Новый русский пилот Формулы-1 считает, что никого не хейтят так, как его

В новом сезоне Формулы-1 российские фаны снова смогут переживать за своего пилота. Даниил Квят покинул «АльфаТаури», зато «Хаас» подписал таланта из Формулы-2 Никиту Мазепина. Сын миллиардера Дмитрия Мазепина, основного владельца и председателя совета директоров Объединенной химической компании «Уралхим», правда, едва все не разрушил. Он традиционно вляпался в скандал, о котором мы уже рассказывали.

Болельщики создали петицию с требованием убрать россиянина из Формулы-1. Пошли слухи, что Мазепина могут заменить на Квята. Но Никита удержался.

В межсезонье Мазепин пришел на подкаст к российскому голосу Формулы-1 Алексею Попову. Они обсудили почти все, что касается Никиты, его карьеры, будущего, хейта болельщиков. Sport24 выделил самое интересное.

О дебюте в Формуле-1

— Гонку придется ждать дольше. Тестов, по моей информации, еще дольше. Страна и место проведения тоже поменялись. Но, в любом случае, для меня выступление в Формуле-1 будет очень большим вызовом. Дополнительной неделей или двумя я смогу воспользоваться, чтобы лучше подготовиться. Грусти нет.

О сдвоенных этапах

— Два этапа в Бахрейне? Это двоякий вопрос. Формула-1 — шоу и спорт. С точки зрения шоу, наверное, да. У меня еще не получилось сложить впечатление об овальной трассе. Я, скорее, против сдвоенных этапов. Мне нравится путешествовать. Перед новым вызовом есть определенный мандраж. Когда ты выступаешь два раза на одной трассе или два раза на трассе с четырьмя поворотами, это немного не то.

Мне кажется, люди, которые говорят, что им нравятся сдвоенные этапы, немного лукавят. Наверное, когда ты выступаешь в Формуле-1 8, 10, 12 лет, то хочешь поменьше летать и больше сидеть на одном месте. Может быть, это плюс. Пока я могу только фантазировать о тех нагрузках и психологических стрессах, которые ты испытываешь, меняя часовые пояса и переходя из одного самолета в другой.

То, что я сказал, относится к Формуле-2. У нас всего 12 этапов было, многие из них на одинаковых трассах. Знаю их лучше, чем дом. Поэтому меня пока радуют путешествия.

О NASCAR

— Ждать ли меня в NASCAR? Жизнь покажет. Пока полностью сфокусирован на Формуле-1. Я еще там не оказался. Даже не прошел подгонку сидения из-за последних новостей из Англии. У меня нет возможности прилететь на базу команды, пообщаться с людьми. Все проходит в виртуальном формате.

О видимости гонщиков на трассе

— Когда ввели новые шлемы… После аварии Массы. Были карбоновые панели сверху, чтобы ужесточить место, где ему пробило. Сейчас они убрали эти панели и визуально обзор очень сильно уменьшили в самом шлеме. Они опустили шлем ровно на уровень панели. Например, шлемы BELL, которые я использую, или ARAI — обзор там под вопросом.

О контрактах с экипировщиками в Формуле-1

— В Формуле-1 для меня самое главное — выступления. У меня нет цели, чтобы заработать себе до конца жизни. Для любого гонщика экипировка имеет отношение к его комфорту. Комфорт же имеет прямое отношение к результатам. Для меня самое главное, чтобы шлем был практичный и не имел проблем с запотеванием стекла.

Как в Монако случилось, например. Это очень известная история. Нико Росберг имел контракт с Schuberth, борясь за чемпионство, он поменял шлем на BELL, но ездил с наклейками Schuberth. Они проиграли гонку и руководство Merсedes пришло и сказало: «Тысячи людей впахивают, чтобы потерять гонку из-за неправильного визора и циркуляции воздуха». Шлем сразу запотел. Когда ты едешь 350 км/ч по маленькой городской трассе и ничего не видишь, конечно, гонку не выиграешь.

Я сам выбираю шлемы. У меня достаточно долгий контракт с BELL. Что касается экипировки, каждая команда подписывает компанию. Просто кто-то получает ее бесплатно, а кто-то — за деньги. Лидирующим по качеству и внешнему виду концерном является Alpinestars, но, к сожалению или к счастью, они работают не со всеми, потому что не могут себе позволить подписать крупные команды, например, «Ред Булл» или «Мерседес».

Могу сказать с уверенностью, что после аварии Грожана на себя две пары перчаток никто не надевал. Во-первых, это запрещено правилами. Во-вторых, в перчатках выходит чип сверху. Если случается большая авария и человек не отвечает, есть маленький девайс у машины безопасности, по которому смотрят, когда остановилось сердце, сколько времени прошло, какой пульс и так далее.

Об авариях в гонках

— Я бы хотел быть максимально честным. Больше переживаю за своих соперников, я живу с ними в одних гостиницах, сижу в соседних гаражах последние 14 лет. К себе я строг, когда дело касается вождения. Аварии, которые все видели, были вызваны ошибками самого гонщика. Особенно последняя.

Если я окажусь в такой ситуации, которую заслужил… Мы получаем хорошие зарплаты, много привилегий, и я считаю честным, что за какие-то ошибки приходится расплачиваться здоровьем, жизнью. Это экстремальный вид спорта. Не стоит об этом забывать.

Об аварии Грожана и возможности его заменить

— Я смотрел гонку с Грожаном. Там очень долго не показывали видео. Я за него переживал. Он проходил через страдания, когда сидел и не мог выбраться из горящей машины. Это ад. Помимо этого я знал, что в эту машину меня должны публично объявить. Непростой момент. Мне казалось, что это какой-то знак сверху. Объявление перенесли на день из-за этих событий.

Насколько мне известно, у Пьетро Фиттипальди был годовой контракт. Он проездил весь год с чемпионатом в достаточно трудных выступлениях. Команда хотела с ним реально поработать, отблагодарить. У них были контрактные обязательства. Лично со мной дальше вопроса это не зашло. Я живу и дышу гонками. Конечно, если бы мне позвонили в пять часов утра и сказали, что я должен быть за рулем, взял бы шлем, костюм и приехал.

Говорю про Абу-Даби. Там было свободное время. Сезон мой закончился. С удовольствием бы ринулся в бой. С другой стороны, понимаю, что никогда не сидел за рулем этой машины, у меня нет сидения… Очень много вопросов. Многие люди, может быть, сказали бы, что я выступил плохо, но ошибки существуют для того, чтобы люди ошибались. Я не боюсь ошибаться и сел бы за руль.

О своей жизни до гонок

— Я учился в математической гимназии. Гонки занимали меньшую часть жизни, потому что для моего отца это тогда был незнакомый спорт. Большинство русских зрителей подтвердят это. Гонки для меня были сезонным видом спорта. Зимой я ездил чуть-чуть тренироваться в Сочи, в другие времена я выступал в Усть-Лабинске, Ульяновске и так далее. Это уже были серьезные гонки. Картинг же в моей жизни быстро начался и закончился.

Я жил жизнью обычных детей: утром ходил в школу, возвращался домой в 4 часа, делал много домашки, потом была тренировка в 7:30 недалеко от дома. Где-то в 9 я возвращался домой, кушал. До 10−11 лет никогда не был в ресторане. Дома всегда была еда. Я находился в нереально хорошей физической форме, потому что мама и папа живут спортом и правильным питанием. Когда начали появляться 200−300 рублей на карманные расходы, начинал их тратить. Недалеко от школы был ларек, и я говорил, что уже покушал в школе. Там, конечно, кит-ката и других шоколадок не было.

Жизнь примерно так проходила. Позднее я познакомился с Радмиром Габдуллиным, который сейчас возглавляет федерацию MMA России. Тогда он был ведущим спарринг-партнером Феди Емельяненко. И он был моим тренером. По линии отца у нас есть общие знакомые, связанные с Федей. Я чередовал гимнастику и борьбу. Ездил на Павелецкую 2−3 раза в неделю заниматься.

Мне пришлось бросить занятия борьбой, потому что я становился тяжелым, что критично для картинга. На это еще и времени не хватало. Искренне верю, что у меня имелись хорошие задатки. Даже мечты были о выступлении. Нравится антураж грязной работы. Это выглядит некрасиво, кровь течет, но мне это нравилось, я понимал это. Мужчины, которые нас окружали, были для меня идолами.

Больше ли гонщиков нравились? Гонщики, которых ты видишь по телевизору, кажутся супергероями, летающими в космос. Я в то время не считал их обычными людьми. Будучи маленьким мальчиком, мне казалось, что нужно обладать суперсособностями для управления машиной на такой скорости. Я не мыслил, что тоже так могу. Ребята, с которыми занимался в секции, были моими ровесниками, выступали на разных чемпионатах, я видел их, мог пожать руку. Они себя вели, как и ты. Просто спят меньше и с носами поломанными ходят.

О хейте

— Думаю, что мало гонщиков в России, которые сталкивались с таким количеством хейта, хайпа, как я. Безусловно, это есть. Это часть нашего спорта. Не побоюсь слов о том, что этот вид спорта сильно перекликается со сферой энтертеймента, цирка и шоу-бизнеса. Спорт играет большую роль. Гонщики живут этим. Без зрителей, поддержки, телезрителей, прихода денег от просмотров, сплетен и разговоров этот спорт перестанет существовать, нас не будет. Меня никто не спрашивал. Я живу спортом. Меня не касается, что там происходит вне трассы. Но я пришел в гости, не в свой дом, и должен играть по их правилам.

Как стать своим? Ожидаемо, что русских оценивают иначе. У нас самая большая и сильная страна. Есть решения, с которыми люди согласны, а есть те, на которые плохо реагируют, потому что по их менталитету и воспитанию так нельзя делать. Я вырос в этой стране и хочу остаться. Надеюсь, что мое будущее будет связано с Россией. Я понимаю и готов смириться с тем, что будет такое отношение.

Мне было неприятно читать какие-то высказывания в адрес соотечественников. Виталий Петров — очень уважаемый мною человек, Даню Квята я знаю лет с 13, у нас был один тренер, Сережу Сироткина плохо знаю, но все они топовые гонщики, профессионалы. Какие-то вещи были незаслуженными. Я постараюсь бороться лучше с этим, чем, наверное, у них получилось. К сожалению, я буду единственным русским гонщиком. У меня была цель: прийти в Формулу-1. Она достигнута. Я хочу остаться здесь не для массовки, хочу добиться результатов и попробовать поставить Россию в Формуле-1 рядом с Германией, Англией. У меня будет такая возможность.

О Мике Шумахере

— Ты приходишь в элитный вид спорта, где всего 20 мест. Если ты получил контракт на стол с какой-либо из команд, тебя никто не спрашивает, ты бежишь и подписываешь его. Такой возможности может и не оказаться. 15 лет, потраченных на то, чтобы дойти туда, могут быть выкинуты. И ты пойдешь работать на обычную работу. Никто не узнает о твоих навыках. У меня уже есть контракт. Думать о том, кто рядом со мной — бессмысленно.

Так случилось, что я давно знаю Мика. Мы с ним вместе выступали. Начинали в KF3, были в одной команде. Я показывал результаты, которые мне позволили перейти в класс выше, а он на один год остался. В тот день, когда я выложил фотографию с ним, он стал вице-чемпионом мира в младшем классе, а я стал вице-чемпионом мира в старшем классе. Мы были единственными гонщиками, которые какие-то кубки домой привезли. Для нас обоих это запоминающийся момент.

О дружбе с гонщиками

— У меня нет друзей в гонках. Да и вне гонок физически и логически невозможно иметь друзей. Они должны быть единомышленниками, когда вы ведете похожий образ жизни. В гонках таких быть не может. О какой дружбе может идти речь, если выезжая на трассу, вы делаете все, чтобы опередить друг друга. На картинке все красиво выглядит, но гонщики с плохими результатами остаются на обочине, у них в 24−25 уже поломаны жизни. Они всю жизнь занимались одним и тем же делом, не получили должного образования. Если твой напарник, с которым ты дружишь, подставит тебя, сделает грязный маневр, твоя жизнь в профессиональном спорте на этом закончится.

Нет никакой дружбы. Цель — опередить соперника. По напарнику тебя оценивают, обсуждают. За мои два года в Формуле-2 только в 2020-м удалось опередить своего напарника. И это дает свои плоды.

О сезоне-2019

— Я был виноват. Я был так замотивирован, когда почти выиграл титул. Мне казалось, что еще одна ступень и мечта всей жизни о Формуле-1 сбудется. Я перестал со всеми общаться, уехал на сборы в Испанию, провел там 2,5 месяца с тренером. Я реально превратился в отшельника. В тот момент, когда мы приехали на тесты зимой, физически был в хорошей форме, а вот психологически оказался измотан. Отвратительно чувствовал себя, потому что думал только о Формуле-1.

На тестах я был 15−18-м, а потом в конце сезона выиграл гонку, с этим было трудно справляться. Хотелось одного, а получилось совсем другое, в 10 раз хуже ожидаемого. Тогда не вышло спокойно и правильно подойти к неудачам, не получилось дать себе поблажку и сказать: «Сегодня не получилось, продолжим работать. Машина мне пока не подходит, команда не хочет действовать и идти мне навстречу, не хочет помогать искать мою дорогу в Формуле-2».

Психологическое состояние сыграло большую роль. Я перегорел еще до начала сезона. Но труднее всего было восстановиться.

О сезоне-2020

— Мы готовились к сезону. Я знал команду в прошлом. Мы приехали на первую гонку в Австрию, которую перенесли на 3−4 месяца, если не ошибаюсь. Шлем дома уже пылью покрылся, костюм был готов. Но к марту ничего не пришло. Я сажусь в машину на первой тренировке в Австрии, и она не заводится. Сезон начался с квалификации. Я не сидел за рулем Формулы-2 с тестов Бахрейна.

С марта по июнь я проехал ноль кругов и вышел на квалификацию в Австрии. Мне все говорили, что понимают ситуацию и ничего не ждут. Я никогда не сидел в этой машине, не поворачивал руль на ней. Тогда не было никаких ожиданий, поникшая голова. Я рассчитывал, что это будет последний сезон в гонках, и нужно было попробовать выложиться. Мы делали все, чтобы добиться успеха и прийти туда, куда шли. Азию мы ехали не для того, чтобы набрать очки. Нужно было поддерживать форму. Очки ты наберешь в Формуле-2, если выступления будут хорошими.

Я для себя всегда четко понимал, что если буду 8-м с очками из GP3 и чемпионата мира по картингу, не буду нужен там, где хочу оказаться и воспользоваться ими. Если я буду ехать 5−7, показывать средние результаты в Формуле-2, сколько бы очков я ни заработал, меня никто не будет там ждать, контракт не предоставят. Если бы я не выигрывал гонки, все равно показывал потенциал руководству, что ты их машину можешь привозить в очки, которые потом будут возвращаться в призовых. Ты не сможешь показать им возможность в себя поверить. Поэтому Азия была важна для подготовки.

Были ли всплески в Австрии? Мыслей о катастрофе не было. Такое случилось в 2019 году. В 2020-м все было хуже со стороны, но проблески наблюдались. Для меня это было важно, потому что ты видишь потенциал. Первую гонку в Австрии я ехал 5−6-м и рассчитывал закончить ее в очках, что для нас было бы большим достижением. Это был мой пятый круг в гонке за все время на этой машине. Но был пит-стоп, который продлился вечность. Можно было выйти в уборную, вернуться обратно, застегнуть ремни… Сложно смотреть, когда все едут, а ты стоишь. Результатов в таком случае, конечно, не будет.

Люди, которые меняли мне резину в той гонке, делали это тоже впервые, у них был стресс. Все держалось на инженерах. Год получился таким, потому что главный инженер из RussianTime… Я не верю, что сделал этот переворот сам. Это было бы неправильно и нечестно говорить. Искренне считаю, что этот год и предыдущий показали публике, что такое командный вид спорта. Я был на дне с одними людьми и на вершине с людьми, которые взяли и из парня, зарабатывающего одно очко в Баку, сделали парня, выигрывающего гонки и разбирающегося в резине. Это команда.

В работе с инженерами мне важно давать им обратную связь во время гонки, чтобы им докладывать о состоянии резины для дальнейшей стратегии. Когда ты едешь медленно, им кажется, что резина уходит, но я делаю это специально. Считаю, что не нужно слишком близко подъезжать для оказания давления. Это нужно сделать позже, когда у него уйдет резина, а у тебя придет. Важно своей команде рассказывать о той игре, которую ты ведешь.

Думаю, что все очень довольны сезоном. У нас был хороший год, который всех нас сблизил, сплотил. Но, конечно, потенциал был финишировать выше по очкам. Вне трассы, на трассе мы показали хорошие результаты. Если сделать болезненную вещь и посчитать количество очков, которые я потерял из-за пенализаций, получается много. Послевкусие осталось точно, но самое главное, что мы из ничего вместе с командой за первый год смогли проделать большую работу. Без сомнения, большую роль в том, что я смог реализовать свою мечту, сыграла команда, инженеры, механики.

О первой победе в Формуле-2

— Потребовалось время, чтобы понять. Помню, когда до конца гонки оставалось 8−10 кругов, я сказал по радио инженеру очень удивленным голосом: «Мне, кажется, мы можем тут выиграть». Было ощущение, что мы были не на своей позиции, не на своем месте, что мы реально можем это сделать, но сейчас хочется не облажаться, потому что это было бы очень обидно — мне такая возможность не представлялась за последние два года.

И вот, через 10 кругов, если ты останешься там же, ты можешь достичь своей цели. Но эти 10 кругов кажутся вечностью. Ты знаешь, что едешь на классической стратегии, кто-то едет на альтернативной стратегии, у них шины в разы новее, чем у тебя. Они догоняют тебя, ты должен ехать на пределе своих возможностей, но не должен позволить себе ошибиться.

Эмоции были сумасшедшими. Я просто стабильно делал то, что делал. Полтора года не получалось, а потом выстрелил.

О том, когда удастся сделать качественный скачок в «Хаас»

— Мне трудно ответить на этот вопрос, честно. Я считаю, что прихожу в Формулу-1 в хорошей форме. Я доказал себе и поднял свою уверенность, которую потерял в 2019 году. После неудач всегда закрадываются мысли в голову, и ты думаешь: «Должен ли я быть тут? А так ли хорош, как ребята, которые вместе со мной выступают?».

С точки зрения моей подготовки, я готов и готов максимально хорошо за все годы моих выступлений. С другой стороны, мне пока трудно оценить психологические и моральные затраты, которые касаются прессы, работы с командой, страстей, происходящих на трассе, пит-стопов, длинных гонок и уикендов, перелетов. Это трудно, потому что как гонщик я готов, а как спортсмен Формулы-1 — новичок. Мне нужно будет многому научиться.

Об общении с Калумом Айлотом

— Конечно, мы общаемся — у нас отличные отношения, он очень хороший парень. Я очень хорошо знаю его семью, был у них в гостях в далеком 2011 году. Столько времени, сколько я с Калумом провел в одном номере в кроватях напротив (в картинге особо денег на гостиницу не тратят, гонщики жили вместе), я ни с кем не провел. Я утром ждал, когда он выйдет из душа, чтобы мы вместе поехали на трассу. У нас с ним хорошие отношения.

Потом, из-за того, что мы очень близки, у нас в Будапеште случился конфликт. Но он давно позади, неделю спустя после того инцидента мы сели и поговорили. Я по-дружески и человечески его очень сильно уважаю.

О штрафе за инцидент с Цунодой и борьбе на трассе

— Хочу сделать акцент на том, что он ехал на более новых шинах. В принципе, с современной DRS проехать кого-то на такой длинной прямой не имеет никакой проблемы даже для новичка — ты нажал на кнопку и улетел.

Я 9 кругов ехал на изношенных шинах, максимально стараясь делать фантастические выходы из первого поворота, потому что из первого поворота ты едешь до пятого в полный газ. Было трудно, ясное дело, что я оборонялся, оборонялся до поворота на 110% в разрешенном формате. Скорости там под 330, на этой скорости у тебя все пролетает мимолетно.

Когда дали штраф, было трудно понять, за что. Мы анализировали это видео в слоу-мо, просматривали каждый миллиметр, где находилась моя машина в отношении парня, который ехал рядом со мной. Конечно, это издевательство — рассматривать инцидент, когда ты на стрессе после часовой гонки, когда ты едешь на скорости 330, а мы его рассматриваем в слоу-мо… Но есть, что есть.

Стюарды не меняют своих решений после выноса результата. Думаю, им очень не хотелось, чтобы я поднялся на подиум. Они его забрали, у них было 5−7 минут, чтобы сказать, кто выиграл. Хотя они прекрасно знали, кто выиграл на трассе, финишную линию пересек я. Свою работу я выполнил на трассе, я был собой очень доволен. Но не был собой доволен с той точки зрения, что если происходит ошибка или неудача, ты тоже в этом замешан. Моя цель — максимально высоко финишировать на трассе, я ее достиг. Теперь я не хочу, чтобы у меня это забирали.

Я не считаю, что делаю какие-то глупые, жесткие, идиотические решения, как кто-то пишет или говорит. Я с этими людьми не согласен. Я хочу быть очень прямым в своих высказываниях: я не создаю опасные ситуации на трассе — в том формате, что это опасно для жизни, для машины или для раскраски. Ни один миллиметр краски не улетел с машины ни у одного человека, с кем я боролся. Да, они отпустили газ, но это они отпустили газ, я же их не выталкивал с трассы.

Я все анализирую, все слышу, провожу очень много времени за тем, чтобы читать правила, много общаюсь со стюардами — вне зависимости, идут мне их решения на руку или нет. Я их очень сильно уважаю и ценю их присутствие на трассе, потому что они работают не меньше, чем мы. У нас очень хорошие отношения. Но это спорт, я принимаю их решения в свой адрес с высоко поднятой головой. Я их слушаю и уважаю. Моя цель заключается в том, чтобы им даже не приходилось задумываться о том, нужно мне дать штраф или нет.

О столкновении с напарником Лукой Гьотто

— Мы, безусловно, поссорились. Для меня было большим сюрпризом, что он сделал.

В Муджелло привезли очень мягкие комплекты резины, мы знали, что если ехать спринт в 85% своих возможностей с начала гонки, ты гонку без пит-стопа не доедешь. Когда мы ехали рядом с Лукой (я был 4-м, он — 5-м), я специально тормозил и берег шины, чтобы атаковать гонщика спереди и не въезжать в грязный воздух. Когда Лука меня догнал, я команде сказал: «Я пойду на обгон на следующей прямой. Пусть он подождет, мы вместе проедем, а дальше уже разберемся». На что мне команда сказала: «Приняли, начинайте бороться с Лукой через круг».

Когда он оказался рядом со мной на прямой с DRS, я посчитал, что он просто показался, чтобы не сбрасывать на прямой, и все. Но в тот момент, когда он начал оставаться на внешней траектории в первом повороте, я этого не ожидал, заблокировал колесо и просто в него въехал.

После этого инцидента лично у меня к нему отношение ухудшилось. Но хотел сказать: отношения напряглись не из-за того, что он хотел меня обогнать, ведь это право любого гонщика — обогнать абсолютно любого соперника, это нормально, так и должно быть. Но те слова, которые он публично использовал в мой адрес — я это тоже принимаю, однако те отношения, в которых я с ним находился, считаю, что этому нет места.

Когда я зашел в команду, он сказал: «Да ладно, все нормально, у нас недопонимание вышло». У нас не было конфликта, мы просто были грустные перед командой — мы оба должны были привезти очки. А потом, когда я все это увидел, меня это расстроило.

О своей команде в Формуле-1

— В этом году у меня полностью сменился тренерский состав в плане физподготовки, со мной работают ирландец и англичанин. Они оба будут работать со мной и в следующем году. Вместе со мной в Формулу-1 перейдет и мой менеджер Оливер Оукс, с которым мы работаем уже 10 лет.

Будет ли Оливер громоотводом между мной и Гюнтером Штайнером (глава «Хаас»)? Надеюсь, что до такого не дойдет. Мы за последнее время немного друг друга уже узнали, были много на связи. Мне кажется, что с моим русским менталитетом будет возможно и относительно просто выстроить отношения в рабочем ключе, в котором мы сможем закреплять очки.

Сейчас из-за нового коронавируса в Британию въезд пока закрыт. Но как только будет возможность лично познакомиться со всеми сотрудниками, с кем я проведу минимум 24 недели, нужно обязательно это делать. Пора уже выстраивать личные отношения.

Топ-5 событий в минувшем сезоне Формулы-1

— Во-первых, выделю Льюиса Хэмилтона. Он выиграл еще один чемпионат в стиле, не на пределе. Достаточно стабильно это сделал, уничтожил своего напарника.

Вторым событием назову борьбу Макса Ферстаппена и «Мерседеса» — на разных машинах, но с красивой борьбой, потенциалом, красивой демонстрацией их возможностей и профессионализмом Макса.

Удивительная гонка в Турции с фантастическим кругом от Лэнса Стролла. И, конечно, абсолютно дикая гонка в воскресенье — я смотрел, не отрываясь. Я не помню, чтобы начальная стадия гонки на первых круг настолько сильно изменилась и была настолько непредсказуемой по окончанию гонки.

Заключительным моментом выделю победу Переса — это настоящая сенсация, которая произошла после большого количества вещей, сложившихся воедино.