Незалеченные раны Николая Гаглоева: война 08.08.08. глазами защитника Южной Осетии
В 2008 году Николаю Гаглоеву было 24 года, его брату Андрею – 23, а третий брат был младше на три года, но всегда находился рядом с ними. Еще в 2004 году им втроем пришлось встать на защиту Родины. Такова участь нескольких поколений — становиться воинами совсем юными.
«Младшего брата мы не пускали на боевые позиции, слишком маленький он еще был. Но каждый раз он тайком пробирался и становился с нами», - вспоминает Николай.
Об опасности никто в те годы не думал, была необходимость защищать республику, и каждый нормальный мужчина считал это своим долгом- защитить свою землю, семью, свой народ», - рассказывает он.
Были образованы вначале отряды ополченцев, а спустя несколько лет при Министерстве обороны были сформированы батальоны. Братья Гаглоевы попали в четвертую роту четвертого батальона. После 2004 года все мечтали о мире, но враг оказался намного коварнее, он предпринял еще одну попытку уничтожить Южную Осетию, так и назвав военную операцию «Чистое поле».
Но блиц-криг опять не удался, в который раз соседи не смогли просчитать мужество защитников республики и не учли, что на сей раз поможет Россия, принудив агрессора к миру.
«Сегодня многие даже представить себе не могут, какой героизм показали югоосетинские защитники Отчества, пока к нам на помощь не пришла российская армия. Спасибо большое каждому из них! - с теплотой отмечает Николай Гаглоев. – Сотни пожертвовали своим здоровьем ради независимости нашей Республики, десятки отдали жизнь, чтобы наши дети могли жить в свободном, признанном государстве. И это надо помнить».
Со свадьбы на войну
5 августа друг братьев Гаглоевых - Инал Бязров решил жениться во Владикавказе. Они выросли вместе, и еще детьми решили, что шафером на свадьбе у Инала будет Коля. Подвести своего друга он не мог.
«Так и случилось. Ситуация уже была очень напряженная, город обстреливался несколько дней, были первые жертвы. Решили с братом поехать на свадьбу, но со службы не отпускали, грозились записать нас в дезертиры. Однако не выполнить обещание я не мог. Сыграли свадьбу, но все торжество мы с братом были в напряжении, мысли были далеки от веселья. Вернулись утром 7 августа, и сразу - на пост, попросив младшего брата принести нам военную форму, и все необходимое. Одним словом, домой мы уже не попали, и стали одними из участников пятидневной войны августа 2008 года, как его назовут уже после окончания.
Тогда мы еще не знали сколько дней будет идти противостояние, хотя каждый понимал, что ничего хорошего нас не ждет и надо быть готовыми к любому повороту. Четвертый батальон располагался в здании бывшего плодопитомника на Шанхае. Оттуда приграничная с Грузией территория видна как на ладони. В полдень 7 августа мы заметили, как в сторону наших границ все ближе и ближе начала подступать грузинская армия. Позже они поменяли свое направление и двинулись в сторону села Хетагурова», - вспоминает Николай Гаглоев.
К полуночи 7 августа начался массированный обстрел города, с применением реактивных система залпового огня («Град»). Здание плодопитомника находилась близ военного городка, где располагались миротворческие силы, и потому это направление обстреливалось особенно интенсивно.
« Рядом с блиндажами, удобное место заняли минометчики нашего батальона, которые активно работали на отражение атак врага. Буквально за считанные минуты полностью была разрушена казарма миротворцев, и наши позиции стали открытыми . Ужасы войны, которые обычно смотрят в фильмах, мы испытали на себе. Хроника военных лет в документальном кино стала абсолютной реальностью. Враг начал бить и с воздуха, грузинский самолет пролетел прямо над нашими блиндажами, и взрывы от снарядов «Града» и авиабомб раздавались поочередно. Решили переждать сильный обстрел в блиндаже, но ситуацию держали под контролем», - говорит он.
Касками бойцов обеспечили, но на всех их не хватило. Братьям Гаглоевых досталась лишь одна, и они решили его отдать среднему Андрею – пулеметчику. Ведь как известно, пулеметчик на войне - первая мишень для противника.
Теплая струя крови
Утро 8 августа Николай опять решил промониторить ситуацию, и в окопе споткнулся об каску, нагнулся за ней, как почувствовал сильный удар. «Не знаю, что произошло и сколько времени пролежал на земле, но когда очнулся, понял, что засыпан землей и тяжело дышать. Попытался глубоко вздохнуть, и что-то теплое потекло по всему телу. Начал себя ощупывать, понял, что обе руки ранены, лицо и одежда в крови, а тело становилось все теплее и теплее. Гена Плиев (Ченчо) и Андрей подбежали ко мне и потащили в блиндаж. Гена не растерялся и сразу перевязал мои раны. В учебном центре «Барс» нас учили не только воевать, но и обучали навыкам медицины. Мы все проходили курсы в учебном центре, и были готовы к внештатным ситуациям. Знали, что когда человек ранен в живот, то он начинает вздувается, а это нехороший признак. И потому Андрей периодически спрашивал, не вздувается ли у меня живот. Мне казалось, что живот вздувается, но признаться в этом брату не мог. Прошло минут 5-10. Боль была настолько сильная, что уже думал о смерти», - вспоминает Коля.
Оба брата постоянно были рядом с ним, и решили доставить его в больницу. С ними были еще и два брата Козаевы, которые просили переждать сильный обстрел, хотя понимали, что время идет. Так прошло около трех часов. Андрей все же вышел, нашел машину и вместе с Ченчо донес брата в машину.
«От Шанхая до района школы №12 шла небольшая тропинка, которая была перегорожена большими бетонными плитами, чтобы машины не ездили по ней. Но нам пришлось поехать именно по этой тропинке, дорога сильно обстреливалась. Между двумя плитами машина не смогла проехать, пытались несколько раз перескочить бетонные плиты, но не удалось. От каждой попытки меня кидало то вверх, то вниз, и боль усиливалась, было ощущение, что разрывало на части. Кое-как наискосок проехали», - уточнил он.
Последняя встреча
В районе двенадцатой школы из подвала одного из домов выбежали люди, среди них были и родственники Гаглоевых со стороны отца. Последний раз братья увидели своих дядю и тетю именно в этот день, вражеский снаряд настиг семью на объездной дороге, по которой тысячи жителей Южной Осетии пытались уехать в Северную Осетию. Для многих она стала «дорогой смерти», как и для тети и дяди Николая…
«Решили пока доехать до здания Скорой помощи, чтобы мне оказали первую помощь. Выехали по Октябрьской, завернули на улицу Советская, проехали перекресток Островского, видим - сверху на нас прямо едет танк «Кобра». Доехали до перекрестка улиц Остаева – Советская, я оглянулся и вижу, как он направляет на нас свою башню, мы резко завернули на ул. Остаева. Ребята вдвоем выскочили, у Ченчо был гранатомет, он прицелился, чтобы выстрелить. Я, хотя и был обессилен, выскочил из машины, запрыгнул в окно ближайшего дома и упал. Еще один танк нас ждал прямо перед зданием Скрой помощи, он и попал под снаряд Гены Плиева», - добавил он.
Здание Скорой было разрушено, внутри никого не было. Андрей начал звать на помощь, и из подвала кто-то ответил. Там было очень много людей, в том числе и медпресонал Скорой. Сразу же оказали мне первую помощь, сделали обезболивающие инъекции, и я снова захотел жить. После войны пришел к ним поблагодарить.
Андрей попросил водителя одолжить ему машину скорой помощи, чтобы отвести мня в больницу. Но он сказал, что сам довезет нас, как только стрельба стихнет. Мы послушались его, другого выхода действительно не было. Небольшое затишье — мы решились ехать. Улица Сталина была полностью разрушена, большие котлованы от снарядов, развалившиеся деревья, которые перегородили путь машине Скорой. Доехали в больницу к вечеру, путь из Шанхая до республиканской больницы занял около восьми часов. Увидев врачей, вздохнул, и подумал про себя: «Теперь я точно не умру», - боец вспоминает самый тяжелый день своей жизни.
В подвале больницы было очень много врачей, медсестер, санитарок. Николая сразу уложили на операционный стол. Несколько врачей занимались осмотром отдельных ран: кто перевязывал руку, другой смотрел брюшную полость, третий – другую руку, четвертый пытался снять с опухшей раненной ноги военный ботинок.
Врачи ходили вокруг него, и от их шагов в подвале поднималась пыль. Перевязали раны, сделали уколы, и раненный уснул.
«Мой друг - сын врача Айвара Бестаева, увидев меня, привел отца, чтобы тот тоже меня осмотрел. Его мнение совпало с решением других врачей: как только приедет первая машина скорой помощи из Владикавказа, срочно отправить», говорит Коля.
Длинные дни и ночи в больничных палатах
«Мой двоюродный брат Алан Гаглоев и друг Сашик Туаев на тот момент работали в КГБ, узнав о моем ранении и необходимости вывести в Северную Осетию, попросили на работе выделить машину, так как машины из Северной Осетии опаздывали. Хирург Азамат Тедеев сказал медсестре, чтобы сделать мне сильное обезболивание, чтобы я смог дотерпеть до Владикавказа. После того укола боль как рукой сняло, даже было желание встать и пойти пешком. Но это счастье длилось недолго, всего лишь до населенного пункта Рук, боль вернулась»,- говорит Коля.
«Приехали во Владикавказ 9 августа, уложили в больницу, где я пробыл три месяца, потом - больница в Санкт-Петербурге, и долгие дни реабилитации», - с задумчивым взглядом закончил свою историю Николай Гаглоев, словно перед его глазами встали врачи, те мужественные врачи Южной Осетии, которые спасали его, как и многих других и дали ему надежду на жизнь. А раны и сегодня такие же глубокие, как и тогда, двенадцать лет назад, но уже в памяти и в душе нашего героя.