27 писательниц, которым самое место в школьных хрестоматиях, но они пока туда не попали
Скандинавские сказочницы
Шведок Астрид Линдгрен и Сельму Лагерлёф, финку Туве Янссон и норвежку Анне-Катарину Вестли всегда любили маленькие русскоязычные читатели. На выбор и в разном возрасте можно прочесть разные их произведения, ведь Лагерлёф — это не только Нильс и гуси, а Линдгрен не ограничилась историями про Малыша и Карлссона.
В любом случае, читателю стоило бы узнать, что эти писательницы оказали огромное влияние и на детскую литературу двадцатого века, и на общество в своих родных странах. Лагерлёф отказалась сотрудничать с нацистской Германией (и неудивительно — у неё была инвалидность, ей было не с чего любить нацистов) и получила Нобелевскую премию за совокупный вклад в шведскую литературу, из-за сказок Линдгрен пересмотрели законы о налогах и подход к воспитанию детей, книги Вестли иллюстрировал её любимый муж, а Янссон своих муми-троллей рисовала сама, потому что была художницей. Подросткам можно узнать, что она страдала депрессией.
Российские сказочницы
Имена Татьяны Александровой, Тамары Габбе и Софьи Прокофьевой многим взрослым покажутся незнакомыми. Это не мешает им с удовольствием вспоминать приключения домовёнка Кузи (автор книг о котором именно Александрова), пересматривать по случаю «Город мастеров» и «Кольца Альманзора» (экранизации пьес Габбе) и рекомендовать друг другу показать детям «Приключения жёлтого чемоданчика» (одна из многих волшебных историй, сочинённых Прокофьевой).
Что касается биографий, то в них обязательно будет указано, что Александрову воспитывала няня-крестьянка, которая знала множество народных сказок, а сама писательница была, скорее, художницей, как и Прокофьева; Габбе пережила Ленинградскую блокаду и переводила зарубежные сказки для советских детей; истории Прокофьевой не раз экранизовали, и их можно посмотреть в виде мультиков или фильмов.
Как жили школьники сто лет назад
Практически не было советского школьника-книгочея, который не читал бы приключений одной или другой рыжей девочки — от отечественной писательницы Лидии Будогоской или от немки Ирмгард Койн. Но если книга первой полна горечи, поскольку её героине приходится выживать в ситуации семейного насилия и травли в школе (в благообразной дореволюционной гимназии, где вместо дискотеки — балы, на которых танцуют вальс), то вторая одновременно грустна и смешна, потому что главная героиня постоянно хочет как лучше, а получается какая-то шалость... И всё это — на фоне Первой мировой войны, разоряющей страну, на фоне жизни впроголодь и всеобщего лицемерия.
В девяностые школьники переоткрыли для себя Чарскую, самую популярную детскую писательницу начала двадцатого века, которая, увы, пришлась не ко двору в новой России. Многие её книги состоят из бесконечных самоповторов и постоянных моментов экзальтации, но «Княжна Джаваха», самая «чарская» из её книг, зато отлично покажет, как жили девочки в закрытых школах, без возможности узнавать новости из большого мира, обдумывать их — живущие только тем, что происходит в стенах учебного заведения со строгими нравами. А самая своеобразная по сюжету — приключенческая повесть «Сибирочка».
В биографической справке, конечно, будет указано, что книги Койн жгли фашисты, а свою единственную детскую повесть — воспоминания о школьных годах — она написала, когда фашисты за ней охотились и ей приходилось скрываться. Во время обеих мировых войн Будогоская шла работать медсестрой в госпиталь, и повесть о рыжей девочке — далеко не единственное её детское произведения. А Лидия Чарская поначалу была актрисой и, поскольку платили в театре очень мало, стала писать книги, чтобы не умереть с голоду.
В этот список стоит добавить ещё одну писательницу, которой все зачитывались в советское время — хотя её самая известная книга о девочке, которая в школу ещё не ходит. Это Валентина Осеева и её «Динка». Во многом эта книга автобиографична. Её стали забывать потому, что родители, которые действуют на фоне приключений девочки-непоседы и её друга-беспризорника — революционеры, но в самой книге нет пропаганды, это именно рассказ о жизни детей до революции. О сытинских календарях, ярмарках, прогулках по крутым, обрывистым берегам реки (пока мама не видит), тайных пещерах и столкновении с острыми углами жизни. Кстати, Осеева, когда выросла, стала сначала не писательницей, а педагогом в колонии для беспризорниц. Девочки-подопечные и уговорили её начать писать книги.
Напротив, жизнь девочки по прозвищу Кишмиш из лирически-иронических рассказов не издававшейся в СССР Тэффи о своём детстве, абсолютно буржуазна, без предчувствий революции и практически без столкновений с социальными проблемами. Она не только рассказывает о знакомых почти всякому ребёнку чувствах и ситуациях, но и о ежедневной жизни детей среднего класса в Российской империи — о тайно надетом маленькой девочкой корсете старшей сестры, о краденой у няни ватрушке, о детской вечеринке с бумажными фигурками на столах и прочих мелочах, которые иногда очень хочется воспроизвести у себя дома.
Социальные проблемы
Культовая в Венгрии подростковая писательница Мария Халаши была очень любима и в СССР, хотя на русский перевели только две её книги — о сложных отношениях парализованной девочки и её хулиганки-сестры и о том, как в большом городе пытается справиться с новыми вызовами цыганка-сирота из глубинки. Эти книги остро воспринимаются и сейчас, судя по отзывам родителей, чьи дети умудрились найти в шкафу и прочесть обе повести. О самой Марии Халаши известно очень мало. Она работала в детском журнале и почти ничего не рассказывала о себе. Учитывая масштаб её фигуры в детской литературе Венгрии, просто удивительно, что никто до сих пор не раскопал её биографии.
Их отечественных авторов подросткам обязательно стоит прочесть Екатерину Мурашову — или её «Полосу отчуждения», или «Класс коррекции». Мурашова — популярный детский психолог, которая ведёт свою колонку на портале «Сноб», и многие из тех, что читали её повесть в пионерском журнале в позднее советское время, до сих пор не могут соединить в голове образы писательницы и психолога в одного человека — но это именно один человек и наша с вами современница.
О том, как выглядели социальные проблемы в девятнадцатом веке — когда благополучная семья судьи из-за холеры лишается отца-кормильца и история семьи круто поворачивает к нищете, столкновению с семейным насилием со стороны зятя, к тому, что одной дочери приходится страдать от домогательств работодателей, а другой — от жестокости, обычной для закрытых школ для девочек — изумительно красочно рассказывает в своих мемуарах Елизавета Водовозова, которую часто противопоставляют Чарской. Водовозова даёт также общую картину сельской России сразу до отмены крепостного права и после неё, в историях, которые интересно читать.
Сказочницы не для малышей
Среди классиков авторов сказок для подростков стоит добавить в хрестоматию алжирку Таос Амруш с её сокровищницей волшебных историй арабоязычной Африки, чешскую фольклористку Божену Немцову и англичанку Диану Уинн Джонс с её циклом историй о Крестоманси, чиновнике, который контролирует законность волшебства в нескольких мирах и по ходу повествования помогает то одному, то другому запутавшемуся подростку.
Таос Амруш была дочерью знаменитой берберской певицы и заняла со временем для берберов место своей матери. Родителям Таос до её рождения пришлось бежать с родины из-за того, что они приняли христианство и им начали угрожать. Уже взрослой сказочница ездила с братом в гости к берберским кланам, чтобы сохранить для истории их удивительные сказки. «Двенадцать месяцев» Божены Немцовой известны в России лучше, чем сказки Амруш — и её называют одной из главных собирательниц славянского фольклора. Удивительно, но при том, что её всячески чествовали при жизни, она умерла в нищете. Никто из чешских патриотов не захотел помочь хранительнице культуры материально. Что касается Джонс, то её считал своей учительницей сам Нил Гейман, а российский зритель хорошо знает и любит экранизацию одной из её книг - «Ходячий замок», сделанную Миядзаки.
Нон-фикшн прошлого
В СССР не зря публиковали Сэй Сёнагон как главную представительницу классической японской литературы. Её «Записки у изголовья» стоят того, чтобы ознакомиться с ними в подростковом возрасте. Они фактически представляют собой дневники, описывающие реалии японской жизни много сотен лет назад. В них есть своё изящество, а в свете моды на японскую культуру они вызовут у школьников здоровый исторический интерес. Правда, в них нередко затрагивается тема романов между придворными дамами и кавалерами, что порой смущает родителей.
Этнографические записки о России мадам де Сталь, самой знаменитой идеологической противницы Наполеона, которые она написала, будучи высланной им из Франции — это также прикосновение к истории, как родной, так и всемирной.
Недетский социальный роман
Целый ряд англоязычных писательниц в своё время, каждая по-своему, сотрясли мир. Они поднимают острые вопросы, одни из которых по актуальности примерно на уровне пушкинской эпохи, а другие продолжают мучить и сейчас.
Это, конечно, прежде всего главное британское женское трио — Джейн Остин («Гордость и предубеждение»), Эмили Бронте («Грозовой перевал») и Шарлотта Бронте («Джен Эйр» и «Городок»). Почему бы российским школьникам не узнать, что иллюстрации к «Евгению Онегину» часто путают со сценами из «Гордости и предубеждения», и тому есть основания? «Грозовой перевал» ставит вопрос круговорота насилия в семье — и при этом отличается захватывающим сюжетом и псевдомистической атмосферой. Мир «Джейн Эйр» и «Городка» - это мир школьниц и учительниц, а также социальных предрассудков и постоянной необходимости выстраивать здоровые личные границы (при отказе окружающих их соблюдать).
Интересны и биографии писательниц. Джейн Остин всю жизнь скрывала, что пишет романы, потому что это было неприлично для девушки. Эмили Бронте не смогла учиться в школе, потому что далеко от дома её накрывала паническая атака; и её, и её сестёр в детстве кормили одной только картошкой.
Из-за возраста главной героини многим кажется, что единственный роман Харпер Ли - «Убить пересмешника» - это детская книга, но на самом деле мало кто поймёт её до того возраста, в котором задаются глобальными вопросами о несправедливостях мира и о нравственном выборе, и, кстати, в раскрытии последней темы она даст фору Толстому. «Ребекка» Дафны Дюморье заставляет задумываться о том, настолько ли хорош человек, который всегда и сам, без оглядки на других, выбирает свою судьбу — и о том, почему «спровоцирован на преступление» не означает невиновности. Ведь убийца в конечном итоге сам выбирает, убить или нет.
Наконец, без сомнения, подросткам стоит ознакомиться — хотя бы в общих чертах — с творчеством скандальной Жорж Санд (например, с её «Консуэло»), не менее скандальной Маргарет Митчелл («Унесённые ветром») и вопросами про меру преступления и наказания от Агаты Кристи («Десять негритят»), тем более, что все три книги облечены в приключенческую форму. Неплохо бы также обсудить, почему эти книги вызывали такие скандалы и узнать, какие скандалы сопровождали жизнь писательниц. Так, например, Жорж Санд ходила в брюках, когда это было официально запрещено, Агата Кристи вышла замуж за мужчину намного моложе, а Маргарет Митчелл пострадала от супружеского насилия, и многие сочли, что выносить этот вопрос в суд было будто бы чрезмерным.
Текст: Лилит Мазикина.