Париж – пригород Сыктывкара: путешествие по таинственным спальникам столицы Коми
Последняя из приобретенных мною новинок — богато иллюстрированное издание «Пригороды Сыктывкара». В любви его авторов к родным окраинам сомневаться не приходится. Вот только в этой самой любви признаваться можно по-разному. Каюсь, я бы никогда не назвал Сыктывкар лучшим местом на Земле, но нужно ли ему действительно быть «самым-самым», чтобы я просто хотел возвращаться туда снова?
Лесозавод
«Тут ребята ровные, всегда движуха,
это Лесик, братуха – держи востро ухо…»
Гио Пика – «Сыктывкар-кварталы»
Биография отечественного рэп-исполнителя Георгиия Джиоева (известен под псевдонимом Гио Пика) связана со многими городами России, однако именно в Сыктывкаре началась его музыкальная карьера. Дебютный трек рэпера «Сыктывкар-кварталы» описывает особенности здешних мест, а начинает свое путешествие автор как раз с «Лесика».
Именно так ласково зовется в неформальной сыктывкарской топонимике район «Лесозавод», который обязан своим названием индустриальному первенцу не только лесной отрасли края, но и всей современной промышленности Коми — Усть-Сысольскому лесопильному заводу (город Усть-Сысольск переименовали в Сыктывкар в 1930 году).
Чем же оказывается примечателен район на взгляд музыканта? Наличием «пьющей босоты», «ровных ребят» и «движухи».
И это правда: когда местные журналисты проводят опросы среди читателей, спрашивая, какой район Сыктывкара наиболее населен гопниками, Лесозавод неизменно входит в тройку лидеров. Впрочем, в городе и без того хватает мест, где не ровен час можно нарваться на неприятности во время поздней прогулки. Отголоски «лихих девяностых»? Думаю, искать истоки этого явления стоит гораздо раньше.
Из дневника горожанина, 1934 год: «Везде рассказывают о проделках шпаны: то нос отрезали у бабы, стоящей в очереди, то пырнули ножом мужика у винной лавки. Воровство, грабежи и убийства — всем этим занимается шпана…».
Возвращаемся к заводу, который дал району его название. Первый цех для распиловки бревен там ввели в эксплуатацию в августе 1926 года, а по соседству с ним возводили жилье для строителей и рабочих.
Говоря об архитектуре сталинского периода, принято вспоминать безусловные шедевры зодчества тех лет, однако массовым типом жилья в те годы оставались бараки. В некоторых из таких жилищ отсутствовал даже водопровод, центральное отопление и газ. Подразумевалось, что они — решение временное, однако сколько уже минуло десятилетий, а город никак не может от них избавиться.
Отсутствие ванных комнат в жилищах лесозаводцев компенсировалось появлением в районе общественных бань. Они были не просто местом для мытья, а некоторым подобием мужского клуба, сходились в котором люди разных профессий и возрастов. Здесь, невзирая на чины и звания (в бане все равны!) обменивались новостями, травили анекдоты, обсуждали спорт и даже политику.
Заметно выделялись среди обнаженной публики «урки»: так как татуировки в ту пору еще не вошли в моду, наколки на теле выдавали в своих обладателях бывших уголовников, рисунки на телах которых посторонние разглядывали с неподдельным интересом. Некоторые из таких художеств могли вызывать уважение и страх, другие — лишь брезгливость или улыбку, потому как указывали на низшее положение их владельцев в тюремной иерархии.
Общественные бани под девятым номером сохранились в Лесозаводе до наших дней. Для кого-то место это по-прежнему остается единственной возможностью нормально помыться, прочих влечет сюда ностальгия и любовь к шумному гвалту, жгучему пару, запаху дегтярного мыла и березовых веников.
Верхний Чов
Однако мое детство прошло в другом сыктывкарском пригороде — в поселке Верхний Чов. Не случайным было его появление в достаточно удаленном от городского центра, но весьма живописном месте. Вот только причиной тому послужило не возведение поблизости какого-то очередного промышленного гиганта.
В далекие времена царским властям малонаселенные и суровые земли коми-зырян приглянулись как подходящее место для ссылки провинившихся и неугодных граждан. Традиция эта уходит своими корнями вглубь истории, еще во времена Ивана Грозного. После падения монархии, когда власть в стране перешла в руки революционеров, большевики многовековой опыт режима-предшественника учли и использовали. Так что в отдаленные уголки Коми хлынули новые людские потоки.
Весной 1925 года к берегам реки Човью прибыла первая партия заключенных, с чего и берет свое начало история Верхне-Човской исправительно-трудовой колонии №1, одной из наиболее известных во всей Республике. С годами при колонии вырос и поселок городского типа, селились в котором преимущественно семьи сотрудников пенитенциарного учреждения.
Со временем колоний в поселке стало две, а еще по соседству расположился крупнейший в Коми следственный изолятор и военный гарнизон. Такими вот своеобразными достопримечательностями (наряду с двумя кладбищами) и прославилось это место.
Верхнечовцам пришлось свыкнуться и с грохочущим взрывам на здешнем стрельбище, и с неразборчивой речью льющейся из репродукторов за тюремным забором, и со снующими по округе в пыльных робах «химиками» – так звались осужденные, которым разрешалось находиться за пределами колонии без конвоя. Проникались царящей кругом атмосферой и здешние дети, с малых лет овладевавшие умением «ботать по фене».
«А мы в лечебно-трудовом профилактории живем,
Профилакторий – это наш второй дом.
А без профилактория от алкоголя мы умрем,
А если не умрем, то тронемся умом…»
Сектор Газа – ЛТП
Остановка двух городских автобусных маршрутов (№21 и №24) в Верхнем Чове и сегодня еще официально зовется – ЛТП. Хотя учреждение, скрытое за этой аббревиатурой и существовавшее здесь когда-то, ликвидировали еще в первой половине девяностых.
ЛТП или «Лечебно-трудовые профилактории» – вид лечебно-исправительных учреждений в СССР, где основным методом лечения изолированных от общества алкоголиков стало принуждение их к труду. Аналогичное учреждение существовало и в Воркуте, однако за полярный круг высылались лица, имевшие кроме проблем с алкоголем и тюремное прошлое.
Как припоминают верхнечовские старожилы, в родном поселке среди лечащихся были в основном люди весьма интеллигентные и добропорядочные. Хватало среди них москвичей и ленинградцев, попавших сюда в ходе «зачистки столиц» при подготовке к Олимпиаде-80.
Большая часть квартала бывшего комплекса ЛТП в Верхнем Чове сохранилась: часть построек была перепрофилирована под хозяйственные нужды, часть – под жилье, а иные пришли в запустение.
Нижний Чов
Если есть «Верхний», то по логике должен существовать и «Нижний» Чов, не так ли?
По подсчетам историков, за тридцатые и сороковые годы прошлого века в Сыктывкаре было расстреляно не менее 500 осужденных. Казни проводились на территории трех сыктывкарских пригородов, однако основное место расстрелов и захоронений располагалось именно здесь – в Нижнем Чове. Засекреченный некрополь до наших дней не сохранился: в семидесятых его превратили в карьер, откуда для отсыпки строящегося рядом шоссе рабочие добывали грунт. По воспоминаниям последних, во время работ они то и дело натыкались на человеческие останки.
Со временем участок того самого шоссе получил название «Долина смерти», из-за большого количества зарегистрированных здесь ДТП со смертельным исходом. Кто-то усматривает в этом «проклятье места» («дорога построена на костях!»).
Эжва
Злополучное шоссе связало Сыктывкар с Эжвинским районом города, или просто – Эжвой. Возникновение этого географически удаленного, но достаточно крупного и густонаселенного спальника, сопряжено было со строительством в шестидесятых-семидесятых крупнейшего в регионе предприятия – Сыктывкарского лесопромышленного комплекса. Индустриальный гигант в первую очередь сделался гордостью и визитной карточкой края, с другой – источником неприятных запахов.
Химические вещества (например – сера), используемые в процессах целлюлозно-бумажного производства, обладают характерным «тухлым» или «кислым» запахом, который зачастую разносится по Эжве, а при определенных погодных и атмосферных условиях –и до других районов Сыктывкара.
Что предприятие, что Эжвинские жилые кварталы возводились в разгар «космической гонки». Это наложило свой любопытный отпечаток на архитектуру и планировку района: пусть своих космонавтов здесь никогда и не было, в честь бесстрашных покорителей космических просторов в Эжве нарекли сразу несколько улиц, а летчик-космонавт Елисеев, гостивший в столице Коми в 1972 году, стал ее почетным гражданином.
С самого своего появления Эжва обладала всеми признаками полноценного отдельного города, поэтому обсуждения ее возможной «независимости» звучали ни раз. Однако обособленного от Сыктывкара статуса район так и не получил, что, кажется, до сих пор огорчает еще многих его жителей. Потому, окажись вы в здешних краях, соблюдайте приличия – местный может и обидеться, если назовете его не «эжвинцем», а «сыктывкарцем».
Париж
Помимо этого, в городе имеются и свои «парижане». Появление в городе пригорода, именуемого Парижем, связывают с существовавшей в этом месте слободкой, в которой проживали военнопленные наполеоновской армии. Пробыли они здесь недолго, и при первой возможности поспешили вернуться на родину, но название прижилось.
Сегодня из французского в Париже остался разве что вид на телевышку, ставшую своеобразной Эйфелевой башней района, и жутковатые истории работников здешнего госпиталя, которые уверяют, что по ночам им являются призрачные фигуры людей и слышится французская речь.
Наличием собственного Парижа Сыктывкар очень гордится, однако весьма привлекательный топонимический бренд и его исторический бэкграунд пока никто не продвигает.
Заречье
Долгое время до столицы Коми с «большой земли» можно было добраться лишь по воде, потому республика славилась пароходством. Речные вокзалы, духовые оркестры, толпы горожан, встречающих и провожающих корабли на пристанях, — все это в прошлом, зато остались в городе так называемые «заречные пригороды». Главный из них так и зовется — Заречьем. До 2016 года, когда поселок с городом связала круглогодичная понтонная переправа, попасть в него в летнее время можно было лишь катером.
Отделен водной преградой от города остается, например, Седкыркещ (на языке коми «Сьöдкыркöтш» — «Черный берег») и Трехозерка, которую можно назвать «родиной сыктывкарских русалок».
Якобы в 1955 году во время взрывных работ там на поверхность воды всплыли тела нескольких то ли оглушенных, то ли погибших русалок, которые были изучены прибывшими на место специалистами и спешно вывезены в Москву.
А вот в официально давно закрытом уже поселке Тэг до сих пор располагается заброшенный пионерский лагерь, который ввиду изоляции, смог сохранить едва ли не свой первозданный вид.
Немного обидно, что на сыктывкарское заречье давно уже махнули рукой. Меж тем, это может обернуться для города и серьезными последствиями.
Дело в том, что петляющая река Сысола давно уже приметила себе новое русло, а наспех сооруженная дамба, которую тоже до сих обделяют вниманием, никак не может капризной реке в этом помешать. Если же и дальше пускать дело на самотек — Сысола может полностью уйти «в обход» Сыктывкара, а привычное ее русло окончательно обмелеет. С другой стороны, Набережную — наиболее известны сыктывкарский долгострой — в таком случае можно уже будет и не пытаться достраивать.