Достоевский и Валиханов. Дружба гениев
В Казахстане, как и в России, в уходящем году широко отметили 201-й день рождения классика мировой литературы Федора Михайловича Достоевского. Писатель имел самое прямое отношение к Казахстану. Там, в городе Семипалатинске (ныне – в Семее), писатель более пяти лет тянул солдатскую лямку после четырех лет омской каторги. 
Там писатель подружился с Чоканом Валихановым (1825- 65гг..), ученым, путешественником и офицером.
Сейчас старинный Семипалатинск известен тем, что в нем существует прекрасный музей Достоевского — единственный за границей его родины России. Всего в бывшей Российской империи существует 8 музеев писателя, если не считать залов его имени в различных краеведческих музеях, мемориальных досок и скульптур, на которых Федор Михайлович Достоевский изображен один или вместе с Чоканом Чингисовичем Валихановым.
Любой мало-мальски образованный казахстанец знает об их дружбе — одного из самых читаемых в мире писателей Ф.Достоевского с казахским просветителем, этнографом и путешественником Чоканом Чингизовичем Валихановым (Шоканом Уалихановым), с которым писатель познакомился еще во время короткого пребывания в Тобольске на пути к месту каторги. Тогда же произошла еще одна важная для писателя встреча. Жёны декабристов, сосланных в Сибирь, П. Е. Анненкова и Н. Д. Фонвизина устроили встречу с этапируемыми на каторгу петрашевцами и передали каждому Евангелие с незаметно вклеенными в книгу 10 рублями. Достоевский хранил ту купюру всю жизнь как реликвию, несмотря на то, что у него бывали времена, когда он находился на грани нищеты и очень нуждался в деньгах. Перед смертью Федор Михайлович передал книгу с той же купюрой своему сыну.
Судьбы двух гениев очень похожи. Как в свое время в Петербурге маленький Федор был отправлен отцом в военно-инженерное училище, так и 12-летний Чокан осенью 1847 года был отвезен отцом на учебу в Омск. Русские друзья Чингиса Валиханова, чингизида, ставшего «старшим султаном Кокшетауского округа», помогли ему устроить сына в Сибирский кадетский корпус, считавшийся одним из лучших учебных заведений того времени.
Оно существует и ныне. Из него вышли многие выдающиеся общественные и военные деятели России, учёные и публицисты. Ч.Валиханов – один из первых ученых в восточном регионе, чьи труды ещё при жизни начали печататься на русском языке и вызывали живейший интерес у читающей публики, особенно у востоковедов, и получили их высокую оценку оценку. Каждый труд, каждая запись Ч. Валиханова говорит о масштабе его личности, о значении для казахской степи его просветительской, научной и литературной деятельности. Чокан Валиханов был знаком со многими учеными востоковедами и ссыльными революционерами. Особо яркую страницу в его биографии занимает дружба с Ф. М. Достоевским. Русский писатель первый по достоинству оценил молодого казахского ученого и просветителя. Знакомство этих талантливых современников произошло в Омске в 1854 году, в доме военного инженера К.И.Иванова, чьей женой была дочь декабриста А.И.Анненкова.
После освобождения из омского острога Ф. М. Достоевский целый месяц, а поэт – петрашевец С. В. Дуров, с которым они вместе стояли на плацу в саванах, привязанными к столбам в ожидании казни, тоже около двух недель жили в доме Ивановых. С этим добрым семейством был знаком Ч.Валиханов. Однажды, во время одного из посещения им дома Ивановых, и произошло знакомство этих четверых передовых людей своего времени. Двое из них были так жестоко наказаны за вольнодумство. После четырех лет каторжных работ в омском «мертвом доме» уже известный писатель Ф.М.Достоевский был отправлен «в вечную ссылку без выслуги» в Семипалатинск, а не менее известный поэт С.В.Дуров — в такую же «вечную ссылку» в Петропавловск, а затем Пресновку. Оба русских писателя первыми по достоинству оценили молодого казахского ученого и просветителя, а Достоевский почувствовал в нем родственную душу и так полюбил его, что они подружились и переписывались до последних дней жизни Чокана. Весной того же 1854 года, когда оба петрашевца были отправлены из Омска на бессрочную солдатскую службу, Ч. Валиханову было чуть больше двадцати, он уже окончил Сибирский кадетский корпус в числе лучших выпускников и служил адъютантом генерал-губернатора Западной Сибири Г. Х. Гасфорта, исполняя одновременно должность толмача–переводчика и офицера по особым поручениям Главного управления края, в который тогда входила и почти вся территория нынешнего Казахстана и, следовательно, городов-крепостей на Сибирской линии, таких же, как наш Петропавловск или Семипалатинск, Кокчетав или Усть-Каменогорск.
Изображенному на фото старшему другу юного офицера Валиханова, «ссыльно-каторжному» Ф.Достоевскому еще в начале ссылки было уже чуть больше около 30 лет. Он испытал все «прелести» каторжных работ в омском «мертвом доме» и солдатчины в Семипалатинске. Именно с этого фото в будущем будут сделаны многочисленные памятники двум гениям.
Трудно переоценить вклад в казахстанскую и российскую науку и литературу этих двух гениев, хотя их дружба была короткой и прерывалась длительными командировками офицера Валиханова «по служебной надобности». Но друг писателя пользовался каждой возможностью увидеться с ним, иногда бывая в Семипалатинске только проездом. Так, он побывал в городе на Иртыше, возвращаясь из Семиречья, где он мирил конфликтовавших земляков. А на фото он выглядит усталым, т.к. только что вернулся из опасной поездки в Кашгар, где под видом купца собирал информацию о тогда враждебной казахам и европейцами закрытой стране.
Хотя он, выпускник кадетского корпуса, был на 12 лет моложе своего старшего друга, они хорошо понимали друг друга переписывались всю короткую жизнь Чокана. Жаль только, что не все письма друзей сохранились. Их явно было гораздо больше, чем те четыре, что вошли в собрание трудов Ч. Валиханова по истории и этнографии казахского народа, изданных в 5 томах в 1984-1985 в Алма-Ате. Судьба каждого из друзей была по-своему трагической. Чокан Валиханов умер от свирепствовавшего в степи туберкулеза в 1865 году, не дожив до 30 лет, а Достоевский после каторги в Омске, в конце февраля 1854 года отправленный рядовым в 7-й Сибирский линейный батальон в Семипалатинск, не надеялся на освобождение от «вечной» солдатчины. Ведь он был сослан «без выслуги», т.е. не мог «выслужиться» и стать офицером, чтобы иметь возможность выйти в отставку, как это произошло в те же годы с некоторыми декабристами, отправленными воевать на Кавказ. А Достоевский вместе с другими петрашевцами ведь тоже был приговорен не только к смертной казни, замененной каторгой, но лишен дворянства, дававшего ему какие – никакие привилегии и льготы по службе. Например, дворян нельзя было подвергать телесным наказания, а таких, как он, рядовых солдат, – пожалуйста! Вот какое впечатления осталось у Федора Михайловича о Семипалатинске и местах, куда забросила его судьба. «В отдаленных краях Сибири, среди степей, гор или непроходимых лесов, попадаются изредка маленькие города, с одной-двумя тысячами жителей, похожие более на хорошее подмосковное село, чем на город», написал Ф. М. Достоевский в своем первом романе «Записки из Мертвого дома», над которым он начал работать именно в Семипалатинске. Там же были написаны и две небольшие повести «Село Степанчиково и его обитатели» и «Дядюшкин сон».
Каждый читающий житель городка на Иртыше угадывал в «селе Степанчикове» свою «Семипесочницу», как иронично называли местные жители свой пыльный Семипалатинск, где «мужчины служили, а женщины плели свои интриги и сплетничали». Пять лет солдатчины были, пожалуй, тоже, как и Омск, были самыми напряженными в жизни Федора Михайловича. «Он приехал сюда, оглушенный каторгой, одинокий, растерянный, с неопределенными планами возвращения в настоящую жизнь, планами, в осуществление которых верилось с трудом. С одной стороны, в Петербурге он был уже известным писателем, признанным еще до каторги и ссылки коллегами и частью читателей чуть ли не гением. С другой – бесконечная муштра, унижение подневольного солдата, жизнь в многолюдной шумной казарме рядом с бесправными и в большинстве безграмотными солдатами, не доверяющими дворянам, была невероятно тяжелой не только физически, но и морально. В Семипалатинске Федору Михайловичу пришлось однажды принимать участие в экзекуции – в наказании провинившегося солдата розгами, что не могло не сказаться на его и без того расшатанной психике. Отказаться – сам пойдешь «по зеленой улице»! Ослабить удар? Рядом идет наблюдатель – тоже легко попасть по удары», — написал в мемуарах его обретенный на всю жизнь именно в Семипалатинске друг – молодой прокурор граф Александр Врангель, сыгравший огромную роль в освобождении писателя. Его, как позже, в советское время, студентов, выпускников вузов, отправили служить в Сибири после выпуска из юридического училища. В Семипалатинске, в отличие от беспросветных каторжных работ в Омске, такие встречи с замечательными людьми были для писателя «светлым даром божьим». В их числе были и Ч. Валиханов, и сам А. Врангель, и путешественник Петр Семенов (позже — знаменитый Семенов-Тян-Шанский). По свидетельству А. Е. Врангеля, как и Чокан, друзья неоднократно встречались в Семипалатинске. 14 декабря 1856 г. после одной из таких встреч, Достоевский писал Валиханову: «Я никогда и ни к кому, даже не исключая родного брата, не чувствовал такого влечения, как к Вам». В этом же письме Достоевский предсказал Валиханову великое будущее: «Лет через 7- 8 Вы бы могли так устроить судьбу свою, что были бы необыкновенно полезны своей родине. Например: не великая ли цель, не святое ли дело быть чуть ли не первым из своих, который бы растолковал в России, что такое Степь, ее значение и Ваш народ относительно России, и в то же время служить своей родине просвещенным ходатайствам за нее у русских». А друзья побудили Достоевского вернуться к делу жизни – к литературному творчеству. После длительного перерыва именно здесь он начинает работу над «Записками из Мертвого дома». Ирония судьбы: солдаты, заметив, что их товарищ по службе и по несчастью что-то часто пишет, приняли его за доносчика и стали остерегаться подозрительного сослуживца, оставляя его хоть на время в покое.
Чуть позже А. Врангелю удалось добиться представления писателя к первому званию младшего офицера, после чего Федор Михайлович получил разрешение командования снимать жилье и писать свой роман не под взглядами «бдительных» сослуживцев, а «на воле». Он поселился вблизи своего батальона, в полутемной и закопченной избе вдовы-солдатки. Главное – недавний арестант получил возможность читать и писать, мог вернуться к литературному труду. Такой возможности не было в Омске. Несмотря на изматывающие солдатские обязанности, Федор Михайлович с жадностью набросился на книги. В письмах к брату он часто умоляет его прислать ему труды европейских историков, экономистов, книги святых отцов и древних авторов, Коран, Канта и Гегеля, физику, физиологию, даже немецкий словарь. Он просит сообщить ему, кто такой Л. Т., напечатавший в журнале «Современник» свою первую повесть «Отрочество». (А это было первое произведение Льва Толстго). Федор Михайлович запойно читает новинки: Тургенева, Островского, Писемского, Тютчева, Майкова. Чаще всего он работал ночами, чем вызывал особое любопытство семипалатинских обывателей. Каких только предположений не сочиняли они о странном солдате»! Особенно он, как герой известного романа Лермонтова, своей солдатской шинелью, привлекал внимание местных барышень. Некоторые из них чувствовали, что иногда гуляет в задумчивости по их городу не обычный, а «загадочный солдат», и стремились обратить на себя его внимание. Когда Достоевский и Врангель сняли за городом полуразвалившуюся казачью дачу и от скуки занялись… выращиванием цветов около дома, местные барышни стали «выбирать для прогулок этот закоулок». Врангель ворчал: «Пришли, пожеманились, оборвали цветы и удалились!» Разве не ясно, что вовсе не цветы привлекали семипалатинских прелестниц, а кандидаты в женихи?! А что творились с любительницами интриг и сплетен, когда им стало известно, что Достоевский обратил внимание на жену местного чиновника Марию Исаеву! Умная, образованная, привлекательная внешне, но глубоко несчастная молодая женщина была женой мелкого таможенного чиновника, запойного пьяницы (кстати, до Семипалатинска служившего на таможне в Петропавловске). История любви этих двух людей – еще одна трагедия в жизни писателя. Но о ней – отдельно. Сейчас о другом: каким воспринимал писатель край, где предстояло ему жить «вечно». Он даже в письмах к брату писал так, с большой буквы — Степь. «Здесь уже начало киргизской Степи. Город довольно большой и людный. Азиатов множество. Степь открытая. Лето длинное и горячее, зима короче, чем в Тобольске и в Омске, но суровая. Растительности решительно никакой, ни деревца – чистая Степь. В нескольких верстах от города бор на многие десятки, а может быть, и сотни верст. Здесь все ель, сосна, да ветла, других деревьев нету. Дичи тьма. Порядочно торгуют, но европейские товары так дороги, что приступу нет. Как-нибудь напишу тебе о Семипалатинске подробнее, он стоит того…». Так зарождался интерес писателя к ранее неизвестному краю. Постепенно он, «одинокий и растерянный», оживал, накапливал наблюдения и впечатления о Степи и ее самобытном народе. И Степь раскрывала ему свой особый, своеобразный и сложный мир. Лежащий на границе Западной Сибири и казахской Великой Степи Семипалатинск поражал его причудливым сочетанием европейской и азиатской культур. Уже тогда это был крупный торговый центр, куда, как и в наш Петропавловск, и в другие бывшие пограничные крепости, стекались десятки караванов из Средней Азии, Индии и Китая. Наблюдения и впечатления Достоевского о Степи переросли в глубокий интерес к ее культуре, истории, быту далекой от столиц страны. И совсем не случайно весь комплекс своих представлений об азиатском Востоке русский писатель обозначил этим словом -«Степь». Самим понятием он как бы подчеркивал специфику края. Описание просторов далекой от столиц страны вкраплено почти во все произведения Достоевского, особенно в его письма родным, в «Записки» — дневники. Например, в эпилоге романа «Братья Карамазовы» Достоевский описывает Степь как подобие рая. «С другого берега чуть слышно доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернели кочевые юрты. Там была свобода, и жили другие люди, совсем не похожие на здешних. Там как бы самое время остановилось, точно не прошли еще века Авраама и стад его…». Ф. М. Достоевский наделил качествами Чокана главного героя своего романа «Подросток». А отчима главного героя – идеями, которые проповедовал Шокан: верой в рассудок, способный остановить человека даже перед возможным преступлением. Именно в Семипалатинске явно под влиянием друга писатель стал интересоваться другими культурно-историческими и национально-религиозными реалиями. Не просто же так он просил брата прислать ему Коран. Дружба Достоевского с Валихановым имела огромное значение для них обоих и оставила глубокий след в их духовном мире. Деятельность Валиханова положила начало подлинному взаимообогащению и эффективному взаимодействию русской и казахской культуры. Достоевскому стала близка идея евразийства, которой горел молодой ученый. В последний раз друзья встречались в 1860–1861 гг.. Валиханов после участия в ряде экспедиций в Средней Азии и Китае жил в Петербурге, работая в Главном штабе над подготовкой карты Азии, и часто встречался с Достоевским и его родственниками, столичными писателями, друзьями Федора Михайловича. 4 мая 1860 г. Достоевский был на лекции Валиханова о Кашгарии в Русском географическом обществе, членом которого он был избран. Лекция была принята столичными учеными с восторгом. Никто тогда и не предполагал, что гениальному молодому учёному осталось жить около пяти лет… В Семипалатинске, в музейном дворике, стоит бронзовая композиция работы московского скульптора Элбакидзе, созданная по реальному фотоснимку 1859 года, где два друга запечатлены в момент встречи. Валиханов в это время направлялся в Омск из очередной экспедиции, а Достоевский уже имел на руках разрешение покинуть место ссылки… Что любопытно, похлопотал за писателя друг Достоевского и знакомый Валиханова все тот же семипалатинский прокурор, добровольный ссыльный фон Врангель. Другу писателя удалось невозможное. Барон попросил своего знакомого, знаменитого тогда героя Севастополя, военного инженера, генерал-адъютанта графа Э. И. Тотлебена, походатайствовать перед недавно вступившим на престол императором Александром II о прощении Достоевского. Удивительно, но просьба была удовлетворена! Скорее всего, дело было в том, что это событие совпало с коронацией императора. Мало того, тогда же прощение было «даровано» не только одному Достоевскому, а небольшой группе других петрашевцев и декабристов, уцелевших после «справедливого наказания». Все они возвращаются домой с ореолом мучеников, пострадавших за «народную правду» и переживших каторгу и ссылку. И ничего, что с момента ареста и гражданской казни петрашевцев прошло 10 страшных лет жизни на каторге или в ссылке. Достоевскому возвращают дворянский титул и, следовательно, все права свободного человека. Правда, с ограничением жить в двух тогдашних столицах. Доброжелательные товарищи по писательскому ремеслу тоже называют Федора Михайловича мучеником, но такие не все. Некоторые его современники не понимают и не признают его идеи. Достоевскому, вернувшемуся на родину после всего пережитого, было нелегко начать жизнь заново. Его увезли в кандалах из Петербурга в 40-х гг., а разрешили вернуться в Петербург в 60-х. Это были совершенно разные эпохи, отличавшиеся друг от друга так же сильно, как хрущёвская оттепель от брежневского застоя или горбачёвской перестройки. В воздухе витал ветер перемен, Россия вставала на капиталистические рельсы и стремительно менялась. Новый император Александр Второй, отменивший после коронации своим указом крепостное право, за что боролись и декабристы и петрашевцы, казался почти вольнодумцем. Ему присвоили титул Освободителя и ждали от него новых грандиозных реформ, что не помешало «бесам», как называл теперь революционеров следующего поколения Достоевский, взорвать его в 1881 г.
Семипалаинск — Семей стал своеобразной пограничной вехой в жизни и творчестве самого читаемого в мире писателя – Федора Михайловича Достоевского и исключительно важным и значительным этапом в жизни Чокана Чингисовича Валиханова. Дружба изменила обоих в лучшую сторону. Впрочем, русская и казахская культура всегда взаимодополняли друг друга, а на рубеже культур, в их взаимодействии и рождаются великие люди, идеи, проекты. Казахстанский академик Алкей Маргулан определил это взаимодействие такими словами: «Семипалатинску повезло, что его история часто связана с именами выдающихся личностей: такие гении, как Достоевский и Чокан Валиханов, на протяжении столетия рождаются один раз…».
