Валерий Сорокин: Хочу на воображаемой карте русской иконописи обозначить точку — Казань

В новом музее выставят список с Седмиезерной иконы, которая спасла Казань от чумы в середине XVII века Как вам пришла мысль создать музей, а именно музей казанской иконы? — Если правильно определить, то это музей не совсем Казанской иконы, а музей одной мастерской. Кроме отдельной витрины, которая по смыслу привязана к основной экспозиции, подавляющее большинство икон написано в пятидесяти метрах отсюда, в Казанском Богородицком монастыре, в одном здании с Крестовоздвиженским храмом. Монастырская мастерская — это крупное производство, в котором работали более двадцати монахинь одновременно. Там применялось разделение труда, специализация. Фактически конвейерным образом писались иконы. Мастерская существовало более 50 лет — с конца 60-х годов XIX века и до закрытия монастыря в конце 20-х годов XX века. Примечательна эта мастерская тем, что она выработала свой стиль, который делает эти иконы ни на что не похожими и узнаваемыми. Конечно, образы все каноничны, но совокупность художественных приемов, стиль формируют некий комплекс, который позволяет судить о том, что это сделано в Казани. Как много икон в этой мастерской было написано? — Для начала нужно прикинуть, сколько за 50 лет икон могло быть написано. Если смотреть по тому, что удалось собрать, то это примерно полторы сотни икон, которые более или менее уцелели. Однако нужно понимать, что их было значительно больше, но писались иконы на капризных натуральных материалах. В частности, основа, на которую наносился рисунок, была клеемеловая и чем-то похожа на штукатурку. Мел очень восприимчив к влаге, он не ударопрочный, просто осыпается. Из-за этого икон письма монастырской мастерской дошло до нас не так много. Очевидно, что мастерская работала с полной загрузкой. По ходу экспозиции посетитель музея сможет понять, что здесь выполняли большое количество частных заказов. Каждый желающий мог прийти и заказать образ своего небесного покровителя. Казанцы чаще всего к своим святым просили приписать Казанских первосвятителей Гурия, Германа и Варсонофия. Другими словами, на ваш вопрос я отвечу просто: икон было написано много, но сохранилось до наших дней мало. Предлагаю не раскрывать всех секретов, пусть люди сами все увидят в вашем музее. Расскажите, что смогут узнать люди, которые придут сюда? Что первично — история нашего края, история Казани или история религии? — Каждый найдет что-то свое. Например, кто-то хочет увидеть, как на самом деле выглядела явленная Казанская икона Богородицы. Так вот, некоторые из икон, которые есть в музее, имеют одну и ту же подпись: «Мера и подобие с явленной иконы Пресвятой Богородицы Казанская». Это и есть точный, мерный список с главной монастырской святыни, причем воспроизведен он в разных типах. Очень часто явленную икону писали в будничной ризе. Это богато украшенная риза, там более тысячи крупных и мелких жемчужин, около 500 небольших бриллиантов, самоцветов. Эта будничная риза была постоянно на иконе. В художественной технике холодных эмалей монахини имитировали жемчужные убранства иконы. Была и праздничная риза, еще богаче. Ее надевали четыре раза в году: на Рождество, Пасху и на два дня Казанской иконы Божией Матери летом и осенью. Казанская икона Божией Матери не единственная икона, хоть и главная реликвия нашей епархии общероссийского почитания. В музее еще представлены иконы, которые чтились в Казанской епархии. В частности, здесь есть написанный в монастыре список с Седмиезерной иконы, которая спасла Казань от чумы в середине XVII века. Есть икона с Кизическими мучениками. Напомню, что Кизический монастырь возник на месте встречи казанцев с Седмиезерной иконой. Мост через Казанку под Кремлем и дорога, которую мы уже долгое время называем Ленинской дамбой, раньше это была Кизическая дамба. Примерно там проходил путь крестного хода казанцев навстречу Седмиезерной иконе: идем из Казанского кремля к Кизическому монастырю, проходим Кизическую дамбу, а там у нас возникает Козья слобода, ну и Кизическая, конечно, вокруг этого монастыря. Любая икона с этой витрины связана с историей Казани, фактически за каждой из них стоит какое-либо историческое событие. Много образов писалось в то время с двух икон, которые были прославлены на Афоне: Троеручица и Скоропослушница. В первую очередь это говорит о связи Казанского монастыря с крупнейшими духовыми центрами Русской православной церкви. Это был период интенсивного общения русской паствы с афонскими монастырями. Эти два афонских образа были востребованы и часто писались в казанском монастыре. Если говорить о том, что первично, то по большой части мы говорим об истории Казани и Казанского края. Иконы в данном случае — это материальные свидетельства каких-то исторических событий, к которым они привязывались. Возьмем в пример Тихвинскую икону, которая считалась чудотворной в городе Цивильске, тогда это была Казанская губерния, а сейчас Чувашия. Почему считалась? Потому что раньше люди верили, что она спасла город от разорения войсками Стеньки Разина. Горожане обратились за помощью к иконе, и в итоге Разин постоял под Цивильском и ушел. Впоследствии горожане по своему обету воздвигли Тихвинский храм и чтили эту икону. Своя чтимая Тихвинская икона была и в Казани. Саначин помогал создавать макет окрестностей Казанского Богородицкого монастыря на рубеже XIX – XX веков Увидел у вас в музее потрясающей макет окрестностей монастыря на рубеже XIX – XX веков. Макет в точности воссоздан? По каким-то рисункам, чертежам? — Да, мы привлекли известного казанского краеведа, архитектора Сергея Саначина. Многие, кто интересуется историей Казани, знают его. У нас не стояло задачи импровизировать или создать какую-то сказку. Для меня самого было открытие, что первый казанский клуб лаун-тенниса располагался здесь. Вы можете видеть, что теннисные корты находились практически напротив монастыря, прямо через дорогу. Это улица называлась в свое время Большой Казанской. Мне всегда было интересно, чем Большая Казанская не угодила большевикам, которые переименовывали Покровскую в Карла Маркса, например. Непонятно, почему Большую Казанскую пришлось переименовывать. Потом уже до меня дошло, что «Казанская» не от названия города Казань, а от Казанской иконы. Уникальная вещь, все до мельчайших деталей воссоздается. — Уникальной эта вещь будет, когда мы все запустим. Пока мы в процессе монтажа находимся. Здесь будут интерактивные экраны, на которые будет выведена картинка. Можно будет нажать на какой-то дом, получить справку: что это, кто построил, кто жил. Когда сюда приходили разнорабочие, естественно, все останавливались около макета. Один парень подошел и сказал: «Вот окна моей бабушки, и я всю жизнь тут прожил». Люди узнают свои дома. Наверно, жителям центра города будет интересно посмотреть свой дом. — Да, здесь можно посмотреть на ту Казань, осколки которой мы еще застали перед Тысячелетием. Дом, в котором мы сейчас находимся, был утрачен к 2005 году, и позже его воссоздавали. Он был построен после Пугачевских событий, когда был утвержден регулярный план Казани, появились прямые улицы. Застройка велась строго по красным линиям, которые сохраняются. Тот облик, который вы сейчас видите, дом приобрел в 1840 году. Изначально он принадлежал одному из казанских купцов, который после войны (имею в виду — с Наполеоном) был казанским городским главой, по-нашему мэром. Его наследники как раз перестроили дома в одну конструкцию, и тот фасад, который мы сейчас видим, он уже более поздний. Тем не менее, он сохранялся до начала XXI века, а потом за ветхостью дом снесли. Лет десять это место пустовало. Сначала я начал думать, что хорошо бы явить миру вот эти казанские иконы, которые писали в монастыре. Впервые мы показали их на выставке в Музее ИЗО в 2016 году. Затем пришла мысль — оформить эту экспозицию в отдельном, специально подготовленном помещении. Как только я об этом подумал, ко мне пришел знакомый со словами: «У меня проблемы, хочу с тобой посоветоваться». Он под заказ воссоздавал это здание по старым чертежам, а когда он все построил, заказчик сказал: «Извини, брат, кризис, не сложилось». Я ему сказал «Подожди, как раз ты мне и нужен». В итоге сложилось, что мы попали сюда, если хотите, по чудесному совпадению. Иконы, написанные в Казани в XIX веке, — «терра инкогнита» для отечественного иконописания Расскажите, почему решили создать музей казанской иконы? Речь об иконе Казанской Божией Матери или не только? — Казанская икона, в смысле не Казанский образ, а сделанная в Казани, — это своеобразная «терра инкогнита» для отечественного иконописания. Когда в России начали собирать и изучать русскую иконопись, ее историю, был XIX век. Исследователи того времени в первую очередь, конечно, обратились к древним образцам, а сами иконы XIX века были предметами обихода. Как исторический предмет их не рассматривали, не изучали. Потом после 1917-го по понятным причинам тема стала не самой актуальной. Тем не менее, даже в советское время потихонечку эта тема изучалась отдельными специалистами-энтузиастами. Во время Новой России возник новый всплеск интереса к этому пласту национальной культуры. Наконец дошли руки у ученого сообщества, у коллекционеров до так называемой поздней иконы — иконы позднего времени, не русского Средневековья, а уже, скажем так, от Петра I и далее. Казанская монастырская икона — это самое позднее явление, с середины XIX века и до революции. Изначально моя мысль была на своеобразной, воображаемой карте русской иконописи обозначить точку — Казань. Все знают и давно описаны иконы Палеха, Ярославля, Костромы, Москвы и других известных иконописных центров, а казанская монастырская мастерская на этой карте как бы не существовала. Этот музей доказывает, что она существовала и была востребована, верно? — Это первый шажок, потому что мы достоверно установили, что казанская икона в Казанском Богородицком монастыре писалась вот так. Мы определили это при помощи икон, которые находятся на этой витрине. Мне, например, очень нравится эта икона — я ее для себя называю Никола Строительный. Это мое собственное название, не каноническое, конечно, скорее жаргон. Дело в том, что в 1908 году было собрание строительных подрядчиков в Казани, на котором они учредили свое общество, сейчас мы это называем общественными организациями. Большое дело надо начинать с молебна, поэтому они заказали икону. Они выбрали своим покровителем Николая. Также здесь присутствует Гурий Казанский, естественно, поскольку это заказ казанских строительных подрядчиков. Это был спецзаказ, и монахини, отступив от своих канонов, сделали разделку золота по доске в форме кирпичной кладки. Вот Николай, который покровительствовал нашим строительным подрядчикам. Возможно, что старые здания Казани уцелели благодаря тому, что у них есть свой покровитель. Очевидно, что эту икону носили на закладку зданий, это однозначно. Это главная строительная икона. Теперь все понятно — строители перед началом стройки должны к вам зайти. Посетитель музея Казанской иконы сможет сам организовать себе экскурсию Валерий Юрьевич, скажите, в музее использованы какие-то современные технологии или вы вместе с экскурсоводами будете проводить экскурсии в традиционном формате? — Мы за концепцию «Музей без экскурсовода», то есть каждый посетитель сам себе экскурсовод. Нам нужно, чтобы любой человек, будь то турист, житель города, иностранец — любой, кто пришел сюда, смог бы сам себе организовать экскурсию в соответствии со своим бюджетом, временем, интересами, степенью вовлеченности. К примеру, на первом этаже нет ни одной иконы, но там есть небольшой кинозал, в котором с определенной периодичностью будет крутиться входной ролик. Он является своеобразным ликбезом для того, кто в первый раз к нам пришел и еще этой темы не касался. Порядка ста лет в школах урок Закона Божия отсутствует, и поэтому массовая аудитория не готова вот так просто воспринимать икону. Когда мы приходим в обычный музей и видим картину Шишкина «Лес», мы понимаем: вот лес, вот Шишкин. Про это мы даже в школе слышали, а когда человек без базовой подготовки подходит к иконе, у него возникают вопросы: зачем? что за лики? почему так? Соответственно, мы даем на первом этаже некий ликбез, а дальше человек решает сам — либо он побудет с иконами один на один, если он продвинутый и понимающий человек и ему не нужно никакое сопровождение. Но если он хочет услышать продолжение рассказа, он возьмет аудиогид. Есть номер экспоната, выбираешь соответствующую запись на аудиогиде, и вот тебе индивидуальный рассказ о каждой витрине и иконе. Дальше будут интерактивные экраны. Мы уже говорили про экраны, которые будут около макета, где можно будет про каждый дом узнать. То есть, по большому счету, человек сам себе организует экскурсию. Экскурсоводы в классическом понимании будут? — В классическом понимании они будут, но, так скажем, для продвинутых посетителей. Будем проводить по предварительной записи. Есть такое понятие, как «кураторская экскурсия», «авторская экскурсия», когда есть возможность задать более глубокий вопрос. Большинство людей, которые пользуются автобусным экскурсиями, прибегают с запросом — «нам на 40 минут». Человек сам прикидывает, сколько у него времени. Может быть, он сюда прибежал с быстрой экскурсией, а если заинтересовался, то может прийти потом отдельно и 1,5 – 2 часа здесь провести. Музей иконы — это не храм, но читающему молитву здесь не помешают Валерий Юрьевич, а вы не замечали, что какая-то икона чему-то помогает? Вы уже рассказали о покровителе строителей, а есть еще примеры? Или музей — это не то место? — Музей — это все-таки не храм. Икона есть икона, и если человек придет, почитает где-нибудь в уголочке акафист, мы мешать ему не будем. Но ясно, что человек верующий понимает, что это не храм. Храм — это через дорогу. У нас и не было задачи построить храм, это все-таки музей, где мы говорим об истории, мы говорим о технике и технологии иконы, о ее символическом смысле. Ориентировочно когда у вас планируется открытие? Середина сентября? — Да, примерно на конец сентября рассчитываем. Может, приурочим к какой-то дате, посмотрим. Освящать будете, Валерий Юрьевич? — Я посоветуюсь с архиереем. Страсть Сорокина к коллекционированию началась с медного пятака 1804 года Давайте вернемся к истокам. Расскажите, откуда у вас пошла страсть к коллекционированию? Семейное влияние или приобретенный «вирус»? — Это от отца, поскольку он сам всю жизнь что-то собирал. Те же самые книги у меня остались от него. Хорошо помню момент, с которого я могу называть себя коллекционером. Мне было 10 лет, шел 1974 год. Тетка моего отца подарила мне большой медный пятак 1804 года. Оба моих родителя — выпускники Казанского университета, поэтому они, не сговариваясь, взяли этот пятак и говорят: «О, год создания университета». Эту историю помню как вчера, и на меня произвело большое впечатление: это маленький кусок металла, который в обычной жизни, в общем-то, бесполезный — его не намажешь на хлеб, но за ним стоит история. Со временем это вылилось в нечто более серьезное, а этот пятак 1804 года всегда со мной. Как амулет, талисман? — Да, талисман. Это первое, так скажем, коллекционное приобретение. Он связан с определенной семейной историей и, собственно говоря, втравил меня в это дело. Краеведение привело коллекционера к казанским иконам Почему вы на иконах специализируетесь? — К иконе пришел через краеведение. Я уже говорил и про отца, и про книги. Это были старые книги, в том числе о Казани, книги XVIII – XIX веков. От темы казанского краеведения до Казанской иконы — один шаг, потому что церковная история и история казанского края иногда идут параллельно. Что такое первые монастыри на территории Казанского края? Это то, что мы сейчас называем градообразующими предприятиями. Грубо говоря, возьми все правое побережье Волги от Свияжска, до Казани, до Тетюшей и дальше вниз. Это все вотчина Свияжского Троицкого монастыря. Монастырские крестьяне получали определенные льготы, как экономического характера, так и административного в сравнении даже с государственными крестьянами. По сути дела, монастырь в те времена — это как КАМАЗ для Набережных Челнов. Это все вы через иконы и книги узнаете? — Через книги, постепенно приходишь к иконе. Это восстановление, так скажем, исторической справедливости. Казанский край — это одна из крупнейших епархий, которая сразу была учреждена в статусе высокого уровня. Но нет такого хорошо исследованного явления, как «икона, написанная в Казани». Хотя очевидно, Казанский край не мог обходиться без своего иконописания, по тем временам не наездишься в Москву для того, чтобы снабжать храмы утварью, иконами и прочими вещами. То самое восстановление исторической справедливости стало вашей задачей, как я понимаю? — Наверное, это громко звучит, но мне было бы приятно, если про какие-то определенные иконы говорили: «Это Казань». До того как мы издали каталог для выставки в ГМИИ РТ, иконы Казанского Богородицкого монастыря определяли как «Поволжье», «Центральная Россия», «рубеж XIX – XX веков», но конкретно, что это Казань или не Казань, никто не говорил. Ваша собирательная работа позволила заполнить некую научную нишу, да? — Да, она позволила заполнить некую научную нишу, но когда прикинешь, сколько лет существуют Казанский край и Казанская епархия, сколько работала мастерская, то сразу поймешь, что это только начало. Это маленький кусочек, который мы чуть-чуть затронули, мы нашли самый понятный и самый близкий по времени к нам. Сейчас мне стало интересно, а как писали Казанскую икону в Казани до того момента, как заработала монастырская мастерская? У меня есть рабочие версии, рабочие гипотезы, но я, собственно говоря, не рассчитываю только на свои силы. Я прекрасно понимаю, что я любитель, а не профессионал. Валерий Сорокин готов помогать научному сообществу в изучении казанской иконописи Привлекаете к исследованию специалистов каких-то? — Я поддерживаю контакты с научным сообществом, советуюсь с ними, проверяю гипотезы. В любом случае, я бы на себя никогда не взял риск издать какой-то труд. На мой взгляд, нужно посвятить такому делу полжизни, и после этого можно писать. Достаточно плотно с нами работает один из аспирантов КФУ. Ему интересна тема Казанского иконописания, хотя он больше старообрядцами увлекается. Тем не менее, это тоже все рядом. Понятно, что монастырская мастерская существовала не в вакууме, а в некой среде. Причем в конкурентной среде — это же производство, это сбыт и очень дорогая икона. Икона примерно такого размера (30х25 см) в конце XIX века стоила рублей 25 – 30. Для сравнения: 25 рублей — месячная зарплата учительницы. А сколько лошадь стоила тогда? — Рублей 12, наверно. Городовой, то есть рядовой полицейский, получал 20 рублей в месяц, например. Артист Казанского театра получал 25 рублей. Если взять разнорабочего условно на льнокомбинате, он в лучшем случае получал 3 рубля. Какие иконы они-то покупали? Попроще? — Совершенно верно. Если мы говорим современным языком и воспринимаем мастерскую как производство, то у них было три линейки продукции и были иконы попроще, без дорогих материалов, чтобы обеспечить сбыт большой массе паломников, поскольку Казань и Богородицкий монастырь — это центр паломничества. Немного досадно: есть небольшая португальская деревушка Фатима, в которой, считается, в начале ХХ века являлась Богородица. Это место посещает в год 5,5 млн человек. Казань побогаче историей, чем небольшой португальский городок. Коллекционер верит, что сможет узнать утраченную икону Казанской Божией Матери, если найдет ее Вы один из знатоков истории обретения и утраты иконы Казанской Божией Матери, вокруг которой существует очень много легенд, фактов и исследований. Как вы считаете, все-таки полицейская версия о том, что ее разрубили и уничтожили, верна? Или все-таки нужно верить в какие-то святые и сверхъестественные вещи, что она оживет и будет обретена вновь? — Сложно сказать. Но любой, кто имеет отношение к Казанской иконе, живет с мыслью, что он найдет икону. Есть работы, которые говорят, что даже если мы найдем икону, то мы ее не узнаем, потому что без ризы ее никто не видел, а крали именно ради ризы. Причем известно, в каких магазинах эти краденые камушки продавались. Один из них — ювелирный магазин около гостиницы «Казань», в котором продавалась часть жемчужин. Я считаю, что каждый сам для себя должен определиться с версией. В свое время я поспособствовал переизданию стенографического отчета по делу о краже иконы. Его можно назвать детективом, и любой взявший эту книгу может для себя составить мнение, достаточно было показаний участников процесса, чтобы икону считать утерянной, или недостаточно. Многое говорит в пользу того, что Стоян, который специализировался на церковных кражах, не мог не понимать, что сама икона может быть значительно дороже мишуры, которая ее окружала. Возможно, он рассчитывал сбыть икону довольно выгодно. Забавным мне показался факт, что сам Стоян проживал в Казани по поддельному паспорту Чайкина, его взяли сходящим с теплохода Казань — Нижний Новгород, а он бежал под фамилией Сорокин. Вы не занимались поисками? — Честно говоря, нет, но я знаю людей, которые этим занимаются. У меня есть представление о том, что если вдруг мне попадется икона, я ее узнаю. Но в то же время есть авторы, которые говорят, что без ризы ее сложно будет узнать. То есть никто не знает, что вокруг этого образа? — Есть зафиксированные показания одной монахини, которая перед тем, как икону украли, перешивала на нее ризу, то есть чинила, вставляла выпавшие камни. Она назвала несколько примет, по которым, скажем так, можно было бы опознать. В коллекции Сорокина есть более древняя реликвия, чем Ватиканский список Казанской иконы Божией Матери Правда ли, что список Казанской иконы Божьей Матери, который есть в вашей коллекции, более древний, чем тот, который нам подарил Ватикан? — Это правда. Серьезные ученые датировали этот список первым десятилетием после явления иконы, причем у нее достаточно архаичный оклад. Порядка двух лет мы исследуем эту икону и ее оклад. Достаточно интересные версии есть, поэтому я бы поостерегся какие-то вердикты выносить. Будете показывать? — Конечно. Рано или поздно покажу. Но это будет не из расчета на быструю сенсацию, а когда более авторитетные люди в этой области вынесут свой вердикт. Как художественное произведение и предмет истории, а не как предмет культа? — Статус иконы у нее же от этого не пропадает. Конечно, я принял усилия по ее реставрации, поскольку сама икона была записана многослойно, были более поздние слои краски. Например, XIX века. Самый нижний слой был обнаружен в результате профессионального раскрытия иконы. Все это делали в Москве, в серьезных учреждениях. Реставрацией занимались профессионалы, такое нельзя делать на любительском уровне. Это самая большая ошибка. А у вас есть артефакты более древние, чем эта икона? — Нет, и я никогда не ставил это своей целью. Да, я старался не разбрасываться от темы «Казань». Да, я знаю, что коллекция ценна не отдельными артефактами, а своей полнотой. — В том числе. Я хотел представить тему Казани в иконописи. Сюда входит и Казанский образ в своем многообразии. Возможно, кто-то займется осмыслением с научной точки зрения, но точно не я. Сорокин любит коллекционирование за возможность исследовать историю артефактов Не мешает ли работа заниматься вашим любимым делом? Или наоборот — чем любимое увлечение помогает работе? — Говорят, если работа мешает твоему хобби — брось работу. На самом деле хобби — это мой способ переключаться. Что такое отдых? Смена рода деятельности. По большому счету в рабочее время мне приходится заниматься чем угодно, но не подобного рода вещами. Со временем у меня выработалась привычка выключать этот рабочий тумблер и переключаться на 180 градусов. Бесконечно находиться в работе очень сложно. Когда человек серьезно занят делом, то он не оставляет работу, выходя из офиса. Голова-то постоянно работает, а хобби дает возможность переключиться. Думать о двух вещах одновременно еще ни у кого не получалось. Вы ведь не из тех коллекционеров, которые как скупые рыцари коллекционируют и сами наслаждаются? Вы ведь собираете и для того, чтобы с людьми поделиться, верно? — Моя персональная корысть в коллекционировании — это исследование. Мне интересен поиск, я хочу докопаться до истины, как в истории с тем пятаком. Вроде обычный пятак, а он условно приводит к открытию университета. Или за этим артефактом может стоять отдельный человек. Условно строительный Николай, ради которого мне пришлось вскопать информацию об обществе строительных подрядчиков. Да-да, это и есть СРО образца 1908 года. Ваша коллекция продолжает развиваться? Экспонатов становится все больше? — Да, она находится в постоянном движении. Дело ведь не в количестве, но есть какие-то хиты. Я шлифую свою коллекцию — например, лет пять назад я не мог прийти к пониманию, что надо создавать музей. Я сам был в режиме слепого поиска. Это был сырой материал, а последние годы ушли больше не на собирание, а на осмысление, после чего произошла попытка как-то канонизировать эту тему. Чтобы эта тема была не только в литературе, но и в научном сообществе. Что для вас меценатство? Ощущаете ли вы себя в этой теме? Вы ведь предоставляете свои иконы для других музеев? — Да, но это же не какое-то самопожертвование. Говорят, что коллекционер — это кладбище знаний. Не хотелось бы, чтобы со временем они ушли в никуда. Появляется возможность, надо открывать что-то для общего доступа, иначе легко перейти тонкую грань между коллекционированием и складированием. Большое спасибо за интервью!