«Сила Батенчука была в том, что он знал природу людей»
Опытный руководитель умело заражал молодежь энтузиазмом — и ученики тянулись за ним с одной стройки века на другую. Часть 3-я
В третьей части очерка Юрия Петрушина «Про того, кого мы все звали Батей» — рассказ о том, почему человек, построивший единственную ГЭС в условиях вечной мерзлоты, не получил звания Героя Социалистического Труда, а также о том, как вопреки опыту и народной любви Батенчук стал на «КамГЭСэнергострое» вторым (орфография и пунктуация первоисточника сохранены).
Про того, кого мы все звали Батей
Повторять историю «трудового подвига на Каме», которую освещали уже многие издания, нет смысла. Скажу лишь, что какой её пласт ни копни, всё с именем Батенчука связано. Буронабивные сваи, в десятки раз сократившие сроки строительства заводов и города, конвейерная сборка гигантских конструкций и блоков — уже в начале семидесятых на камской стройплощадке осваивали в день миллион тогдашних полновесных рублей (примерно столько стоил двенадцатиэтажный дом от нуля и «под ключ»). Полторы тысячи рабочих бригад трудились на шестидневке, прихватывая и воскресенья.
Казалось, вот оно, занятие по плечу человеку громадных возможностей, а вот и тот человек, который под стать гигантскому делу. Кому же ещё быть хозяином стройки? Тем более, что тогдашний первый секретарь челнинского горкома Р. К. Беляев высоко ценил Евгения Никаноровича, как сильного, думающего руководителя высокого уровня. Но такого мнения Раиса Киямовича оказалось мало.
Где-то наверху решили, что для придания большей значимости и веса поста начальника стройки, необходимо «уравновесить» его в ранге с камазовским в то время гендиректором Л. Б. Васильевым, который одновременно был заместителем министра автомобильной промышленности. Поэтому и назначили главой Камгэсэнергостроя замминистра энергетики Н. М. Иванцова, а Батенчук «автоматически» стал хоть и первым, но заместителем. Конечно, Евгений Никанорович не мог не понимать, что в данном случае «погоны» были поставлены выше огромного опыта человека, уже вытащившего на своих плечах несколько крупнейших строек Советского Союза, но обиды своей не выказывал никогда и никому.
Тем более, по мнению Евгения Никаноровича, новый руководитель был человеком профессионально грамотным и во всех отношениях достойным этой должности. Они знали друг друга еще по Вилюйску.
Что ж, не в Батиных привычках было позволять личному оттеснять на второй план общественное, государственное. А что задело душу — то при себе оставил.
«Почему твои якуты тебя Героем не сделали?»
Батенчук, несмотря ни на что, до конца отдавался стройке. Снабжение не беспокоило: благодаря широкому кругу знакомств и своей сибирской славе он был вхож к любому столичному чину. Да и не боялся никого и ничего, и никогда не сворачивал с пути к намеченной цели. Тому, кстати, и молодежь учил.
Звание Героя Социалистического Труда для старого строителя было, конечно, очень важно: к нему Батенчука представляли ещё в Якутии, но, как вспоминал он потом с горечью, кем-то «вовремя» отправленный в соответствующие органы кляузный донос стал неодолимым препятствием — Золотой Звезды он тогда не получил.
Помнится, первый секретарь Татарского обкома КПСС Фикрят Ахмеджанович Табеев с ясным недоумением спрашивал главного строителя КамАЗа:
— Почему твои якуты тебя Героем не сделали? Единственную в мире ГЭС в условиях вечной мерзлоты построил! Алмазный комплекс ввёл! Что ещё, Евгений Никанорович, ты должен был сделать?
— КамАЗ построить, — отшутился Батя.
Так что Батенчук уже работал в Набережных Челнах, когда в Камгэсэнергострой в его адрес поступило знаковое сообщение о присуждении ему премии Совета Министров СССР. Мотивировка присуждения впечатляла: «За разработку проекта и строительства гидротехнических сооружений в условиях вечной мерзлоты Якутской АССР».
Дальнейшая история разворачивалась так. Его учителю А. Е. Бочкину за строительство Красноярской ГЭС и его коллеге Н. М. Иванцову за строительство Куйбышевской ГЭС присвоили тогда звание Героя Социалистического Труда. А относительно Батенчука, который не только построил уникальную, первую в мире гидроэлектростанцию в условиях вечной мерзлоты, но и участвовал в разработке её проекта, решили ограничиться вручением ордена Ленина. Так что его имя практически затерялось в общем числе почти трёх десятков человек, тоже награждённых этим орденом. Награда и эта высокая, конечно, но все понимали, что в отношении Батенчука поступили не совсем справедливо. Об этом, например, во всеуслышание сказал тогда Ф. А. Табеев.
«Я только глянул на него и понял: с этим руководителем дела пойдут нормально»
Попробуем и тут дознаться, что же случилось? Как так выходит у нас, что явная несправедливость нередко торжествует?
А происходит чаще всего вот какая штука. Точно ведь говорят, что порадоваться чужой беде способны многие, а вот радоваться чужому успеху умеет лишь благородная душа. Да ещё часто зависть чёрная затмевает разум, и человек готов подставить ножку даже своему товарищу, — и это уже не слабость, а подлость. Чем руководствовался тогда главный инженер Вилюйгэсстроя, с которым долгие годы рука об руку работал Батенчук, трудно объяснить, но он унизился до прямого доноса. Сообщил куда надо, что Батенчук не достоин звания, так как был в плену, а, значит, пособник врага, пусть и невольный. Это подействовало. Не стану тут называть имя того завистника, думаю, он и сам давно уже оценил свой поступок. Ведь не бывает же таких нравственных инвалидов, чтобы вовсе не иметь совести. Скажем только, что в результате этой гнусной истории фамилия Батенчука, открывавшая список награждённых орденом Ленина, оказалась рядом с фамилией доносчика.
А высокое звание Героя было присвоено двум замечательным бригадирам, одним из которых был прославленный потом и на камазовской стройке Алексей Новолодский. Был он человеком, как оказалось, весьма эмоциональным, решил было, отказаться от высокой чести, раз не сочли достойным звания Героя его учителя, главного организатора трудовых побед вилюйских гидростроителей. Евгению Никаноровичу едва удалось убедить горячего монтажника воздержаться от необдуманного поступка. Зато этот Алексей Новолодский, не раздумывая, поехал вслед за Батенчуком в новый неизведанный край. И многое сделал на новом месте.
Сравнивать Батенчука с другими руководителями Камской эпопеи не стану, некорректно это. Каждому периоду нашей стройки соответствовал подходящий именно сложившимся условиям руководитель. Эти условия как бы сами и материализовали подходящих крутому времени небывалых людей. Но и в этом ряду мощных, талантливых личностей он выделялся. Хотя бы тем, что уже на этапе формирования главного коллектива строителей КамАЗа, нового города и Нижнекамской ГЭС — производственного объединения «Камгэсэнергострой» — его профессиональные и человеческие качества оказались бесценным даром.
А сколько бригадиров и инженеров приехали вслед за ним в Челны из Сибири! И ведь вовсе не в расчёте на то, что он поможет пристроиться на «хлебное место», а просто потому, что рядом с ним им было интересно, что относился он к ним не как к подчинённым, а как к товарищам и друзьям, единомышленникам.
Средний возраст строителей КамАЗа был двадцать с небольшим. Так вот: чаще всех встречался с молодежью именно Батенчук. После его рассказов о первых пятилетках, о войне ребята загорались энтузиазмом, были готовы совершить трудовой подвиг в самое трудное время.
Вот как о Батенчуке, вспоминал, например, ставший под его руководством Героем Социалистического Труда, знаменитый наш бригадир Вазых Мавликов:
— О Евгении Никаноровиче я услышал, когда ещё в армии служил. Были у нас в полку ребята с Севера, когда-то работавшие под его началом, и мечтавшие снова к нему вернуться. Они настолько заразили меня своими рассказами о нём, что я тоже поставил перед собой такую цель. Но встретились мы, когда Батенчук уже приехал строить КамАЗ и будущий город. А вплотную столкнулся с ним впервые, когда я стал членом бюро горкома партии. Он сразу произвёл на меня сильное впечатление: крупный такой человек, с огромным лбом и мудрыми глазами. Я только глянул на него и понял: с этим руководителем дела пойдут нормально. Позже в личном общении с ним в этом убедился окончательно. Сила Батенчука была в том, что он знал природу людей, видел их сильные и слабые стороны. Каждый мог к нему подойти и поговорить на любую тему, потому что он любил людей. И это было взаимно: его уважали и почитали.
Окончание следует.