Северная Осетия: что не поделили журналистка и чиновник?

Североосетинская журналистка Мадина Сагеева в республике известна как критик власти, хотя успела поработать и госслужащей: в 2015 году она несколько месяцев была помощником бывшего главы региона Тамерлана Агузарова. После его смерти Сагеева вела информационную войну с новым руководством, в частности с главой субъекта Вячеславом Битаровым, за что те не единожды подавали на неё в суд и оказывали всяческое давление. Про истоки конфликта, махинации с грантами, давление на своих близких и планах на будущее Сагеева рассказала Кавказ.Реалии. – Каким образом, будучи журналистом-оппозиционером, ты оказалась в политике, в должности помощника ныне покойного экс-главы республики Тамерлана Агузарова? – Вообще никогда не соглашалась с тем, что я оппозиционный журналист. Если смотреть по трудовой книжке, то я совсем не оппозиция: работала только на госслужбе и в ТАСС. До того, как начала бороться с "Электроцинком" (завод, закрытия которого долгое время добивались местные жители, опасаясь выбросов опасных химикатов. – Ред.), вообще была паркетным журналистом. Видимо, такой имидж мне создаёт моя активность в личных блогах. Но я же никогда не критикую политическую систему государства, потому что нет ощущения, что своими статьями или гражданской позицией могу изменить что-то в стране. А вот в работе конкретных чиновников, уверена, смогу. Я формировалась как журналист при Таймуразе Мамсурове (глава Северной Осетии в 2005–2015 гг. – Ред.), и при нём это хорошо работало. Тогда вокруг чиновника можно было создать нужный информационный фон и тем самым морально принудить вести себя прилично. Проблему осветили, факты подтвердились, а значит надо реагировать – исправлять ситуацию. Помню, как спустя сутки после выхода моей статьи о том, что в здании фонда социального страхования не было нормального пандуса, его отстроили буквально за ночь. А утром руководитель федеральной службы пришла к главреду требовать опровержение. Это, я считаю, самое крутое сотрудничество журналиста и чиновника. Вот так здоровые люди реагируют на критику. Тогда я с удовольствием дала опровержение и до сих пор говорю, что эта женщина – очень эффективный управленец. Наверное, это и есть какая-то моя провинциальная оппозиционность. – Но к Агузарову-то в итоге как попала? – Я фактически не была знакома с Агузаровым до назначения. Его обидело одно из моих высказываний о нем в блоге, и он стал следить за моими публикациями. Искал заказы, причины той статьи. Но при этом мои публикации совпадали с его собственными мыслями. Когда же он через несколько лет стал главой республики, то позвал меня к себе в команду. – После того, как Агузаров умер, ты ушла сама или тебя попросили? – Я забрала свои ежедневники и отдала ключ от кабинета прямо в день его смерти. На тот момент у меня уже был конфликт с Битаровым, который случился намного раньше: фактически сразу после того, как мы начали работать. Когда он пришел в команду Агузарова, то сказать, что я к нему относилась хорошо – это ничего не сказать. Я им восхищалась, считала очень хорошим человеком, результативным менеджером. Поэтому мне все эти пять лет были вполне понятны эмоции его сторонников. Но с началом совместной работы начались противоречия. Битаров стал излишне заботиться о собственном пиаре, тогда как очевидным имиджевым решением было его немного убрать в сторону и подсветить Агузарова. Потом была очень некрасивая история с перераспределением грантов малому бизнесу. Я узнала, что во время отъезда Агузарова Битаров вывел из комиссии всех журналистов и общественников и завёл сотрудников министерства экономики и самих претендентов на получение гранта. Также в заявках появились аффилированные предприниматели. В этой истории меня волновало не распределение денег, а то,что это выльется в информационный скандал, и мне потом это разгребать. Я четко понимала, что профилактика скандала лучше лечения, да и совсем несправедливо было, что деньги собрались переделить между своими, лишив господдержки тех, кто честно участвовал в конкурсе грантов. Я позвонила Битарову. Но меня проигнорировали, и пришлось настучать Агузарову. Тот вскипел, но на его претензии Битаров ответил, что "это Мадина все выдумала". Получился испорченный телефон. Я скинула Агузарову документы, но он их не посмотрел. В итоге гранты были розданы по плану Битарова, и был страшный скандал, как я и опасалась. Потом была история с Цкаевым, труп которого родственники грозились принести к дому правительства (дело о смерти жителя Владикавказа Владимира Цкаева от пыток в полиции в 2015 рассматривается в суде — Ред.). Агузаров готовился принять людей, распорядился приготовить зал для приема, но зачем-то по личной инициативе выбежал Битаров и начал говорить, что "Агузарова нет", и требовал от людей расходиться. Ну и финальный конфликт был перед смертью Агузарова. Он уехал, а мне поручено было писать послание. В нем должен был быть акцент на критике Битарова и его работы. Но послание я так и не дописала, глава умер. Но я уже до этого понимала, что мне не хочется оставаться в Сером доме, и просила Агузарова о переходе в газету "Северная Осетия". В день его смерти я освободила кабинет, сдала ключ и ушла. Но через пару недель распространилась информация о том, что Битаров меня уволил. Но это была самая невинная ложь из тех, что про меня потом распространяли. – А можешь ли ты все же сказать, что после этого была в оппозиции? – Да, в оппозиции к республиканской власти. Но это случилось не сразу, а по мере того, как он (Битаров — Ред.) стал совершать катастрофичные для республики ошибки. Я вообще в журналистику возвращаться не хотела. Но пришлось, так как жить нужно, а кроме журналистики я ничего не умею. Спустя полгода я вернулась в профессию. Скажу так, после своей «ходки во власть» я поняла для себя одну вещь: все в республике зависит только от одного человека – ее руководителя. И в схватке двух сторон всегда есть третья, которая ещё хуже, чем первые две. Я больше не романтизировала журналистику. Из профессии со сверхзадачами это превратилось простое ремесло. – Но когда начала работать, ты мстила? – А за что мстить? За то, что мы с Битаровым не сошлись во мнениях? За то, что умер Агузаров? Ну не Битаров же его убил. Месть – это слишком серьезное слово. Все проправительственные боты писали о том, что Сагеева мстит Битарову за то, что он ее выгнал с работы. Но это же неправда. Мстить я начала после того, как меня начали травить. А травить меня начали после того, как я начала писать. Другая хронология причинно-следственных связей. – Тебе часто угрожали? Кто и что говорил? – Ко мне был как-то звонок от представителей семьи Битаровых с угрозами и матом. Но я никогда не записываю телефонные разговоры. Если бы у меня была запись, то я бы вышла с ней публично. Также из неприятных моментов были какие-то "передачи": передайте ей то или это. Психологическое давление, чтобы я боялась. И это давление я чувствовала постоянно: звонки на работу, вызов на ковёр людей, с которыми меня видели в городе, слежка за моими детьми, прослушка и сливы моих переписок и телефонных разговоров. – И были те, кто переставал с тобой общаться, опасаясь тоже попасть в опалу? – Да, и почти все они мои коллеги. Раньше мои дни рождения были больше похожи на свадьбу: столько людей собиралось. А после всех этих событий осталась небольшая компания, которая помещалась за один стол. Доходило до абсурда. Мы были у друзей на даче, и моя дочь выложила оттуда фото в соцсеть. Они установили, чья эта дача, и поговорили с людьми на предмет их дружбы со мной. – Интересно, что будучи во власти, ты от цензуры не открещивалась. Где та грань? – Общение между пресс-службами и журналистами – это игра, где есть запрос на информацию от редакции и реакция пресс-службы, которая не должна рассказать лишнего, того, что может навредить имиджу власти. Но никто из чиновников не имеет права вмешиваться в публикацию и давить на корреспондента. Максимум, что можно попробовать сделать, это не помочь журналисту. Искать инфу – его работа, не пресс-секретаря. Цензура нужна только там, где журналиста допускают на непубличное мероприятие. Это уже соглашение, которое он должен соблюдать. – Выше ты вскользь упомянула про дело Цкаева. Любопытно то, что сама ты никогда публично не высказывалась на эту тему. Почему? – Никто не должен быть избит и тем более убит в стенах полиции – это главная мысль в этой истории, все остально второстепенно. Но мы имеем какое-то глобальное враньё во всей этой истории: начиная от того, как это происходило, до того, как распределялась ответственность, как выносилось наказание. Это случилось во времена Агузарова, и я знаю какие-то детали, но не буду об этом говорить публично. Вся эта история грязная и несправедливая. А из процесса сделали шоу. И то, что сейчас десять человек получат огромные сроки, было бы замечательно, если бы мы могли быть уверены в том, что все они виноваты. – Расскажи про свои суды? Сколько их всего было? – Пять. Буквально на днях я выиграла суд в Арбитраже, где со мной судилась компания экс-главы республики "Бавария" по поводу их ресторана, строящегося на водной станции. Я написала, что земля под строительство была выделена с нарушениями. Они пытались доказать обратное, но есть официальные документы. За эту публикацию и ещё за статью о строящемся торговом центре на ул. Томаева со мной судился сам Вячеслав Битаров. Он считал, что задеваю его честь и достоинство тем, что пишу, что стройки идут с нарушением закона. В итогу он полностью отказался от своих претензий ко мне. Считаю это уловкой, ну да ладно. Третий суд у меня начался недавно, буквально было одно заседаний. Там уже фигурирует экс-мэр Владикавказа и друг Битарова Тамерлан Фарниев. Его задела публикация в телеграм-канале "Алания-24" о беспрецедентной аварии, допущенной на водопроводе. Ещё в 2018 году был первый суд с "Фат Агро", тогда компания Битарова опровергала в суде факт, что пользуется господдержкой. Хоть я и проиграла тот суд, с тех пор все в республике убедились, что компании Битарова действительно ей пользуются. И ещё один завершённый суд был о прослушке. – Расскажи, как ты вообще решила уйти в газету "Свободный взгляд"? – Я проработала там год. Поняла, что для меня это хороший вариант донести свою точку зрения до тех людей, которые её даже не слышали: интернет-пользователи и читатели газеты "Свободный взгляд" – это два разных пласта населения, которые по сути не пересекаются. Для аудитории газеты то, что я писала, было откровением. Но я изначально понимала, что это будет краткосрочный проект. Прекратила сотрудничество по собственному желанию, когда поняла, что власть ищет с владельцем компромисса. Компромиссы – это без меня. – Что планируешь делать дальше ? Не было желания сменить профессию? – Я больше себя в журналистике не вижу, но и не хочу зарекаться и быть Пугачевой, которая регулярно уходила со сцены. Хочется реализовать какие-то свои давние проекты. Я пока думаю, чем заняться дальше. *** Вячеслав Битаров ушел в отставку 9 апреля 2021 года, досрочно прекратив свои полномочия на посту главы Северной Осетии. Вместо него временно исполнять обязанности руководителя республики был назначенСергей Меняйло. Именно после этих событий суд встал на сторону Мадины Сагеевой в конфликте с "Баварией", а потом и сам Битаров отказался от претензий. Автор другого иска против журналистки – Тамерлан Фарниев – покинул пост мэра Владикавказа также вслед за сменой главы региона.