Ирбит твою Тавду! О позорном слове «услуга» и роли анекдота в образовании

Дистанционный формат лишает образование главного смысла – живого общения детей с теми, кто воздействует на них не только словом, но и силой своей личности, то есть с учителем. В этом уверен доктор педагогических наук, заслуженный деятель науки РФ, действительный член Академии педагогических и социальных наук Август Белкин.

В центре – учитель

– Август Соломонович, благодаря пандемии освоен новый формат образования – дистанционный. И если сначала дело шло со скрипом, то сегодня к нему привыкли, с ним смирились и дети, и педагоги. Может, школа в традиционном виде не так уж и нужна?

– А разве кто-нибудь заикался, что дистанционное образование когда-нибудь будет доминирующей формой? Никогда в жизни такого не будет! Потому что дистанционный формат лишает образование главного смысла – живого общения детей с теми, кто воздействует на них не только словом, но и силой своей личности, то есть с учителем.

Вообще, что такое образование? Это синтез обучения и воспитания. Что такое обучение, все понимают – это овладение определённой суммой знаний и навыков, формирование определённого предметного мышления. А воспитание – это целенаправленный, организованный процесс формирования социально-целостных взглядов и понимания их сути. Разве дистанция позволит педагогу сформировать у ребёнка мышление, которое давало бы нам человека с ценностным отношением к себе, к людям, к обществу? Без живого общения это невозможно. Кроме того, личность формируется не только под влиянием школы, семьи, но и в результате общения со сверстниками.

Как-то я читал лекцию в Чикаго профессорам штата Иллинойс. И они спросили, как я оцениваю систему образования в России. На что я честно ответил, что она на порядок выше американской. Зал меня обдал холодом. Объяснил: у нас система – цель, а ребёнок – средство, а у вас, я заметил, ребёнок – цель, а система – средство. Они тут бурно зааплодировали. Хотя тут есть одно «но». Я в Чикаго пришёл в русскую школу, захожу в шестой класс – ребёнок лежит на полу, задрав кверху ноги. Спрашиваю учителя, в чём дело? «А ему так удобно! Не надо нарушать целостное отношение ребёнка к себе». Но такое целостное отношение мне, как бывшему директору школы, даром не надо. Подобное отношение системы к ребёнку – разврат.

Другой пример в этой же школе. Я, как преподаватель истории, пришёл на урок истории. Сидит учитель и молчит, как рыба в пироге, а ребята между собой о чём-то шушукаются, спорят. Он мне объясняет, мол, дети должны иметь свободу определять свою позицию. Я ему говорю, но вы же учитель, вы должны помочь ученикам сформировать своё отношение. «Это будет насилие над ребёнком!» Мне только и оставалось, что воскликнуть: «Идите вы со своим «насилием» к чёртовой матери!»

– А вы знаете, что в ряде частных школ России сегодня исповедуются именно такие принципы, подходы?

– Знаю, и это кошмар. Потому что речь в данном случае не идёт о воспитании, это примитивный процесс впитывание ребёнком всего того, что он видит и слышит. И не факт, что он самостоятельно сможет определить «что такое хорошо, и что такое плохо». Скорректировать взгляды, предъявляя убедительную аргументацию, – задача учителя. Повторюсь, в основе воспитания лежит личное общение с учителем. Учитель был, есть и останется центральной фигурой образовательного, а значит, воспитательного процесса.

Единая колыбель

– Имеют ли молодые, с вузовской скамьи, педагоги право брать на себя ответственность за воспитание ребёнка? По большому счёту, они ещё сами дети.

– Они не дети! Они получили профессиональное образование и должны были усвоить главные принципы работы, общения с ребёнком. Другое дело, кто и как их усваивает, кто и как реализует свои профессиональные возможности, кто и как совершенствуется как личность и как педагог. Хороший педагог всю жизнь занимается самообразованием, но это уже зона его личной ответственности. И если учитель не владеет качествами, которыми должен владеть, – это, конечно, беда. Он в этом случае ничего, кроме неприязни, детям не несёт.

Вы знаете, самый дорогой подарок, полученный мной за те годы, что я был директором школы и который я бережно храню, – сочинения десятиклассников на тему «Наш директор – наш друг». И я уверен, что педагог никогда не должен говорить: «Я работаю в школе». Только: «Я служу». Служу школе, родителям, государству, а главное, детям. Так, чтобы они тоже написали сочинение «Наш учитель – наш друг». К сожалению, сегодня всё чаще приходится слышать позорное «образовательная услуга». Никакая это не услуга, это служение своему долгу, своему призванию.

– В этой истории остро стоит вопрос личности.

– Педагог должен работать над формированием своей личности. Когда я учился в первом классе, у нас была ужасная учительница, на которую я реагировал своеобразным образом – топал ногами и вращал глазами. Она кричала: «Белкин, прекрати вращать глазами!» Меня перевели в другой класс, к Марии Леонидовне Овсянниковой – душевной, заботливой, внимательной женщине, и я стал круглым отличником.

– Делаю вывод, прежде чем клеймить хулигана, учитель должен посмотреть на себя?

– Совершенно верно. И если посмотреть на ряд последних трагических событий, то, когда подросток идёт в школу с оружием и стреляет в своих сверстников, значит, в его психике что-то поломалось. Значит, семья и школа не сделали ничего для того, чтобы у этого ребёнка сформировалось ценностное отношение к людям, к жизни. Этот ребёнок не воспитывался, что вылилось чёрт знает во что.

– Мы с вами говорим исключительно о школе, как будто приоритет в воспитании принадлежит ей. А какова в этом роль семьи?

– Семья – доминанта всего! Случается, что педагоги пытаются исправить какие-то недостатки семейного воспитания, но им это редко удаётся. Семья – главный центр воспитания, формирования личности. Если у ребёнка не было доверительного, тёплого отношения с родителями, с матерью, это будет деформированная личность.

По большому счёту, семья и школа – это единая колыбель, в которой развивается Человек. И сегодня прочность этой колыбели имеет судьбоносное значение, поскольку в жизнь детей с лавинообразной силой внедряется интернет, а с ним поток всевозможной, нефильтрованной информации. Зачастую этот канал информации – путь к Содому и Гоморре, путь к совершенно не тем ориентирам, которые должны быть.

– Риторические переживания. Не будете же вы всерьёз настаивать на изъятии интернета из жизни ребёнка?

– Нет, конечно. Но я настаиваю на том, что семье и школе необходимо формировать у ребёнка духовный иммунитет к безудержному и беспощадному информационному потоку. Разве сложно ежедневно беседовать с ребёнком о том, что ценного, доброго он сегодня почерпнул из Сети? Я, например, до сих пор ежедневно интересуюсь у своих сыновей (Семёна, полковника МВД, и Андрея, главного реабилитолога УрФО), что хорошего, радостного произошло в их жизни, в их работе за день? И сам рассказываю им, что интересного, позитивного услышал, узнал за день. По большому счёту, этим должны заниматься не только родители, но и учителя.

За базар надо отвечать

– Будь ваша воля и власть, что бы вы поменяли в нынешней системе педагогического образования?

– Сложный вопрос... Наверное, само его содержание. К сожалению, мы утратили много ценного, что было в советской системе образования, когда главным источником достоверной информации был учитель и когда он понимал, что обязан постоянно пополнять уровень своих знаний. А книга была главной радостью в жизни, ценностью, которую, как вы помните, было не так-то просто добыть. Из содержательной части образования сегодня ушло обсуждение вопросов «Кем быть?», Кем стать?», в результате у детей сегодня приоритетный вопрос «Как малыми усилиями получить больше денег?». И нередко для них герои для подражания – преступники, живущие припеваючи в роскошных квартирах, гоняющие на роскошных автомобилях, отдыхающие в роскошных местах. Их не волнует, каким путём получен доступ к этой роскоши, главное – красиво жить не запретишь. Вообще, сегодня ценностные ориентиры сместились от «я – член коллектива» в сторону «я – центр вселенной». Это психология эгоцентризма. А свободу на этом фоне подростки зачастую путают с вседозволенностью: что хочу, то и делаю, что мне училки с их вздорными правилами?

– И что делать «училкам»?

– Пытаться акцентировать внимание на способностях ребёнка и их развивать. Искать подход, становиться тем педагогом, наставником, другом, чьё мнение авторитетно. Только в этом случае ты получаешь моральное право что-то требовать.

Требовать ведь тоже можно по-разному. Я, например, в педагогическом университете всегда начинал свои лекции с анекдота – это помогало завладеть вниманием. Например: решил заяц с зайчихой развестись, дескать, косая она. А что, его спрашивают, ты раньше этого не замечал? Так, отвечает, я думал, что она мне глазки строит. После этого анекдота я обращался к аудитории с вопросом: каким качеством мышления заяц не обладал? Молчат. Он не обладал диагностической направленностью мышления. Тема нашей лекции: «Формирование диагностической направленности мышления».

Смех смехом, но заслужить доверие ученика можно только в том случае, если ты будешь честен. В качестве действительного члена Академии педагогических и социальных наук, Международной академии наук педагогического образования я, обращаясь к педагогическому сообществу, всегда говорил: «Коллеги, за базар надо отвечать». (смеётся. – Ред.) И, когда меня упрекали в употреблении блатного жаргона, отвечал: зато вы меня с интересом выслушали. А однажды на учёном совете университета мы обсуждали проблему – девочки-студентки матерятся. Я предложил научить их материться культурно. К примеру, «хлоргедрид твою перекись марганца» или, покруче, «Ирбит твою Тавду через Верхнюю Салду». Это я к тому, что педагог должен уметь найти выход из любой ситуации.