Сопрано театра оперы и балета Татьяна Гайворонская о пути в профессию и тайнах вокала

Всегда приятно встречать людей, воплощающих в себе представление о гармонии, в которых красота сочетается с необыкновенным дарованием. Сопрано Самарского академического театра оперы и балета Татьяна Гайворонская из их числа. В ее репертуаре огромное количество произведений. Оперные партии ведущего сопрано большого диапазона возможностей, партии кантатно-ораториального жанра, партии из оперетт, арий и романсов — мало кто из солистов может похвастаться таким портфолио. Накануне своего юбилейного концерта Гайворонская рассказала о пути в профессию и тайнах вокала. Татьяна Гайворонская — лауреат Губернской премии, дважды лауреат конкурса «Самарская театральная муза» за партии Чио-Чио-Сан, Татьяны и Тоски. Награждена почетными грамотами министерства культуры Самарской области и Самарской губернской думы. Абсолютный слух — Мое увлечение музыкой началось с семьи. Папа был директором Дворца культуры, играл на баяне, а также на духовых, фортепиано и был шикарным артистом разговорного жанра. Мама руководила фольклорными коллективами, играла на нескольких инструментах. В семье всегда звучала музыка. И я начала петь раньше, чем говорить. Помогала маме исполнять для меня колыбельные, подпевая ей точно интонационно. Мы жили в небольшом городе районного значения Ростовской области — Пролетарске. Когда мне было три года восемь месяцев, мою старшую сестру Людочку готовили к поступлению в музыкальную школу. В те времена с этим было строго. Предстояло сдать настоящий экзамен, чтобы поступить: протопать и прохлопать ритм, спеть песню, прочесть стихотворение. Я крутилась рядом, когда папа занимался с сестрой. Мне было интересно — повторяла все за ней. Когда пришли в музыкальную школу на вступительный экзамен, папа в шутку предложил прослушать и меня. И я справилась со всеми заданиями. Именно в тот год в школу пришел педагог по классу скрипки Юрий Арутюнов. Он был на экзамене и сказал, что у меня абсолютный слух. Это выяснилось во время одного из испытаний. Надо было повернуться к фортепиано спиной, педагог нажимал клавишу, и ребенок должен был ее найти. Остальные дети искали, пробуя звуки по всей клавиатуре, а я просто подходила и нажимала нужную. Меня решили взять в класс скрипки, который как раз создавал Арутюнов. Я была еще маленькой даже для самой небольшой скрипочки, но педагоги настояли. Таким образом я оказалась в подготовительном, нулевом, классе и очень гордая пошла в садик — ведь в отличие от остальных уже ходила в школу! Когда все дети спали, посещала уроки. Туда меня через дорогу переводила воспитатель, а обратно — педагог. И буквально через год я начала играть. Скоро стала давать концерты от музыкальной школы. Иногда старшая сестра аккомпанировала мне на фортепиано, и мы выступали на сцене папиного Дворца культуры, вместе пели. На тот момент я воспринимала это как игру. Дальше шло по-разному: то хотелось заниматься, то нет. Наступил переходный возраст. Сестра окончила музыкальную школу, но дальше учиться пошла в пединститут. А я долгое время находилась в сомнениях. С одной стороны, понимала, что ничем другим не хочу заниматься — всегда любила музыку, петь. Было очевидно, что другая профессия меня не сильно интересует. Все получалось легко. Но у этой легкости всегда есть обратная сторона. Я могла выучить пьесу за полчаса до урока, не хотела заниматься, а такой инструмент, как скрипка, требует вдумчивого подхода. На пределе — Городок был провинциальный. К нам приезжали из филармонии, давали концерты в музыкальной школе. Это было целое событие. В концертном зале показывали фильмы о выдающихся композиторах и музыкантах. Все эти впечатления были яркими и радостными, но все воспринималось как нечто очень далекое. Где-то там была филармония, где-то там — композиторы и артисты… Мы находились слишком далеко от этой удивительной жизни. Не верилось, что можно так жить. Я видела, как ребята после музыкальной школы оканчивали училище и возвращались обратно — преподавать. И я через это прошла. В училище поступила с большим трудом. У меня тогда уже была травма левой, играющей руки. Для скрипачки как солистки это непросто. Перешла в класс альта струнного отделения и окончила Таганрогское музыкальное училище. Заниматься чем-то помимо основной специальности было невозможно — образование фундаментальное, немало специальных предметов помимо общеобразовательных. Инструменталисты должны практиковаться по пять-шесть часов в день. И это время нужно где-то взять после того, как ты вечером вернулся из училища. В семь-восемь утра можно урвать час-два для занятий, и после уроков — если останутся силы. Работа на износ. Профессиональному занятию музыкой, как и спортом, человек посвящает всю свою жизнь. С одной стороны, это нравится, но с другой — есть предел человеческих сил. Голова уже не воспринимает информацию, тело устало и отказывается работать. Приходится себя заставлять. Помогают только сила воли, внутренний стержень личности, характер. Нужны абсолютная преданность и самоотдача. Такое отношение к профессии музыканта культивируют в учебных заведениях. Именно по этим причинам у людей часто не складывается личная жизнь. Музыка — ревнивая дива и не терпит, когда ей недостаточно уделяют внимания. Казалось, все умею… — В училище я встретила своего первого педагога по вокалу — Наталью Александровну Шлотову. Она была классной дамой нашей группы струнников, духовиков и дирижеров-хоровиков. Мы своими силами должны были проводить творческие вечера. Это как раз подходящая творческая площадка для развития хобби. Номера нужно было готовить не по специальности. Например, поющие дирижерыхоровики — это неинтересно, они должны или станцевать, или показать театральные сценки. Тут вдруг неожиданно для всех выяснилось, что я пою. Наталья Александровна поставила условие: она согласна со мной заниматься безвозмездно, если у меня есть талант понимания занятий вокалом. Мне казалось, что я все умею, я же способна петь чисто! Но выяснилось, что этого недостаточно. Космическая субстанция — Классическое пение — это отдельная специальность и профессия, которая требует огромного труда. Точно так же, как и занятия на инструменте. С той только разницей, что этот инструмент вы не только не видите, но даже и не представляете себе, что это такое. Я стала ходить к Наталье Александровне на уроки и постепенно прозревать. Оказалось, что совершенно не знаю своего тела. С биологией нас в школе, конечно, познакомили. Но есть еще и скрытые функции организма, о которых мы не догадываемся. Как это работает? На какие кнопки надо нажимать? Ты вроде бы делаешь все то же самое, а ничего не получается… Для меня это стало открытием. Я всегда просто открывала рот и пела чисто благодаря абсолютному слуху. Но вокальный голос — это не тот, которым поет любой человек. Это удивительная субстанция, которая живет сама по себе. Причем и в теле, и отдельно от него, в акустике. Когда мы сдавали экзамен в консерваторию, один из членов комиссии сказал, что пение сродни композиторской профессии. Вы не понимаете, что это и где оно находится, но каким-то образом талант работает. Самое главное — распознать его в себе и «договориться» с ним. Это что-то из непознанного, поскольку некоторые называют вокал фокусом. Одна из причин, почему так говорят, — у вокалистов три голоса: разговорный, обыкновенный певческий и вокальный классический. Появившись на свет в семье музыкантов и с раннего детства занимаясь музыкой, я только к 18 годам поняла, что ничего о вокале не знаю. Меня этот момент сильно перепугал. Я недоумевала: как это не могу петь, ведь с пеленок пела. Но это же стало моим перерождением — открытием себя. Представьте, что вас посадили в машину, а вы не умеете ездить. Какие-то кнопки, рычаги, руль. И со всем этим приходится разбираться. Главное — понять, что за модель машины именно у тебя. И что она может и хочет. Голос — это своего рода энергетическая, волновая, космическая, если хотите, субстанция, которая не терпит никакого насилия. Талант — это Бог. Желание большего — После двух лет занятий с педагогом по вокалу — на третьем и четвертом курсах — я окончила училище и вернулась в Пролетарск. Пять лет проработала в музыкальной школе. За это время вышла замуж, родила дочь, развелась. И однажды поняла: дальше так жить не могу. Хочу большего. Отсюда нужно уходить — здесь все уже исчерпано. Было понимание, что я недоучилась вокалу. Могла петь романсы, но оперные арии — не под силу. Семья меня очень поддержала, особенно мама, Любовь Дмитриевна. Я готовилась к поступлению в вуз и пробовала поступать в разных городах. В итоге меня взяли в Ростовскую государственную консерваторию имени Рахманинова. Я попала в класс доцента вокальной кафедры сольного пения Натальи Октябревны Антоненко. В консерватории было очень сложно учиться — серьезные требования, причем не только по профильным предметам. Мне помог большой исполнительский опыт музыканта. Я уже поиграла в квартетах, камерных ансамблях, камерном и симфоджазовом оркестрах. Даже преподавала немного предмет «общего альта» для скрипачей музыкального училища в Таганроге. А в качестве солистки уже три года работала в хоре «Лик», где почерпнула огромный репертуар духовной и светской музыки. Голосу здесь удобно — В самарский оперный я пришла с готовыми партиями из Волгоградского театра. Это далось мне непросто. Дирижер театра народный артист России Вадим Николаевич Венедиктов, видя, что я рвусь куда-то дальше, предупредил меня, что певцу, как и пилоту, необходимы «часы налета» и репертуар надо набирать. Кроме того, я исполняла произведения кантатно-ораториального жанра с симфоническим оркестром народного артиста России Эдуарда Серова, где познакомилась в процессе работы с заслуженным артистом России Андреем Антоновым, солистом Самарского академического театра оперы и балета. Он оценил мой голос и посоветовал прослушаться в самарский театр. Объем работы был огромный. Но во мне играл азарт: как быстро и как много материала смогу выучить? Соревноваться всегда нужно только с самим собой. В самарский театр я пришла до его реконструкции. Конечно, он не был так пышно красив, как сейчас, но уже тогда я что-то почувствовала в нем. Что-то большое и серьезное. И в то же время уютное. Я вышла на сцену и поняла, что это мой размер, моему голосу здесь удобно. Александр Сибирцев, Анатолий Пономаренко, Татьяна Протопопова, Надежда Ильвес, Евгения Тенякова, Зураб Базоркин, Валерий Бондарев, Вячеслав Храмов, Андрей Антонов, Михаил Губский, Сергей Шамшин, Василий Святкин, Александр Бобыкин — вот далеко не полный список людей, мастеров, которые в то время создавали высокое искусство самарской оперы. Из истории мне стало понятно, что к ее столь значительному уровню причастен Большой театр, находившийся в Куйбышеве в эвакуации в годы Великой Отечественной войны. Я понимала, что выхожу на сцену с заслуженными и народными артистами. Это было очень почетно и ответственно, надо было соответствовать уровню этих певцов настолько, чтобы не создавать им неудобств своим недостаточным совершенством, а еще лучше — доставлять этим людям радость от совместного творчества. Я всегда получала в ответ добрые слова поддержки, уважение, благодарность, прекрасное к себе отношение. О стажировках в Италии — В июле 2019 года я заняла первое место на I Всероссийском конкурсе оперных исполнителей Strada per L’Italia на право стипендиальной поездки на вокальные смотры Италии. В октябре на международном конкурсе в Риме взяла специальную премию, получила приглашение участвовать в проекте Stabat Mater Дворжака. Я уже неоднократно побывала на стажировках в Италии и уверена, что все, кто профессионально занимается оперой, должны обязательно бывать на ее родине. Необходимо знать язык и стремиться его учить. И, конечно, поездки — это не только профессиональное, но и культурное обогащение. Рим — одно огромное место силы, так я его почувствовала. Словно другая планета, цивилизация. Там можно прикоснуться к древним колоннам и ощутить, как они гудят от присутствия некой энергии. Масштаб строений III-IV веков просто поражает. Когда узнаешь ближе итальянскую культуру, становится понятно, откуда происходят их музыка, их оперы, что их наполняет. Фантом образа — Существует такое понятие, как магия сцены и магия фантома образа. Многие певцы как-то косвенно и аккуратно о чем-то подобном говорят. Создал, например, Джузеппе Верди «Аиду». Это произведение — ребенок, который имеет внутри себя всех персонажей, оркестр, хор. С момента рождения развивается и обрастает историей исполнительства, всевозможными вариантами. Это я называю фантом произведения. Внутри него существуют фантомы образов. Масса певиц до меня исполняли Аиду, Виолетту, Чио-Чио-Сан или Тоску. Рождаются удивительные интерпретации. Вы входите в музыку, и она вас подхватывает. Не зря ведь существуют определенные правила. Редко в какой опере главный герой выходит сразу. Композитор выстраивает таким образом музыкальную драматургию, чтобы зритель был готов воспринять основную линию произведения, которую он поручает главному герою или героине. Очень важно выучить абсолютно все, что связано с твоей ролью, знать хорошо сюжет и погрузиться в него. Это дает тебе психологическое право сделать шаг на сцену и быть уверенным в успехе своей интерпретации. Если человек вдруг заболевает перед выходом на сцену, по моему убеждению, это означает, что он недостаточно чист для нисхождения на него фантома образа. Это я поняла в церкви, где всегда чистая энергетика. Влияет все. Исполнитель должен отдохнуть, успокоиться, насладиться красотой и тишиной, чтобы услышать музыку в душе, у себя в голове. Талант — от Бога. И раскрывается настолько, насколько человек в это верит, ценит и принимает. Светлые мысли рождают свет, и возможностей становится больше. Важно понимание — Важно соответствовать мелодике языка. У меня есть правило подписывать перевод каждой фразы, которую я исполняю. В голове должно быть понимание, а не абракадабра. Тогда становится ясно, почему композитор, например господин Бизе, написал вот такую музыкальную фразу. А итальянцы — такую, а русские — такую. Вначале было слово. Это культура, менталитет. И тогда вы начинаете не просто воспроизводить похожие звуки, а осмысленно петь — почти разговаривать. Для этого желательно изучать и практиковать языки. Зарубежные поездки делают тебя человеком мира. Приобщаясь к другой культуре, начинаешь ощущать цельность человечества. Моцарт навсегда — Первое отделение предстоящего юбилейного концерта будет посвящено Моцарту. Второе — достаточно пестрое: солисты с хором, романсы и джазовые композиции. В том числе на сцену выйдет моя дочь, эстрадно-джазовая певица, участница шоу «Голос 8» Татьяна Гайворонская. Будет пара сюрпризов — юмористические номера. Также в концерте примет участие солист Большого театра, участник шоу «Большая опера» Валерий Макаров — самарский певец, молодая восходящая звезда на музыкальном небосклоне. В репертуаре нашего театра идет пока только одна опера Моцарта — «Волшебная флейта». Солисты очень хотят петь больше музыки этого композитора. Будут исполнены номера из опер «Похищение из Сераля», «Дон Жуан», «Идоменей», «Милосердие Тита», «Женитьба Фигаро», «Волшебная флейта». За дирижерским пультом в этот вечер с нами будет маэстро Андрей Данилов. Музыка Моцарта — омовение души и голоса. Начинать карьеру нужно именно с нее. Очень благотворно влияет на развитие голоса. Это тот свет, тот божественный гений, который расставляет все по своим местам. Если оперный певец в любом возрасте может спеть Моцарта, значит, жизнь его была прожита не зря и талант он свой оправдал