Новгородские исторические записки от Виктора Смирнова. Записка сто четвёртая: «Тайны древнейшей русской книги ч. 3. Спасательная операция»
Мы продолжаем серию публикаций на тему истории Великого Новгорода и Новгородской земли авторства историка и писателя Виктора Смирнова. Материалы публикуются с разрешения автора.
Тайны древнейшей русской книги.
3. Спасательная операция
Новгородцы часто видели на улицах города мужчину с иконописной внешностью, всегда одетого в русскую косоворотку. Владимир Иванович Поветкин был личностью воистину незаурядной. Реставратор от Бога он вернул жизнь множеству уникальных находок. Свое согласие взяться за реставрацию Псалтыри Поветкин дал после долгих и мучительных колебаний. Он не набивал себе цену и вообще был бессребреником. Просто Владимир Иванович как никто другой понимал, что спасти бесценный артефакт может только чудо.
Проблема усугублялась тем, что Псалтырь состояла из двух разнородных материалов -- дерева и воска. Замысел Поветкина заключался в том, чтобы перенести восковой слой с дерева на стеклянные пластины, восстановить рассыпанные тексты, а затем вернуть их на деревянные створки уже после консервации. В мировой практике реставрации никто такого еще не делал. Но как бы не был остроумен замысел, его реализация оказалось сопряжена с такими невероятными трудностями, что знай Владимир Иванович о них заранее, он вряд ли бы отважился на эту работу.
Позволю себе небольшое отступление. Много лет назад в районной типографии на моих глазах с грохотом упала на пол и рассыпалась уже набранная газетная полоса. Девушка-наборщица в отчаянии разрыдалась. Ей теперь надо было рассортировать рассыпанные литеры по ячейкам плоского деревянного ящика --"кассы", а потом заново набрать текст. Работа как минимум на сутки. Нечто подобное, только в тысячу раз более сложное предстояло сделать Поветкину.
Реставрация началась со скрупулезного фотографирования бесчисленных обломков книги во всех необходимых деталях и поворотах в лучах выгодного яркого света. Затем деревянные створки поместили в ванночки с водой, чтобы отмыть их от тысячелетней грязи и предотвратить процессы гниения. Причем воды требовалось ровно столько, чтобы она не заливала воск: иначе легкие обломки всплывут и "забудут" свое законное место на ковчежцах. Когда угроза усыхания миновала, появилась возможность снимать кусочки воска с деревянных створок и переносить их на другую основу. Это оказалось крайне трудоемким и рискованным делом. Восковые страницы местами беспорядочно рассыпались на множество мельчайших, перемешанных с грязью, хрупких, не желающих склеиваться лепестков.
После того как академик Зализняк определял, к какой странице относился тот или иной фрагмент, их рассортировывали по коробочкам, снабдив специальными номерами. Потом выяснилось, что удобнее располагать фрагменты на кусках прозрачного листового стекла, так было легче перемещать их с места на место, группируя по разным признакам и схемам. В результате получился огромный "пазл" из множества крохотных и невесомых кусочков воска.
Серьезнейшей проблемой оказался поиск клея. Реставрируя берестяные грамоты, Поветкин обычно использовал препарат со сложным названием "полибутилметакрилат", сокращенно ПМБА. Но теперь от него пришлось отказаться, поскольку ПМБА разбавляется ацетоном, который воску категорически противопоказан. Специалисты по реставрации фресок посоветовали Поветкину использовать в качестве основы... мед. Вроде бы логично, ведь воск сочетался с "родным" ему материалом. Однако из этой затеи ничего не вышло, капризные кусочки воска расползались на меду и не желали склеиваться. Тогда решили испытать другой родственный материал -- пчелиный воск, растворенный в скипидаре. Поначалу показалось, что решение найдено. Обломки соединились за счет тонкой восковой прослойки, оставалось подождать, когда испарится скипидар. Однако ожидание получилось таким долгим, что Поветкин понял: его жизни на сборку книги явно не хватит.
Промучившись в бесплодных экспериментах, Поветкин сдался. Он пришел к Валентину Лаврентьевичу Янину и сообщил, что отказывается от восстановления книги. Оба понимали, что это приговор Псалтыри. На Янина было жалко смотреть, да и сам Поветкин в ту ночь так и не смог заснуть. В каком-то приступе отчаяния он сел к рабочему столу и взяв пару кусочков воска, на которых не было букв, смазал их раствором клея ПМБА. И о чудо! Старый добрый клей не подвел! Он словно бы простил обиду отвергнувшему его реставратору и согласился сотрудничать.
В процессе работы реставратору потребовался специальный инструментарий и особое освещение - рассеянное, точечное, боковое и верхнее, а также специальные очки и линзы, бумажные и марлевые салфетки, беличьи кисти, упругие тонкие шпильки для нанесения клея, набор миниатюрных лопаточек и совочков для снятия и перенесения воска. Но самым надежным и чутким инструментом были увлажненные пальцы реставратора, к ним хорошо прилипал воск. Перемещая обломки воска на плоскость стекла, их одновременно следовало очистить от навозной жижи. С одними это получалось сравнительно легко, другие вдруг разваливались на еще более мелкие кусочки. От напряжения прошибал холодный пот: фрагменты почти невозможно было удержать и восстановить в прежнем положении, еще труднее склеить.
И все-таки дело двигалось. После многомесячной кропотливой работы освобожденные от текстов деревянные створки поступили в лабораторию консервации и стабилизации археологического дерева Новгородского музея-заповедника, в материнские руки еще одного уникального специалиста -- Эммы Константиновны Кубло. А для Поветкина начался следующий этап реставрации - восстановление текстов. Этот этап обязывал к иной сосредоточенности: среди бесчисленного множества восковых обломочков следовало отыскать те, которые могли бы составить дополнение к сохранившимся фрагментам рукописи.
На отдельных стеклах расположились четыре склеенные восковые таблички, точнее то, что от них осталось и теперь нуждалось в восполнении. Под каждое стекло реставратор подложил канонические тексты соответствующих псалмов, помогающие понять, какой знак и какую букву подыскивать к тому или иному месту утраченного текста. В некоторых случаях возникали разночтения, но они только подогревали интерес лингвистов и палеографов, ибо давали пищу для будущих исследований. По первому зову приходили на помощь академики Зализняк и Янин, пригодился Поветкину и собственный многолетний опыт восстановления берестяных грамот. По ходу дела реставратор учился различать родственные фрагменты по самым незаметным признакам -- отпечаткам насечек на ковчежцах, характерным следам, которые оставляло на воске писало.
Но главным методом оставался бесконечный подбор вариантов. Воистину нечеловеческое терпение нужно было для того, чтобы день за днем решать эту головоломку с множеством неизвестных. На то, чтобы склеить из мелких обломков более крупный фрагмент уходили целые месяцы. Эта работа не терпела суеты, ведь чем меньше и тоньше кусочек воска, тем труднее его перемещать. При этом пользоваться обычным пинцетом было все равно, что кузнечными клещами пытаться перенести соломинку, не сломав ее. Нужный кусочек воска аккуратно поддевался с правого бока миниатюрной лопаточкой, а с левого бока на нее подталкивался тонкой лучинкой другой кусочек. Если на сутки почти непрерывного напряженного поиска удавалось подсоединить к какой-либо странице хотя бы крохотный кусочек - это воспринималось как победа.
В кропотливых трудах прошел год, потом второй, потом третий. А впереди маячил сложнейший процесс возвращения воскового слоя на деревянные створки. Но теперь уже никто не сомневался -- древнейшая русская книга будет спасена!
(Окончание следует)