстати в спину армянам ударили грузины. Грузинская армия заняла Лорийский район, где спешно был проведен плебисцит среди тех из местных, кто понимал грузинские буквы, и присоединила эту территорию к Грузии.
14 сентября 1920 года в окруженный Ереван приезжает советская делегация во главе с Борисом Леграном, тоже уроженцем Тифлиса, другом детства поэта Николая Гумилева, а затем и Осипа Мандельштама. В 1930-х годах Борис Легран станет директором Эрмитажа и, по одной версии, лично курирует распродажу бесценных картин, включая Рембрандта, Тициана, Рафаэля и Боттичелли, на Запад, а по другой – чуть ли не спасает эти ценности. Легран ставит дашнакам ультиматум. Вы отказываетесь от участия в Севрском договоре по разделу Османской империи, пропускаете через оставшуюся у вас территорию советские войска. В дальнейшем все пограничные споры будут решаться только с участием Советской России. В ответ 11-я армия Левандовского зачищает Зангезур и Карабах, оттесняет Карабекира из Гюмри и гарантирует территориальную целостность Армении, какая бы она ни была.
Пару дней армяне отказывались. Им не нравился пункт первый – отказ от Севрского договора. Повторимся: армянской армии не существовало, территория съежилась до городского округа Еревана и пары деревень в горах, турки убивали людей тысячами и десятками тысяч сгоняли с земель. А дашнаки все цеплялись за обещания Вудро Вильсона построить Армению от моря до моря. Включая Ливан.
15 декабря делегация дашнаков прибыла в Александрополь (Гюмри) в ставку Карабекира, чтобы подписать мирное соглашение, вошедшее в историю как Александропольский договор. Еще раньше, 4 декабря, в Ереван вошла Красная армия, которую встречали как спасителей.
И не выпускал его до тех пор, пока командарм-11 не подтвердил, что все турецкие войска покинули Гюмри и всю территорию Армении.
«Группа несогласных» с тем, как сложились дела в Закавказье, затаилась, но ненадолго. В марте 1945 года, когда советские войска уже штурмовали Берлин, Сталин денонсирует советско-турецкий «Договор о дружбе и братстве» от 1925 года, который юридически подкреплял положения Московского договора 1921 года. Турецкому послу в Москве Селиму Сарперу однозначно дают понять, что все. Позднее на Потсдамской конференции Сталин объяснял британскому премьеру Идену, что турки держат в районе Проливов до 23 дивизий. То есть «небольшое государство», владея Проливами и поддерживаемое Англией, «держит за горло большое государство и не дает прохода».
Первая реакция Анкары была почти панической. Чисто формально весной 1945 года велись лишь неформальные «консультации о заключении нового договора о дружбе». Селим Сарпер передает в мае 1945 года первое турецкое предложение Молотову. Турция соглашается «в случае войны» предоставить беспрепятственный проход советским войскам и флоту через свою территорию. Так себе идея.
До сих пор по протяжению бывшей советско-турецкой границы в Закавказье есть только одна внятная дорога – вдоль берега моря от Батуми до Трабзона. В Месхетии и на армянском участке вообще дорог нет и, видимо, уже не будет. На нынешнем грузинско-турецком пограничном КПП «Сарпи» проход от кромки моря до вертикально поднимающейся горы – не более ста метров и весь занят магазином дьюти-фри. И как там должны были войска пройти «в случае войны»? Тем не менее, с осени 1944 года (а еще идет война в Европе и каждый ресурс на пересчет) в Аджарии разворачивается масштабное дорожное строительство. Через реку Чорох возводятся бетонные мосты. Они стоят до сих пор, а изначально должны были выдерживать вес тяжелых танков ИС-2 в их предполагаемом освободительном походе на Анкару.
Молотов неформально сообщает послу Сарперу, что так дело не пойдет. Советские войска должны высадиться у Стамбула навсегда в виде военной базы с полным контролем над Проливами. За образец берется Ункяр-Искелесийский договор 1833 года. Тогда, напомним, 30-тысячный российский военный корпус по слезной просьбе султана Махмуда II высадился в Стамбуле и вокруг него, взяв османскую столицу под защиту от войск мятежного египетского правителя Мехмеда Али.
Эту историю сейчас редко вспоминают, но это была практически воплощенная мечта: русские войска без боя заняли Константинополь, расположились там лагерем (фактически «военной базой»), Россия получила полный контроль над проливами, и только ее военная сила вообще гарантировала существование Османской империи, распадавшейся тогда на глазах. Подписывал договор адмирал Лазарев (это было форменным унижением для турок), а русский посол князь Алексей Орлов (будущий шеф жандармов) просто помыкал султанским двором. В европейских дипломатических кругах говорили, что в Стамбуле не осталось ни одного турецкого чиновника и политика, не подкупленного Орловым, кроме разве что самого султана Махмуда. Да и то потому, что Орлов посчитал это ненужным расходом. Продержалась эта идиллия восемь лет, на которые был рассчитан договор. Под давлением Лондона и Парижа в 1841 году российские войска оставили Стамбул, а по новой конвенции России прямо запрещалось контролировать Проливы военным путем. Дальше уже была Крымская война...
Молотов также озвучивает туркам летом 1945 года практически ультимативное требование вернуть все как было до Первой мировой войны. В разговорах с послом Сарпером и другими турками Молотов называет Московский и Карсский договоры «неправильными» и предлагает их «исправить». На Потсдамской конференции Сталин формулирует это так: Советский Союз должен получить обратно все территории, которые принадлежали Российской империи в Закавказье с 1878 года. То есть вся бывшая Карсская область, Сурмалинский уезд бывшей Эриваньской губернии, юг Батумского округа до Трабзона включительно. Все это включая гору Арарат, и скажите спасибо, что Эрзурум и Ван никто не требует. Кроме того, Молотов говорил Идену, что турки должны «вернуть» Советской Армении миллион армян.
Сталин и Молотов в официальной риторике называют все эти территории «незаконно отторгнутыми». Договора 1921 года (Московский и Карсский) как-то исчезают из советской историографии, хотя в их подписании прямо или косвенно участвовал лично Владимир Ильич Ленин.
В Ереване и Тбилиси тогда же, в 1945 году, начинается неформальная «гонка за земли». Грузинский и армянский первые секретари (особенно Кандид Чарквиани) пишут письма в ЦК, настаивая на том, что именно в состав их республик должны быть переданы те или иные территории. Чарквиани и Кикнадзе даже специально ездят в Москву к своему патрону Лаврентию Берии, везут с собой «труды грузинских ученых», обосновывающих претензии на Лазистан. В Тбилиси ставятся пьесы и даже оперы про героическую борьбу грузин против турецких угнетателей. В Ереване творится и вовсе вакханалия, помноженная на действительно начавшуюся массовую репатриацию армян Спюрка в Советскую Армению. Католикос Геворг VI пишет письмо Сталину (его поддерживает первый секретарь Григорий Арутинов – Григор Арутюнян), в котором рассказывает отцу народов, что все это – исконно армянские земли, «затем они подпали под турецкое иго».
В центральных газетах – «Правде» и «Известиях» – публикуются статьи советских академиков, фактически дискредитирующие Московский и Карсский договоры. Формальным основанием называется тот факт, что изначальный Александрольский договор был подписан дашнакским правительством Республики Армения. А с точки зрения советской власти дашнакского правительства уже не существовало, и что-либо подписывать генерал Дро и компания просто не имели права. Самого Дро никто не спрашивал – в 1945 году он сидел в американском лагере для военнопленных и интернированных как лицо, сотрудничавшее с нацистской Германией. При выдаче в СССР его ждал бы расстрел.
Ряд историков считает, что именно давление, которое оказал Сталин на Турцию весной – летом 1945 года, и стало формальной причиной начала холодной войны и даже легло в основу Фултонской речи Черчилля. Конечно, в этом есть упрощение. Причин для холодной войны было больше, чем одна. Но по большому счету все эти договора 1920–1921 годов, как и сами драматичные события того периода истории, не могли пройти без последствий.
Были, правда, и странные рефлексии. Например, Хрущев на ХХ съезде сделал события 1945 года еще одним пунктом обвинений в адрес Сталина. Мол, хотел разжечь войну с Турцией. В конце концов, неурегулированность пограничного спора держала регион в напряжении практически до брежневской разрядки, когда советский премьер Косыгин подписал с турками новое соглашение о дружбе и разрешении пограничных споров.
Сейчас же вся эта конструкция рухнула, поскольку нет того субъекта, который подписывал эти договора – советской власти, большой России, пусть даже и в образе СССР. А Ереван дистанцируется от Александропольского и Карсского договоров, ибо не выгодно. Конкретику истории уже никто не вспоминает, а ведь по факту никакой Армении и никакой армянской нации вообще не существовало бы сегодня, не успей сто лет назад 11-я армия вовремя. Другое дело, что Карс, Ардаган и Баязет – земли, обильно политые русской кровью и завоеванные в свое время не просто так. Это тоже надо помнить.