О декабристах замолвите слово…
Заканчивается год 200-летия восстания декабристов, когда студеным зимним днем 1825 года блистательные офицеры, представители старейших семей России в попытке изменить ход истории вывели войска на Сенатскую площадь Северной столицы.
Многие из них были героями кампании 1812 года: смело сражались против Наполеона, победителями вошли в Париж, поразив французов статью и выправкой. Изящно танцевали на балах, галантно раздавали комплименты дамам, охотно пили шабли, но за легкостью и показной беспечностью скрывался недюжинный интеллект, глубокие знания истории, литературы, политики и горячее желание изменить к лучшему жизнь в России. Главным для них была работа на благо Отечества. Будущие декабристы проводили лекции, учили солдат, не гнушаясь презираемой тогда из-за коррупции судейской работы, становились безукоризненно честными судьями, а еще выкупали за собственные средства способных крепостных. Благодаря им обрел свободу и будущий основатель российского театра Михаил Щепкин.
Обученные французскими или немецкими домашними учителями, окончившие учебные заведения под руководством католиков, хорошо знавшие Европу и потому ее не идеализировавшие, декабристы искренне любили Россию и ратовали за реформы. Государь не обманул их надежд на поле боя, но разочаровал в мирное время. Несмотря на настойчивые призывы своего швейцарского наставника Лагарпа стать «императором народа», «императором-гражданином» и приступить к постепенной отмене крепостного права, Александр так и не пошел на послабления для крестьянства и ограничения самодержавной власти с передачей части полномочий дворянству. В 1816 году возникает тайное политическое общество «Союз спасения», через два года «Союз благоденствия». Европа в это время бурлит: революции в Испании и Португалии в 1820 году, в 1821-м начало освободительной войны Греции, восставшей против диктата Османской империи. Молодые русские патриоты не сторонники масштабных революций, но для блага России полагают возможным военный переворот. В 1821 году рождается «Южное общество» под руководством Пестеля, за ним «Северное общество» в Петербурге во главе с Муравьёвым-Апостолом. Пестель ратует за отмену крепостного права и провозглашение республики. Муравьёв-Апостол более умерен – он за конституционную монархию. Возможно, все бы ограничилось интеллектуальными разговорами, не возникни междуцарствия после неожиданной кончины в Таганроге не оставившего потомства государя Александра. Следующий за ним брат Константин, женатый вторым морганатическим браком на польской дворянке, власти не желал, на трон по тайному завещанию Александра должен был взойти брат Николай. Но давно находившийся в Варшаве Константин не прислал определенного ответа с отказом от короны, и ему начали присягать. Пользуясь двухнедельным замешательством, декабристы и решились на переворот.
Финал всем известен: после неудачного восстания 26 декабря Пестеля, Муравьёва-Апостола, Бестужева-Рюмина, Каховского и Рылеева приговорили к смертной казни через повешение, а 121 человека отправили на каторгу или поселение в Сибирь. Когда подсудимых спрашивали, что побудило их вступить в тайное общество, одни называли причиной любовь к отечеству, другие – грабительство и воровство бюрократии, третьи – повсеместную безурядицу сверху и снизу, четвертые – злоупотребления начальников, и все были абсолютно искренни.
Среди осужденных оказался и мой пращур Пётр Николаевич Свистунов – в отличие от старших товарищей еще не понюхавший пороха 23-летний сын действительного камергера и фрейлины. Ученик иезуитского пансиона, корнет Кавалергардского полка и талантливый музыкант, он чудесно играл на фортепиано и виолончели и давал концерты с автором знаменитого романса «Соловей» композитором Александром Алябьевым.
Вступив в общество зимой 1823 года, он достаточно быстро отказался от идеи вооруженного восстания, не захотел выходить на Сенатскую площадь, отговаривал от этого друзей и накануне отбыл в Москву с тайным письмом Трубецкого одному из членов общества генералу Орлову.
Долгое время, читая о тогдашнем поведении моего предка, я не испытывала за него гордости. Добравшись до Москвы и узнав о поражении декабристов, он уничтожил письмо Орлову, оказавшись в Петропавловской крепости, предпринял попытку бегства по Неве, а потом пытался покончить с собой, наевшись колотого стекла. Его письма дознавателю генерал-адъютанту Левашову, написанные по-французски бисерным почерком, полны раскаяния и, как мне сперва думалось, страха за грядущую расплату. «Во имя всего, что Вам дорого, господин генерал, в память о моем отце, которого Вы знали и который всю жизнь преданно служил Государю, обратите внимание на мою мольбу… Я молод, я был увлечен и обманут. Если бы здесь была моя мать, она бы поставила меня на правильный путь своими советами и помешала вступить в общество, чьи цели и планы были мне неизвестны. Но я был одинок, без советчика, и хочу искупить мою вину всей моей жизнью, независимо от того, каким будет наказание. Я чувствую свою безмерную вину и прошу лишь о возможности пролить всю мою кровь до последней капли на службе Государю».
Почему же тогда моим пращуром позднее восхищался сам Лев Толстой? Почему заимствовал черты Свистунова для главного героя незаконченного, увы, романа «Декабристы» и писал ему: «Ваша беседа переносит меня на такую высоту чувств, которая очень редко встречается в жизни и всегда глубоко трогает меня».
Ответ кроется во всей последующей жизни декабриста. Получив 20 лет каторги, Пётр отправляется в Сибирь с удобствами – он богат и едет на лошадях, в теплой кибитке. Полученные от родных деньги, не задумываясь, делит с менее состоятельными декабристами, помогает и практически случайным встречным. Сперва он доставлен в Читинский острог, где находятся многие декабристы, через три года все переведены в Петровский завод – специально для них построенную тюрьму. Темные тюремные комнаты длинного, похожего на конюшню здания, длящаяся десять месяцев в году зима, кандалы, тяжелые земляные работы – ничто не может сломить Петра и его товарищей по несчастью. Не проявив решительности на Сенатской площади, не покусившись на жизнь находившегося в двух шагах от них Николая, они проявляют железную волю в заключении.
Сразу основывают «академию», в которой каждый преподает другим тот предмет, которым сам владеет лучше всего. П. А. Муханов читает лекции по русской истории, П. П. Спиридов – по истории Средних веков, А. И. Одоевский – по русской литературе, Е. П. Оболенский – по философии, П. С. Бобрищев-Пушкин преподает высшую математику, Ф. Б. Вольф – физику, химию, анатомию, Ф. Ф. Банковский – астрономию, Н. М. Муравьев и Н. П. Репин – военные науки. Английскому учили Оболенский, Чернышев и Трубецкой. Свистунов учит других заключенных французскому, увлекается переводами, руководит декабристским квартетом и возглавляет хор ссыльных. Так что спеваются декабристы перед Светлым воскресеньем под руководством регента хора Петра Николаевича. А еще все декабристы жадно изучают выписываемую из столиц периодику, в курсе новинок художественной литературы, устраивают литературные чтения, обучают подрастающих детей, а летом в свободное время еще успевают возделывать огород, выращивая большущую морковь, свёклу и капусту. Одновременно осваивают слесарное, столярное, швейное и башмачное дело, игры же в карты между собой запрещают. Чтобы никто из декабристов ни в чем не нуждался, создают артель. Самые состоятельные члены артели – Волконский и Муравьёв, делают большие, по 2 – 3 тысячи рублей, ежегодные взносы, Нарышкин, Фонвизин и Ивашов отдают по тысяче, остальные вносят в артель все, что получили, в результате каждому хватало на жизнь.
После суда судьбу любимого брата собиралась разделить моя прапрапрабабушка Глафира Свистунова. Раз поехали за мужьями Мария Волконская, Александра Муравьёва, Екатерина Трубецкая, Елизавета Нарышкина и Наталья Фонвизина, то и она последует в Сибирь за близким человеком. Глафира была нехороша собой, зато прекрасна сердцем, жертвенна и непременно выполнила бы задуманное, но не получила разрешения родных и государя. Позднее она вышла замуж за генерал-майора графа Александра де Бальмена и просила его хлопотать за Петра. Стараниями графа и младшего брата Алексея в 1837 году Свистунов переведен в город Курган Тобольской губернии, где занимается просветительской деятельностью и музыкой, потом получает место канцелярского служителя в тобольском управлении и женится на приемной дочери земского исправника Татьяне Неугодниковой. Их небольшой деревянный дом в Тобольске, который они делили с декабристом Бобрищевым-Пушкиным, стал любимым местом встреч ссыльных декабристов, ценивших Свистунова за хороший характер и сердечность. Своим неизменным бисерным почерком он пишет в те годы по-французски сестре Аглае: «Будь уверена, что никогда Господь не оставит тебя. Он дает утешение, надежду, любовь, веру при условии, что мы не перестаем его об этом просить и все, о чем мы просим настойчиво, с уверенностью, мы получим».
Коронованный в 1856 году Александр Второй даровал декабристам амнистию – им и рожденным после приговора детям возвратили потомственное дворянство. Пётр Николаевич переехал с семьей в Калугу и вскоре получил от младшего брата часть родительского наследства – имение с двумя деревнями. Активно участвовал в подготовке крестьянской реформы и преподавал музыку и французский язык в женской гимназии. В конце жизни этот седовласый высокий человек с грустными глазами, печально висящими усами, длинными пальцами профессионального музыканта и прекрасным слогом активно защищал дело и честь декабристов от нападок, начавшихся в отечественной и западной прессе. Люди, сами не способные ни на геройство, ни на безрассудство, обычно замечательно критикуют и судят. В ответ им он написал: «Замышлявшие переворот в России подверглись неминуемой потере всех преимуществ, какими пользовались вследствие положения своего в обществе, поэтому ни в корысти, ни в честолюбии заподозрены быть не могут. Лишь пламенная любовь к Отечеству, желание возвеличить его, доставив ему все блага свободы, могут объяснить готовность пожертвовать собой и своей будущностью. При несоразмерности способов с предназначаемою целью, люди практические будут вправе назвать такое громадное предприятие безрассудной мечтой, но чистоту намерений не имеют оснований оспаривать».
Ольга Семёнова.