Арег Галстян о месте России в мире, в котором больше не могут господствовать США
На недавнем заседании международного дискуссионного клуба "Валдай" президент России Владимир Путин заявил, что США уже не могут претендовать на исключительность. Нужна ли эта исключительность самим Соединенным Штатам? И каким будет мир после того очевидного крушения однополярной системы с господством Америки, которое происходит прямо сейчас?
Любой процесс разлома изношенных мирополитических конструкций и построения новых сопровождается серьезным стрессом для всего человечества. Вестфальская система возникла по итогам Тридцатилетней войны между протестантами и католиками за доминирование в Священной Римской империи германской нации и Европе. Венская - после окончательного разгрома наполеоновской Франции. Версальско-Вашингтонская была сформирована по итогам Первой мировой войны, а Ялтинско-Потсдамская ввела правила игры после Второй мировой.
Каждая из этих систем закрепила ряд фундаментальных принципов (суверенитет, баланс сил, коллективизм, разделение зон ответственности), которые призваны сдерживать чрезмерные амбиции акторов международных отношений.
Сегодня человечество находится на сложнейшей стадии излома однополярной системы, которая в силу некоторых феноменальных обстоятельств установила гегемонию одной державы – Соединенных Штатов – с их глобальной философией демократического мира. Рушиться эта система начала с первого дня возникновения, ибо формула ее функционирования была проста: "будет так, как скажем мы". Задача привести человечество к миру без войн и потрясений была поистине амбициозной, поэтому можно с пониманием отнестись к убежденности Штатов и американцев в своей исключительности.
Однако до и даже после появления инструментария мягкой силы это видение в абсолютном большинстве случаев навязывалось грубой силой. При этом гегемон крайне избирательно относился к собственной ответственности за те или иные действия в различных участках планеты.
В ситуации с Югославией поведенческая модель защиты того же албанского населения в Косово была принципиальной и последовательной, а миллионы людей в Руанде были оставлены на убой.
Во многих случаях мир даже не мог понять, где проходит разделительная линия между национальными интересами гегемона и корпоративными интересами отдельных групп влияния внутри него.
Бунт против этой системы рос в геометрической прогрессии. Иран изначально был в радикальной оппозиции, Россия бросила перчатку в 2007 году (вспомним знаменитую Мюнхенскую речь Путина), Китай начал активно обозначать свое отношение с 2014 года.
При отсутствии четких правил, а также при нарастающем безразличии и инерционности Вашингтона (в силу объективной усталости от перенапряжения сил) стали формироваться отдельные подсистемы. Региональные державы получили возможность создавать и воплощать собственные концепции, ограничивая свою зависимость от влияния гегемона.
Усиление региональных конкуренций – один из основных и наиболее ярких индикаторов меняющейся системы.
На Ближнем Востоке заметно укрепилась Турция, которую президент Эрдоган хотел бы видеть не просто ключевой силой региона, но и одной из основательниц постоднополярной системы международных отношений. На достижении этой цели сосредоточены все внешнеполитические ресурсы страны. Анкара сохраняет свои позиции в блоке НАТО, но при этом за последние три года активно развивает военно-техническое сотрудничество с Россией, при поддержке Японии проводит модернизацию всех отраслей и углубляет экономический диалог с Китаем.
При этом турки создали широкую сеть взаимозависимости со всеми центрами сил, что ограничивает возможности великих держав влиять на стратегические решения Анкары.
Турецкая модель сочетает в себе элементы западной дипломатии (особенно по части лоббизма в ключевых столицах) и неоимперской агрессии.
Динамика развития международных отношений показывает, что в скором времени большинство амбициозных середняков с планами на переход в тяжелую весовую категорию будут применять условный турецкий стиль. Множество великих держав (помимо Китая) уже давно разучились защищать внутренние красные линии своей внешней политики, в которую проникают сотни групп влияния со своими узкими интересами. Тот же турецкий или израильский факторы приобрели настолько существенный размах в Соединенных Штатах, что Вашингтону приходится считаться с позициями Анкары и Иерусалима.
Фактически крупные региональные игроки не просто вышли на новый уровень, но и стали выполнять функцию геополитических розеток для малых стран.
Раньше легковесы, как правило, подключались к системе напрямую через великие державы. Сейчас это уже необязательно. К примеру, страны Прибалтики стали больше ориентироваться на Польшу, а Грузия, Азербайджан и Украина - на Турцию. В подобных обстоятельствах малым странам, стремящимся выжить в новой системе, необходимо либо совершенствовать механизмы по сохранению геополитического патронажа со стороны великой державы (более глубокая интеграция или иная модель двусторонней взаимозависимости), либо идти по пути формирования сетевой модели влияния на принятие решений в одном или нескольких центрах силы.
Совершенно очевидно одно – большинство малых стран будут вынуждены доказывать свое право на физическое существование.
Необходимо постоянно обогащать свой функционал, чтобы исчезнувший по тем или иным причинам интерес со стороны одного центра силы балансировался появлением другого.
Россия встречает новые реалии в статусе долгого государства. Процесс его оформления имеет принципиальное значение, ведь именно от успеха или провала в этом направлении зависит и роль Москвы в будущей архитектуре миропорядка (Россия была ключевым актором в двух системах из четырех: Венской и Ялтинско-Потсдамской). Основным условием итогового триумфа является строгое разделение национальных и корпоративных интересов.
Узкие бизнесовые, групповые, этнические и иные факторы не должны влиять на ведение международной политики. Национальные интересы должны иметь совершенно четкие очертания, а механизмы их реализации должны быть последовательными и жесткими, с четкой моральной, а не меркантильной ясностью.
Уже на данном этапе конкурирующие страны, стремящиеся забронировать места за основным столом в грядущем концерте держав-оформителей глобальных правил игры, пытаются не допустить попадания в их число России.
Сжимание постсоветского фронта (естественного внешнего фронтира России), которое мы наблюдаем сегодня, создает серьезные вызовы проекту долгого государства. Иными словами, России предстоит сложнейший выбор: вырваться из болота инерционности, которое выгодно основным противникам нашей страны, или иссушить его.