Истребитель, совершивший 4 тарана - Борис Ковзан
В семье Ковзанов никогда не грезили о героических подвигах. Отец будущего летчика служил на почте, мать, правда, была донской казачкой, и, возможно, от нее сын Борис унаследовал беспокойных характер. Мальчик родился в городе Шахты, но в 1935-м семья переехала в Бобруйск, и именно там маленький Боря впервые поднялся в воздух. Произошло это благодаря его первой детской победе.
В 1930-е годы советское правительство большое внимание уделяло популяризации авиации. Вся страна знала имена челюскинцев, мальчишки грезили северными просторами и самолетами. Маленький Боря Ковзан с увлечением занимался авиамоделированием, запускал в небо самолеты из фанеры и мечтал когда-нибудь стать летчиком. Однажды он выиграл в городских соревнованиях, его модель пролетела дальше всех, и мальчику достался волшебный приз – полет над городом на настоящем самолете.
С этой минуты мечта Бориса приобрела вполне реальные черты. Он записался в аэроклуб, а после сумел поступить в Одесскую военно-авиационную школу. В 1940-м году он выпустился в звании младшего лейтенанта, и его приписали к 162-му истребительному полку, базировавшемуся в Козельске.
Борис Ковзан - советский лётчик-истребитель
Мирная жизнь молодого лейтенанта закончилась слишком быстро. С началом Великой Отечественной войны он сразу оказался на линии огня. Первое же задание оказалось для Бориса Ковзана тяжелым психологическим испытанием. Он должен был провести разведку, причем в районе его родного Бобруйска. Пролетая над улицами почти полностью уничтоженного города, летчик чуть было не потерял самообладание, но сумел собраться и выполнил задание – обнаружил невдалеке немецкую танковую колонну.
Не всем бойцам Красной армии в военные годы доставалось такое испытание – увидеть своими глазами, что сделали фашисты с их родными местами. Борис Ковзан сумел пережить это и сражаться дальше. Три месяца спустя он совершил первый таран. Летчик был уверен, что такой подвиг должен стать первым и последним в его жизни. 29 октября 1941 года, во время битвы за Москву, Ковзан на истребителе ЯК-1 врезался в немецкий «Мессершмитт-110». К тому времени у него уже кончились патроны, сбежать от противника он не надеялся, поэтому решил погибнуть как герой.
Удивительное везение советского летчика проявилось тогда впервые: винт его Яка обрубил хвост немецкой машине и та, потеряв управление, разбилась. А вот Ковзану удалось удержаться в воздухе, он дотянул до ближайшей деревни и сел на поле. Оказалось, что винт после страшного удара только погнулся. Местные жители помогли его выправить, и летчик благополучно вернулся на базу.
Второй таран произошел в конце февраля 1942 года. Все на том же «счастливом» Яке Ковзан схлестнулся с немецким «Юнкерс-88». 22 февраля 1942 года старший лейтенант Ковзан в районе Вышнего Волочка на истребителе Як-1 вновь таранил бомбардировщик противника. И опять произвёл посадку на повреждённом самолёте.
...Шли ожесточённые бои. Лётчикам-истребителям приходилось за день делать по 6-7 боевых вылетов. В этот день, кажется, выдалось затишье. Но нет, враг не дремал. На аэродроме прозвучала боевая тревога. Ковзан в воздухе. По радио авианаводчик передал: идти к населённому пункту Вины. Не долетая Вин, Борис перехватил семёрку Ju-88 и завязал с ними бой. В это время подошла шестёрка истребителей прикрытия. Он вступил в схватку: один с тринадцатью...
— Бой был своеобразный: атакуешь бомбардировщик, смотришь, на тебя заходит истребитель. Один «Мессер» заходит в хвост моей машины. Я, чтобы выйти из-под удара, резко снизился, потом взял ручку на себя, перевёл машину на спину и убрал резко газ. Истребитель, который атаковал меня сзади, проскакивает под моей машиной. Я из такого перевернутого положения заметил, что другой «Мессер» переходит в лобовую атаку. С дистанции 1200 метров открываю огонь. Самолёт противника летел-летел, потом клюнул, пошёл вниз. Смотрю, выбрасывается парашютист...
Один советский истребитель вёл бой против 13 самолётов врага 45 минут. Ковзан, которому было всего 19 лет, сбил подполковника немецкой армии, которому было 54 года. Матёрый воздушный волк бомбил в 1936 году города Испании, летал в 1941 году на Лондон, потом его перебросили с Берлинской ПВО на наш Северо-Западный фронт.
Опять наша машина оказалась крепче, хотя несколько секунд казалось, что оба самолета рухнут на землю вместе – нос Яка буквально увяз в фюзеляже Юнкерса, но затем высвободился. Посадка невдалеке от Торжка была жесткой, но Борис Иванович опять отделался легко. За этот подвиг он получил Орден Ленина.
Имя Ковзана после этого случая уже стало легендой – даже фашисты восхищались «невменяемым русским», но он продолжал испытывать свое счастье. В третий раз Борис Иванович направил МиГ-3 на вражеский Мессер в июле 1942 года над Великим Новгородом.
9 июля 1942 года, группа советских бомбардировщиков взяла курс на немецкий аэродром Демьянск. Восемь наших истребителей прикрывали тяжело гружённые машины. Ковзан в паре со старшим лейтенантом Мановым получил приказ находиться выше всей группы истребителей и отвлекать противника при его появлении на пути полёта. Не долетая 20 километров до аэродрома, Борис заметил 2 немецких истребителя, которые перешли в атаку на Манова. Чтобы спасти товарища, он резко развернул машину и дал заградительный огонь впереди вражеских самолётов.
Немецкие лётчики применили такую тактику: один старался зайти в хвост машины Ковзана, другой пошёл в лобовую атаку. На втором заходе немец пробил водно-масляную систему в машине Ковзана. Борис еле держал её на крыле и всё-таки смог нанести удар своим крылом по крылу противника на встречных курсах. Случилось это в районе села Любница Новгородской области.
Удар был настолько сильным, что из глаз посыпались искры — красные, чёрные. Когда Ковзан пришёл в себя, его машина с отрубленным крылом неслась к земле. Напрягая последние силы, ему удалось перейти в горизонтальный полёт, перетянуть шоссейную дорогу и сесть на «живот», не выпуская колёс. Вспоминает Борис Иванович:
— Когда таранил врага третий раз, мой самолёт уже имел несколько пробоин, но всё ещё слушался меня. Немецкий лётчик выпрыгнул с парашютом, но тот запутался в обломках вспыхнувшего самолёта... Я же, кое-как, но сел на разбитой машине. Жители деревни Демьяник, над которой проходил бой, наблюдали за поединком. Детишки гурьбой подбежали ко мне: «Дядечка, дядечка...» Какой я вам дядечка, — говорю им, — мне ж всего 20-й год пошёл... Хоть я был страшно уставший, оставлять машину не рискнул. Знал, что местные жители могли растащить ценные детали. Дождался участкового милиционера...
Борис Ковзан и Филипп Леонов, 1943 год.
Бывали и радостные минуты у лётчиков, когда приходилось поздравлять товарища с победой, когда приходили письма из дому. Да, жизнь оставалась жизнью.
Есть такое изречение: «Когда говорят пушки, музы молчат». Наверное, и богиня любви испугается дыма, грохота, огня войны. Неужели наш рассказ о Герое, о бесстрашном человеке останется без лирической странички? Нет, и на фронте помогала любовь солдату и часто шагала с ним рядом в кирзовых сапогах, выносила его, раненого, с поля боя, врачевала его раны.
К 20-летнему Борису она пришла в зимний пасмурный день 1942 года. Он лежал в палате госпиталя в Ельне, с разбитым позвоночником. Когда очнулся от забытья, она стояла в белом халате у его койки: невысокая, хрупкая, с очень живыми красивыми глазами. Звали её Надежда Маркина... Она работала медсестрой, ухаживала за ним.
К середине июля 1942 года лётчик 744-го истребительного авиационного полка (240-я истребительная авиационная дивизия, 6-я Воздушная армия, Северо-Западный фронт) старший лейтенант Б. И. Ковзан совершил 142 боевых вылета, лично сбил 3 самолёта противника и 1 в группе с товарищами.
Из госпиталя его перевели на Северо-Западный фронт. 16 июня 1943 года у Бориса и Нади был знаменательный день: Борис сбил немецкого разведчика, а Надя родила сына. В честь отца его назвали Борисом. Потом родился второй сын — Женя. После войны оба они продолжили традицию отца: стали лётчиками.
...13 августа 1943 года в районе города Старая Русса эскадрилья советских истребителей Ла-5 возвращалась на свой аэродром. Настроение у капитана Ковзана было приподнятое — в только что закончившемся бою он уничтожил очередной вражеский самолёт. Внезапно со стороны солнца на группу обрушилось 11 немецких истребителей. Завязался тяжёлый бой. Борис сбил одного «Мессера», но затем был тяжело ранен — пуля, попав в голову, выбила глаз. Отстегнув ремни и открыв фонарь кабины, Борис направил свой поврежденный самолёт навстречу врагу...
— С этим наглым фашистским пилотом я уже имел встречу. Но тогда он ушёл. В том же бою, я решил не упускать случая. Ни у него, ни у меня уже не было боеприпасов. Я предложил (понятными лётчику знаками) лобовую атаку. Он не струсил, рассчитывал, видно, что я не выдержу... Но не тут-то было. Наши самолёты столкнулись. Конечно, разбились вдребезги...
От удара оба самолёта развалились на куски. Отодвинутый фонарь спас ему жизнь — потерявшего сознание Бориса вышвырнуло из кабины, и он стал падать с высоты около 5 километров... Сознание вернулось к нему всего на несколько секунд. Он увидел — вот она, земля! Борис не знал, сколько до неё оставалось — 200 метров или всего 150. Последним усилием он рванул вытяжное кольцо и ... снова потерял сознание.
Есть хорошая поговорка — везёт в жизни только настойчивым и упорным! Ковзану нельзя было отказать ни в том, ни в другом. И ему невероятно повезло. Упади Борис на луг или на лес, он бы неминуемо разбился насмерть даже при раскрытом парашюте. Но он угодил в зыбкую трясину. При падении сломал бедро, руку, несколько ребер. Но остался жив, чуть жив. Белорусские колхозники, наблюдавшие за воздушным боем, вытащили Бориса из трясины, в копешке прошлогоднего сена привезли к партизанам. А уж оттуда, с лесного аэродрома, так и не пришедшего в сознание лётчика переправили в Москву.
24 августа 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, Борису Ивановичу Ковзану было присвоено звание Героя Советского Союза.
В госпитале Ковзан пролежал целых 10 месяцев. Там ему пришлось выдержать свой самый тяжёлый и упорный бой — за то, чтобы выжить. «Я цеплялся за жизнь зубами», — скажет он потом. Через 2 месяца почти срослось бедро. Ещё скорее зажила сломанная рука. Через полгода затянулась страшная рана на голове. Но глаз! Стеклянный, как ни искусно он сделан, как ни похож на настоящий, он всё равно ничего не видит. Ведь одноглазый человек не способен оценить расстояние, уловить тот «последний дюйм», который так важен для лётчика. Разрешить такому летать — значит взять на себя огромную ответственность за исход боя, за судьбу самолёта и самого человека. Кто взвалит на себя такую ответственность? И всё-таки Борис добился своего. Он был выписан из госпиталя с желанной резолюцией: «Годен без ограничений». Герой Советского Союза лётчик Ковзан прошёл войну до конца, в воздушных схватках сбил ещё 6 самолётов противника. Всего же, он совершил 360 боевых вылетов, провёл 127 воздушных боёв, в которых уничтожил 28 вражеских самолётов. Своими легендарными подвигами он доказал, что нравственная стойкость советского человека, мужество, стремление отдать все силы для достижения Победы способны преодолеть, казалось бы, непреодолимые препятствия. А его четыре тарана так никто и не смог повторить.
Борис Ковзан с женой и матерью
Вспоминает герой нашего очерка:
— Справедливости ради, надо заметить, что среди немецких лётчиков тоже попадались отчаянные парни. На некоторых вражеских самолётах вызывающе пестрело по 30-40 и более крестов. Где-то над Африкой, Францией или в начале войны над нашей территорией им легко давались победы. Но вскоре ситуация изменилась. К примеру, как только в воздух поднимались я или мой земляк Фёдор Архипенко, рация перехватывала немецкие позывные: «Ахтунг, ахтунг!» И далее следовал приказ всячески уклоняться от боя...
В немецких авиационных штабах прекрасно знали фамилии наиболее известных советских лётчиков. А задание сбить Бориса Ковзана или Фёдора Архипенко получали лишь признанные асы лётного дела, стремившиеся получить за воздушные победы побольше Железных крестов. Но... как весело заметил Борис Иванович:
— 28 таких храбрецов удостоились от меня лишь берёзовых крестов! А я, слава Богу, хожу по земле и в небо иногда поднимаюсь — молодых учу...
Не о мужестве ли, об упорстве, о железной воле говорит всего одна строка из лётной характеристики на слушателя Краснознамённой Военно-Воздушной академии Бориса Ивановича Ковзана: «С августа 1942 года летает без одного глаза, со значительной потерей слуха, на всех типах истребителей. В 1953 году выпущен на реактивные истребители МиГ-15».
После войны Борис Иванович продолжал службу в авиации. В 1954 году окончил Военно-Воздушную академию. С декабря 1958 года подполковник Б. И. Ковзан — в запасе. Жил в Рязани, работал начальником аэроклуба. Затем полковник в отставке Б. И. Ковзан жил в Минске. Умер 31 августа 1985 года. Похоронили Героя на минском Северном кладбище.
Когда то Борис Иванович сказал: «... На таран идешь, когда больше ничего сделать нельзя, когда боеприпасы кончились и сам погибаешь. Если сравнить летчика с пехотинцем, то это примерно, когда солдат идет в штыковую и грызет зубами фашисту глотку...
Мой характер резковатый, трудно было себя сдерживать, но все тараны были против войны, против смерти...»
В Рязани и Минске, на домах, где жил Герой, установлены мемориальные доски. А в его родном Бобруйске есть улица им. Ковзана и памятник ему.
https://kulturologia.ru/blogs/060221/48952/
http://planetavvs.ru/sokol-rossii/v-ognennom-nebe-voyn/kovza...
https://diletant.media/articles/45301562/
http://planetavvs.ru/sokol-rossii/v-ognennom-nebe-voyn/kovza...