ЧТО ОЗНАЧАЕТ СЛОВО РУС ИЛИ РОС?

ЗАГАДКИ ДРЕВНЕЙ РУСИ

А. Романченко

по научно популярной книге авторов: А.А.Бычков, А.Ю.Низовский,

П.Ю. Черносвитов

Глава 2
РУСЬ, ГДЕ ТЫ?

Святая Русь — что она? Преподобный Сергий среди русских деревень и посадов, окружённых негасимой зарёй? Рублёвская Троица с небесной лазурью ангельских хитонов? Пересвет, берущий в руки своё святое копьё? Или сияющая в вершинах русских берёз мартовская лазурь, от которой ликует душа? Святая Русь — в нашем прошлом, и дана нам как божественное воспоминание, однажды случившееся в древности дивное чудо, которому больше не повториться?

ЧТО ОЗНАЧАЕТ СЛОВО РУС ИЛИ РОС?

Итак, история славян преподносит нам немало загадок.

К ним относится и появление Руси как государства.

Но прежде чем рассмотреть эту загадку, необходимо выяснить, что означает само это слово — рус или рос? Да и одно ли это слово вообще, изначально, так сказать? Если подходить к нему лингвистически, то да, это два варианта одного и того же, общего для большинства, если не для всех, индоевропейских языков понятия: «свет», «светлый», «ясный», или близкого к нему — «рыжий», «красный». Изначально, вероятно, все эти понятия восходили к словесному воспроизведению ощущения солнечного света и производимого им тепла. Но со временем, по мере расхождения индоевропейских языков от своей праосновы и вообще по мере расширения словесной номенклатуры, оно распалось на несколько близких по значению терминов.

Одними из наиболее важных для нас в данном случае были те, которыми люди какой-то одной группы обозначали людей другой, желая подчеркнуть наиболее заметное их отличие от себя. Как мы знаем, при этом могут быть отмечены самые разные признаки: кто-то кого-то называет «великанами», кто-то кого-то — «карликами», и понятно, почему. Столь же понятно, что чернокожие люди белокожих зовут «белыми», а вторые первых, соответственно, наоборот. Но и внутри одного антропологического типа люди все-таки четко отличают друг друга по еще одному признаку, который сразу бросается в глаза — по цвету волос. В наше время это архаика, пережиток тех времен, когда люди разных народов, разных культур плохо знали друг друга и просто нуждались в какой-то, наиболее ярко выраженной характеристике иноплеменников. И если, давая это общее, всем своим понятное название для чужих, можно было зацепиться за такой признак, как цвет волос, резко отличный от своего, привычного, то это немедленно делалось!

"...Кого понимали Греки под именем Скифов лучше всего видно из Нестора при его исчислении Славянских народов Руси: 'и суть грады их и до сего дни, и зовяхусь от Грек Великая Скυөь.' - Почему наш народ прозван греками "Великой Скифью"? Очевидно, потому что народ Руси выделялся количественно и занимал большие пространства, на которых построил великое множество городов. Во втором же веке н.э. на Русь началось нашествие готов из Азии резко отличавшихся внешним видом от славян и готы зацепились за такой признак, как цвет волос, резко отличный от своего, привычного и начали называть народ с которым столкнулись по цвету волос: "Svythiod hin mikla, т. е. Suava, Suevia, Suavonia или Russia" - что в переводе на русский означало светлые, белые(Suava, Suevia, Suavonia) и рыжие(Russia) и относилось к шведам и варягам. Потому, видимо, в ПВЛ варяги и именуются Русью, т.е. по цвету волос - рыжие.

В результате это прозвище могло на долгие годы — если не навсегда! — закрепиться за целым народом, и даже попасть на страницы исторических документов как его название. Хотя понятно, что к самоназванию этого народа оно никакого отношения не имеет.

Один из исторически древнейших примеров: китайские хроники I тысячелетия до н. э. знают кочевой и воинственный народ «динлины», живший в степях и полупустынях севернее Китая.

Археологи считают, что под динлинами подразумеваются ираноязычные кочевники евразийских степей, то есть какая-то племенная группировка, относящаяся к скифоидным археологическим культурам. Археологически известно, что носители этих культур действительно к середине I тысячелетия распространились очень широко, в том числе по степям Тувы и Монголии. Казалось бы, как здорово: китайские хроники донесли до нас живое имя народа, о котором мы имеем только археологические сведения! А на самом деле слово «динлин» по-китайски означает «рыжий», и, естественно, к названию народа не имеет никакого отношения: это типичное прозвище. Зато по нему мы можем судить о цвете волос этого народа. И, конечно, вряд ли он был рыжим в нашем понимании. Но с точки зрения китайцев, людей стопроцентно черноволосых, это были относительно светловолосые люди, что вполне нормально для представителей европеоидной расы, к каковым относятся практически все носители скифоидных культур.

Так вот, все сказанное имеет прямое отношение к нашей теме. Понятия «рус», «рос» вошли в название многих древних и средневековых народов Европы либо в чистом виде, либо в виде одного из корней сложного слова, либо в модифицированном виде, близком по смыслу к современному французскому «rouge» — красный, рыжий. Таковы собственно русы или росы, о которых в основном и пойдет речь ниже, но были еще роксоланы — по-видимому, один из степных народов, входивших в объединение аланов, росомоны — германское или аланское племя, тоже участвовавшее в Великом переселении народов. Таковы ругии —германское племя, известное в эпоху Великого переселения народов,

рутении («рыжие»)— изначально кельтское племя, известное в начале эры в Центральной Европе, территория которого была постепенно занята частично славянскими, частично германскими народами.

Таким образом, выяснение происхождения русского народа и по сложению Руси как государства включает и выяснение того, кто, когда и почему назвал этот народ и это государство именно этими терминами. Но это не все. Историки всегда пытались понять, почему этот этноним стал еще и самоназванием народа, а Русь — названием страны, принятым ее населением. Но историческая задача не сводится к чисто терминологической стороне вопроса. Конечно, главной всегда была задача выявления тех причин, которые вызвали сложение государственности на некоей территории, заселенной определенным народом, и конкретных путей, которыми этот процесс шел. Понятно, что все это касается и русского народа, и Руси.

ЕЩЕ КОЕ-ЧТО ОБ ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ

Ну а теперь — конкретно о русах или росах. Так кто, кого и когда так называл? И какой смысл вкладывал в это слово? Чтобы ответить на эти вопросы, нам придется резко сменить нашу источниковедческую направленность и обратиться в основном к письменным источникам, лишь изредка возвращаясь к археологии.

Поясним: это объясняется вовсе не тем, что археологических материалов эпохи раннего средневековья у нас меньше, чем их осталось от более ранних эпох. Все как раз наоборот, что вполне очевидно. Но дело в том, что археологические материалы раннего средневековья показывают, какие территории из интересующих нас заселены славянскими, а какие — неславянским культурами, которые лишь постепенно «ославянились» в процессе становления единого Русского государства.

Более того, археология показывает нам, в какой последовательности и какими темпами шел этот процесс. Но она не в состоянии нам сказать практически ничего о том, как именно называлось то или иное племя, как славянское, так и неславянское, из числа тех, которые упоминаются в письменных источниках разного рода.

Тем не менее археологи всегда пытаются привязать известные им археологические культуры к известным из письменных исторических источников этнонимам, и это желание вполне оправдано: ведь именно таким путем можно восстановить истинную историю какого-либо народа. В самом деле, если мы точно знаем, что эта археологическая культура оставлена именно этим народом, то, отслеживая эволюцию этой культуры в глубь веков, к ее истокам, мы тем самым отслеживаем и историю оставившего эту культуру народа. Собственно, это и есть тот ретроспективный метод в археологии, о котором мы говорили в начале предыдущей главы, как о самом эффективном, на наш взгляд.

Но тут мы сталкиваемся с одной принципиальной трудностью. Исходя из позднесредневековых археологических и исторических материалов, мы можем уверенно говорить о том, что вот этот круг культур, безусловно, оставлен русским населением, и даже определить, какая часть из них принадлежит прямым потомкам более раннего славянского населения, а какая — потомкам населения, скажем, балтского или угро-финского. Но вот мы «спускаемся» по времени в раннее средневековье, то есть в эпоху, предшествовавшую сложению общерусского Государства и общерусской культуры, которая значительно (хоть и далеко не полностью) снивелировала межплеменные культурные различия между составившими ее этническими компонентами. Здесь мы видим эти культурные компоненты в более «чистом» виде: это локальные варианты все тех же славянских и неславянских культур, оставленных теми племенами, из которых составится будущий русский народ и его ближайшие этнические «родственники» — будущие украинцы и белорусы. И само собой, нам нужно понять, с какими конкретно племенами, известными нам по письменным источникам, эти локальные варианты археологических культур связаны. Только тогда мы действительно получим достоверную — и археологически, и письменно — историю народа, где данные источников одного типа проверяются данными источников другого типа.

И все это было бы просто, если бы мы имели только одну письменную историю народа, населяющего интересующий нас регион. Но в том-то и беда, что этих историй несколько, и ни одна из них не полна, и все они в той или иной степени, хотя бы в каких-то своих частях противоречат друг другу: то в датах событий, то в названиях племен и именах людей, в этих событиях участвовавших, то в названии мест, где эти события происходили, то в определении территорий, этими племенами населявшимися, и т. д., и т. п.

Так что должен делать бедный археолог? Он имеет полную номенклатуру археологических культур данной эпохи и несколько вариантов наименований племен и народов, живших в эту эпоху, с несколькими вариантами истории их расселения и несколькими же вариантами их размещения на данной территории в данную эпоху. Он вынужден выбирать из этих вариантов тот, который представляется ему наиболее достоверным по тому ряду признаков, которые он считает наиболее объективными. И он, действительно,выбирает! В результате некий локальный вариант славянской культуры у одного археолога ассоциируется, скажем, с летописными древлянами, а у другого — с бужанами (мы сейчас говорим наугад, дело ведь не в конкретных племенных названиях). И каждый из них по-своему прав: ведь он опирался на свои, с его точки зрения предпочтительные варианты письменных источников.

Поэтому и ему, и нам в данном случае не избежать обращения к

письменным источникам по истории Руси.

Хотя мы только что утверждали, что главная беда археолога в том, что существует несколько историй любого народа и любой страны, в том числе — и историй Руси, на самом деле это не означает, что хорошо было бы, если бы она была всего одна. Это автоматически означало бы, что она не проверяема в принципе!.А это серьезных ученых не устраивает. Поэтому мечта каждого историка — иметь массу независимыхисточников, описывающих одни и те же события «с разных сторон». Тогда их сопоставление дало бы возможность восстановить описываемые в них исторические события с желательной полнотой и достоверностью. Это и была бы искомая одна история народа.

В общем, это — как в юриспруденции. С одной стороны, все опытные юристы утверждают, что «никто так не врет, как очевидец», с другой — все они хотят, чтобы очевидцев было как можно больше, ибо только сопоставление массы показаний и может дать более или менее достоверное описание события — такое, которое не искажено до неузнаваемости чьим-то личным восприятием.

А вот с этим у нас на Руси как раз плохо. У нас мало летописей! И еще меньше — независимых летописей. И все они — достаточно поздние. То есть сами летописи появились тогда, когда и Киевская Русь, и Новгородская уже сложились, и летописание, как строгая погодная фиксация событий, началось, наконец, в некоторых монастырях Руси. Стало быть, все предыдущие этапы русской истории, описанные в них — это не погодные записи очевидцев этих событий, а некий свод сведений, попавший авторам летописей из разных источников. А таких не так уж и много: это — народные сказания, да сведения источников из тех стран, в которых летописание началось много раньше, чем на Руси, и с которыми Русь «изначальная» как-то контактировала.

О том, что такое знаменитая «Повесть временных лет», в общем, знают все. Текстуально, то есть по своему содержанию, это — древнейшая из сохранившихся до нашего времени летопись русской, а точнее, восточнославянской, истории. Но именно — текстуально. На самом деле, она дошла до нас в достаточно поздних списках-копиях. Содержание же ее первой части — той, в которой описывается эта ранняя история славян и Руси — повторена чуть ли не во всех других русских летописях, в том числе и тех, которые, как реальные документы, старше сохранившихся списков «Повести временных лет». Отсюда — два грустных вывода. Во-первых, в русских документах нет нескольких независимых источников по древнейшей части русской истории: почти все они восходят к одному тексту — раннему списку «Повести временных лет». А те, которые вроде бы независимы от нее, имеют фантастический характер «генеалогических» мифов (пример такого текста мы приведем в конце главы). Во-вторых, даже текст «Повести временных лет» не есть погодная запись древнейших событий русской истории. Он — компиляция каких-то, не дошедших до нас более ранних документов, известных ее автору, часть из которых, возможно, была написана и на Руси. Плюс к этому — устная народная традиция, сохранившаяся в виде сказаний, эпических поэтических песен-баллад, исполняемых русскими бардами — боянами, типа тех, которые легли в основу такого знаменитого памятника древнерусской словесности, как «Слово о полку Игореве». Плюс к этому — сведения из византийских исторических документов, которые были известны автору «Повести временных лет», что неудивительно, если учитывать, что древнерусский православный монах — гречески образованный человек.

Все это было доказано многочисленными русскими историками. И именно от них и исходят профессиональные жалобы на скудость собственно русских летописных, да и просто письменных источников. Но что поделать: Россия — страна издревле деревянного строительства! И уж если «каменныя» с древних времен Европа и Средиземноморье жалуются на пожары, в которых гибли ценнейшие документы самых различных эпох — вспомним хотя бы сгоревшую Александрийскую библиотеку (каменное здание!) —

План античной Александрии в эпоху Птолемеев

то что говорить о России, в которой выгорали, и совсем недавно, целые города!

На счастье историков, существует масса зарубежных письменных источников, в которых со времен раннего средневековья сохранились в той или иной связи сведения о Руси. Это, в первую очередь, византийские документы, и в них этих сведений, пожалуй, больше, чем в документах других стран. Это неудивительно, поскольку именно с ней связаны многие важнейшие события русской и вообще славянской истории, а Византия — древнейшая из «письменных» стран, вплотную со славянами соприкасавшаяся еще со времен Великого переселения народов (смотри предыдущую главу). К тому же именно из Византии на Русь пришло православие, а вместе с ним — письменность, а вместе с ней — те, кто начал писать историю Руси уже на самой Руси.

Древнейшие предполагаемые изображения Кирилла и Мефодия

В некотором отношении это плохо: как не раз отмечали историки нашего времени, древнерусские летописи страдают совершенно определенной идеологической «окраской» — византийской православной, — которая заставляла русского летописца-монаха подавать некоторые исторические события, особенно относящиеся к «языческой» древности, в явно искаженном виде, а о некоторых событиях, связанных с русско-западноевропейскими («латинскими») контактами, вообще умалчивать.

Это досадное для историков обстоятельство компенсируется тем, что существуют и западноевропейские документы, касающиеся русской истории. Их общее число просто необозримо, и относятся они к самым разным этапам русской истории, в том числе и к древнейшим. Среди них нет таких, которые целенаправленно и связно излагали бы русскую историю целиком. Большинство из них упоминает Восточную Европу, славян и Русь только в какой-то связи с событиями, происходившими в самой Европе, или с лицами, ездившими из Европы на восток или приезжавшими с востока в Европу. Но подобных кратких упоминаний о Руси столько, что и сегодня историки, специально этими сведениями занимающиеся, уверены, что им известны далеко не все документы, в которых подобные замечания имеются: документальный фонд европейских стран неисчерпаем [Древняя Русь в свете зарубежных источников, 1999, с. 395].

Кроме того, существует огромный пласт восточных средневековых документов, в основном арабоязычных и персидскоязычных (а также — на языках Средней Азии), в которых также попадаются довольно объемистые тексты, касающиеся в той или иной степени истории Руси и соседствующих с ней стран. Эти документы тоже не все хорошо изучены, но основные все-таки известны. Среди них есть историко-географические сочинения и компиляции таких более древних сочинений, в том числе и античных: не будем забывать, что арабские мусульманские завоевания познакомили арабов с античной литературой и вызвали в мусульманском мире колоссальный всплеск интереса к европейской учености, в результате чего множество античных сочинений было переведено на арабский язык, а уже потом, через контакты с европейцами в завоеванной Испании,

стали известны средневековому европейскому миру. Кроме того, сохранились описания путешествий в Древнюю Русь нескольких восточных грамотных людей, которые, конечно, представляют для истории особый интерес.

ТАК КТО ЖЕ ТАКИЕ — РОСЫ?

В целом письменных источников, в которых можно найти сведения о русах, росах, а затем и о Руси, как таковой, не так уж и мало. Самое забавное, что первое, как считают современные историки, упоминание термина «рос» как этнонима встречается в документе с территории, с Русью ни на каком этапе истории не соприкасавшейся. Это Сирия, автор известен как Псевдо-Захария (Захария Ритор), жил в VI веке н. э. Он писал о народах, населявших северное побережье Черного моря, и среди них упоминал народ Рос (Hros), живший около Меотиды (Азовского моря) рядом с амазонками. Понятно, что сведения эти в значительной степени мифического характера, как и описание самого народа Рос у этого автора. Но, как справедливо отмечает языковед А. И. Попов, сам автор — духовный писатель, и его наименование народов вытекает из библейской традиции, в данном случае восходит к мифическому народу Рош [Попов, 1973, с. 54], точнее, к «Гогу в земле Магог, князю Рош», с приходом которых, согласно Библии, связан Конец Света.

Еще забавнее то, что само наличие в Библии термина Рош — Рос, да еще и привязанное к каким-то северным (относительно Ближнего Востока) народам, порождало в раннехристианском мире всякие спекуляции апокалиптического характера. Так, именно с ними, народами Гог и Магог, связывали гуннское нашествие и Великое переселение народов, считая, что вот сейчас и наступит Конец Света (заметим попутно, что для огромного числа людей, да и для всего европейского позднеантичного порядка в Европе, он тогда и наступил).

Тут, конечно, неплохо бы задаться вопросом: а откуда в Библии-то взялся этот самый «народ Рош», равно как Гог и Магог? Стоит ли за этим некая историческая реальность, или сами названия этих народов «взяты с потолка», из каких-то невообразимых глубин мифологического мышления? Большинство современных историков считает подобный вопрос абсолютно праздным, поскольку заниматься им — это все равно, что заниматься вопросом, почему на языке какого-то народа боги и прочие мифические фигуры назывались так, а не иначе. То есть ответы на вопросы такого рода, действительно, лежат в глубинах мифологического мышления и не являются собственно историческими.

Нам представляется, однако, что это не совсем так. Библия — произведение, родившееся на Ближнем Востоке, в среде семитских народов, по-видимому, еще с эпохи бронзы контактировавших с народами индоевропейскими, о чем говорилось в предыдущей главе. А начиная с рубежа бронзового и железного веков, то есть в начале I тысячелетия до н. э., через Кавказ и Малую Азию на Ближний Восток, в зону древнейших цивилизаций, стали прорываться кочевники евразийских степей — киммерийцы и