Я готов встать перед медиками на колени. Краевед Дёмочкин о своём опыте борьбы с коронавирусом

В эти дни журналист, писатель и краевед Геннадий Демочкин принимает поздравления в социальных сетях. Он выжил. Выжил несмотря на серьезный возраст и не самое крепкое здоровье. Выжил, побывав в трех больницах Ульяновска, посетив три красные зоны. Своими впечатлениями он решил поделиться с читателями 73online. Все началось с Арбидола Начиналось как у многих - вроде лёгкой простуды. Температура 37.3, совсем небольшая, но по больницам с температурой не ходят. Позвонил в поликлинику по месту жительства. - А вы можете сами прийти? - Могу. - Приходите. Пришёл. Молодая докторша, выслушав жалобы, тут же выписала несколько лекарств и больничный на неделю. Помню, было много Арбидола. И я его неделю пил. Про Арбидол говорят разное. Кто-то - что это вообще ни о чём. А один опытный доктор потом сказала, что эта арбидольная терапия сослужила мне в дальнейшем хорошую службу. Тем временем я стремительно слабел. Начались покашливания. Мне казалось, что я чувствую, как сгорают мои лёгкие. Пропало обоняние. Вызвал врача на дом, она пришла только к вечеру, на неё жалко было смотреть, очень много вызовов, взяла тест на ковид.Я, вконец обессиленный, уже еле ползал по квартире. Друзья забеспокоились. подключили знакомых медиков. По блату договорились насчёт компьютерной диагностики лёгких: надо было ехать в больницу на Лихачёва к семи утра. Блатных оказалось трое: молодая пара и я. Заведующий отделением лично напутствовал: Если всё нормально - домой. Если изменения - в приёмное. Завели в комнату ожидания. Здесь все были в скафандрах. Молодые прошли первыми, больше я их не видел. Потом пригласили меня. Надо было лечь на кушетку, которая затем куда-то поехала. Компьютерный женский голос скомандовал: Вдохните и не дышите. Дышите. Кушетка вернулась на место, мне сказали одеться и немного подождать.Минуты через три вышла женщина, с бумагой. У вас поражение 36 процентов, вас проводят. - У меня лёгкие поражены на 36 процентов? - как дурак спросил я. - Да. Санитарочка-космонавт повела меня по коридорам. Здесь я впервые увидел надпись: Вход в красную зону.Вошли в приёмное отделение. Для семи утра там было, мягко говоря, многолюдно. Причём, как-то НЕХОРОШО многолюдно. В воздухе висело явственное ощущение боли и беды. В креслах по периметру комнаты сидели больные: скрюченные, кашляющие, всякие. В каталке полулежала старуха с растрёпанными волосами и безжизненным лицом. За двумя столами - медики в скафандрах, видимо, они оформляют прибытие новых больных. Я вошёл со своей бумажечкой, и ко мне обратилась третья женщина-медик: Что у вас? Прочитала. А дальше я услышал её страстный монолог (дама явно не лишена актёрских способностей): Вы, конечно, можете сейчас лечь в нашу переполненную, старую больницу, будете лежать в коридоре, вас будут лечить. А можете поехать в хороший, красивый госпиталь ветеранов войн, где хорошие палаты и комфорт. Сейчас вы поедете домой, соберётесь. Возьмёте с собой телефон, зарядник, бокал, ложку и всё, что вам надо, и поедете устраиваться туда. Согласны? Я, оглушённый цифрой 36, был уже давно согласен на всё. Она быстро распечатала на принтере направление и вручила мне: Выздоравливайте!Я вышел из красной зоны на улицу. Полвосьмого утра, тихий больничный двор - ни боли, ни тревоги. Вызвал такси, дома быстро собрался, и дочка повезла меня в госпиталь ветеранов войн. Спустились к третьему, самому нижнему корпусу, он переделан сейчас под красную ковидную зону. Тоже приёмное отделение, очередь из больных. Дожидаться пришлось не меньше часа. Я уже не мог сидеть и попросился лечь на кушетку. Слышал, как опрашивали оформляемых. Чем болели в детстве, были ли операции, инфаркты, инсульты, аллергия...Я отвечал лёжа, уже плохо собой управляя. Наконец, в сопровождении санитарочки-космонавта поднялись в лифте на третий этаж. Койку дали в коридоре.Здесь мне предстояло провести двое суток. Поступил я в госпиталь в состоянии средней тяжести, а в другую больницу меня переправляли уже в тяжёлом... Хорошо помню тот майский день 2000 года, когда открывали этот третий (хирургический) корпус госпиталя ветеранов войн. Таким счастливым губернатора Юрия Фроловича Горячева я никогда больше не видел. Он шёл во главе многочисленной свиты чиновников и журналистов по этажам, заходил в палаты, общался с фронтовиками (тогда ими был заполнен весь госпиталь).Лечебное учреждение было построено и оснащено по высоким стандартам того времени: небольшие комфортные палаты с санузлами, всё для удобства пожилых и инвалидов. Мне трудно судить об уровне медицинского оснащения, но в течение многих лет госпиталь потом оставался местом, куда мечтал попасть (и многие попадали для подлечивания) каждый ветеран фронта и тыла. И вот я в госпитале уже в качестве пациента. Помещения изрядно обветшали. В палате, куда я как коридорный попросился побриться, в умывальнике не оказалось никакой воды. На медсёстринском посту запомнился аппарат, которым всему отделению меряли давление. Липучка на манжете от долгого употребления вышла из строя, и медсёстры просили больных: Придержите манжету. Хотели мне сделать кардиограмму прямо в кровати, но в отделении не нашлось удлинителя. (Аппарат старый, весь изношенный, пришлось под него ложиться на кушетке, в служебной комнатке медсестёр). Первые капельницы вроде бы принесли облегчение. Даже всё-таки ухитрился побриться. Взяли все анализы, с утра сводили на рентген, продолжали делать уколы и капельницы, но мне становилось всё хуже. Постепенно я понял, что это отделение для лёгких ковидников, что серьёзного оборудования и медпрепаратов для лечения тяжёлых в госпитале нет. Мне нужен был кислород, а его тоже не было. К вечеру второго дня меня решили подключить к концентратору кислорода. Вам надо дышать. Аппарат на колёсиках, в отделении он, видимо, только один. У кого-то забрали, прикатили к моей кровати в коридоре, опять же возник вопрос удлинителя. Переволокли кровать в другой конец коридора - к розетке.Молодая медсестра, толком не объяснив, как надевать канюлю, велела: Ложитесь на живот, вставляйте в нос и держите пальцем. Даже не сказала, что вообще-то эта штука закладывается за уши и затягивается на затылке. Сколько надо так лежать? - До утра. На животе лежать вообще тяжело, а тут ещё в таком состоянии. Да ещё пипку к носу прижимать. Часа через два мучений пришёл в процедурную: Не могу больше так лежать. И что она мне ответила: Здесь нет таких слов: не могу. Если хотите жить, лежите и дышите. А нет, - тогда через шесть дней поедете в другую больницу. Почему через шесть и в какую другую? Тогда я понял так: повезут в морг, в чёрном мешке (шесть дней - это, видимо, статистика). Вспомнилось, как хоронили коллегу, умершую в больнице от ковида: привезли к подъезду гроб и, не открывая, простились. Промучался до утра, тянул до приличного времени, а после семи позвонил влиятельному другу: Вопрос жизни и смерти. Спаси. Его первая реакция: Тебя надо перевозить за Волгу, в ЦГБ. Я сейчас этим займусь.О ЦГБ ходили разные разговоры. О том, что там - кошмар, даже воды не допросишься. О том, что те, кто попадает там под аппарат ИВЛ, живыми уже не возвращаются. И была одна, правда, более поздняя констатация одного опытного доктора: В ЦГБ научились лечить ковид. После завтрака ко мне подошла врач: - Как вы себя чувствуете? - Да такое состояние, ложись и помирай. Не помню, что она мне ответила, только некоторое время спустя медсестра мне объявила: Вас переводят в ЦГБ, вам нужен другой кислород.Мне выбирать и капризничать не приходилось, не в таком я был положении. Правда, перевозку пришлось ждать пять часов. Только к вечеру за мной приехала скорая, два космонавта помогли нести пакеты с вещами и уложили меня внутри машины на носилки: я уже считался тяжёлым больным. Доехали удивительно быстро (пару раз водитель включал сирену). Вошли в приёмное отделение, и я оказался в третьей красной зоне. Здесь мне предстояло провести 12 дней, почти умереть и возродиться. Здесь я воочию увидел, как профессиональные медики (врачи, медсёстры, санитарки) тяжело и самоотверженно день за днём ведут бой со смертью. За жизнь людей. Об этом - во второй, заключительной части. Геннадий Дёмочкин