Приключения цесаревича Зальмана. Часть 1
Этот пост составляет пару с постом про смерть Татьяны Золотовой. Это тоже криминальная история, у которой есть две стороны, и каждый может решить сам, какая версия ему более нравится. Пост разделен на главы «вверх» и «вниз», что точно отражает жизненный путь персонажа.
Вниз. Рекрутчина
Герой нашего рассказа родился в 1840 году в Черниговской губернии, он был незаконорожденным сыном еврейки, проживавшей в маленьком городке Сосница, и при рождении его звали Зальман Мордухаев Рашин. Несложно догадаться, что положение незаконнорожденного в бедной, фанатичной и косной среде провинциальных евреев самое незавидное. В 1852 году маленького Зальмана сдают в рекруты, то есть отправляют служить в армию на 20 лет. Рекрутская повинность ведется по очередности семей, по сложным правилам (как и у русских), но евреи, кагальная жизнь которых плохо контролируется властями, на все эти правила плюют и сдают в рекруты (нагло подделывая бумаги) детей бедняков и разного рода негодных членов общины – а незаконнорожденные по умолчанию входят в их число. Более того, богатые люди, для детей которых подошел черед идти в рекруты, просто нанимают ловчиков, которые выкрадывают детей из бедных семей и сдают их в армию вместо детей богачей. Так что, с большой долей вероятности, маленький Зальман попадает в армию не в свой черед. Кстати, а почему в армию идут дети? Потому что евреев берут в рекруты с двенадцати лет, в то время как всех остальных – с восемнадцати. Потому что они евреи.
Зальман попадает на самое дно николаевской России – в кантонистский батальон, своеобразный гибрид строевой части, школы и тюрьмы для несовершеннолетних. Дисциплина там жесткая, построенная на грубости, формальных физических наказаниях и неформальном рукоприкладстве. Часть кантонистов – солдатские дети, а часть евреи–рекруты. Евреям приходится особенно плохо, их прессуют, чтобы они приняли крещение. Никаких преимуществ крещение не дает, но зато выкресты теряют поддержку товарищей по вере и уже не смогут вернуться после армии в семью. В какой–то момент Зальман крестится и становится Дмитрием Александровичем Рашиным.
Все послабления эпохи Александра II (возвращение малолетних рекрутов семьям до достижения ими 18 лет, преобразование кантонистских батальонов в военные училища с более мягким режимом) проходят мимо Зальмана – они происходят тогда, когда он уже вырос. Юноша Дмитрий Рашин в 18 лет зачисляется на действительную военную службу и попадает на интендантский склад в Тамбове, где становится вахтером.
Вверх. Церковные успехи. План А
К 29 годам Дмитрий Рашин проделывает удивительный номер – он договаривается с полтавским архиереем и военным начальством о том, что его уволят из армии для поступления в монастырь. Что именно он для этого сделал, мы не знаем, но это было фантастическое достижение – в норме солдата, не дослужившего 8 лет (20 лет службы считается от достижения 18 лет), просто так в монастырь не отпустят (да и не возьмут, очень он там нужен), иначе так вся армия разбежится.
Похоже, что Дмитрий сумел загипнотизировать архиерея, причем по переписке.
И вот новопостриженный монах, которого теперь зовут Зосима, составляет свой удивительный план.
План состоит из трех частей:
1) Производить самое благоприятное впечатление на церковное начальство, выступая перед ним как духовное лицо скромное, молитвенное, но в то же время деятельное и явно достойное служебного продвижения;
2) Использовать служебное продвижения для получения самостоятельной должности, открывающий доступ к проповеди перед народом; привлечь к себе народ, демонстрируя святость жизни и наделенность духовными дарами;
3) Пользуясь независимым служебным положениям и авторитетом в народе, разводить на секс простоватых и послушных деревенских девочек–тинейджеров.
Не спрашивайте меня, как и почему в голове вчерашнего солдата из евреев зародился столь несоответствующий всей его предшествующей жизни план. Мы почти ничего не знаем о жизни Зосимы в этот период, кроме скупых сведений послужного списка. Но всё, что происходит с ним дальше, подтверждает существование плана.
Зосиму немедленно рукополагают в иеродиаконы, а в 1872 году его переводят в Иркутск, рукополагают в иеромонахи, и назначают экономом архиерейского дома. Заметим, что положение архиерейской челяди традиционно считается в церкви весьма льготным. Как это всё происходит? Как маленький бедный еврей, получивший ничтожное образование в батальоне (Зосиму даже не взяли в писари), начавший говорить по–русски только после 12 лет – и на фельдфебельском, грязном, бранном, а не на монашеском русском языке – вдруг выучил всё, что полагается знать и уметь иеромонаху, причем речь идет не только о языковых и богослужебных навыках, но и об общем стиле поведения? Очевидно, что наш герой проявил суперспособности. Надо понимать, что церковная карьера на современный манер, по гомосексуальной линии, в ту простую эпоху была невозможна. Разумеется, архиереи, продвигавшие молодого Зосиму, действительно были почтенными, молитвенными пожилыми людьми.
Через год иркутский епископ Парфений умирает, и Зосима находит себе нового патрона, Енисейского епископа Антония, он уезжает в Красноярск, где снова становится экономом архиерейского дома, и еще, напридачу, благочинным монастырей епархии. В 7 верстах от Красноярска Зосима начинает строить Успенский мужской монастырь, успешно находя для нового дела спонсоров. Из письма енисейского губернатора Лохвицкого мы видим, что «в короткое время уже многие из завербованных и поступивших в обитель, по распродаже всего своего имущества и по отдаче денег в монастырь, теперь по разным причинам вышедшие из него, остались совершенно без средств к существованию» — то есть дела у Зосимы идут просто отлично. Но где же в этой истории девочки–подростки? А вот где: кроме мужской, он устраивает еще и женскую общежительную обитель.
Опять же, эта часть истории известна нам смутно, но в 1875 году Зосима ссорится с местным жандармским полковником, начинаются взаимные доносы, и наш герой сбегает в Пензу, где повторяется всё то же самое, но еще лучше. Зосима теперь настоятель небольшого мужского Краснослободского монастыря и духовник Серафимовского женского монастыря.
В 1883 году Зосиму возводят в сан игумена, а в 1886 году его делают архимандритом. Сан архимандрита для той эпохи был невероятной почестью, его носили только настоятели как минимум средних монастырей и ректоры семинарий, архимандритов на всю церковь было 200+ человек, и большинство из них были либо люди пожилые, либо со специальным церковным образованием, а уж евреем, наверное, был один Зосима. В общем, Зосима выступает молодцом.
Тем временем, наш герой не забывал про девочек–подростков. Никаких подробностей мы не знаем, но знаем, что в 1888 году его выгоняют с насиженного места пинками.
Вниз. Церковные гонения
Зосиму загоняют за можай – посылают в Соловецкий монастырь под строгий надзор настоятеля. Это почти что максимум наказания, который может достаться священнослужителю – в церкви эпохи знаменитого обер–прокурора Победоносцева не принято выносить сор из избы, проштрафившихся духовных крайне редко запрещают в служении, почти что никогда не лишают сана. Самое суровое наказание – быть засланным далеко–далеко, и теперь эта судьба досталась Зосиме.
Зосима сопротивляется, пишет доносы на настоятеля Соловецкого монастыря, и его переводят в совсем уже дикую глушь, в Николо–Прилуцкий монастырь в 40 км от Великого Устюга. Казалось бы, впору вешаться. Но не таков Зосима. Из письма епископа мы видим, что «арх. Зосима ведет своеобразную жизнь, не правит своей чреды служения, а вместо того только самовольно исповедует богомольцев, и преимущественно женского пола, самовольно отличается в соседние села, в которых живут состоятельные лица, искусственно притворяется необычайно благочестивым, и через всё это производит соблазн и расстройство в церковной жизни».
В общем, на великоустюжского епископа чары Зосимы не произвели впечатления, и в 1892 году его переводят на церковную гауптвахту, в Спасо–Евфимиевский монастырь в Суздале. Это единственное место в православной церкви, где есть настоящая тюрьма, куда тебя без всякого приговора могут запереть на любой срок. Пользуются тюрьмой крайне редко, там обычно сидят буквально 2–3 человека, и Зосима теперь в миллиметре от того, чтобы попасть в число этих несчастливцев.
Зосима вяло собачится с начальством монастыря, пишет очередные доносы, и ему придумывают наказание еще хуже. Его посылают в Пермскую епархию, а там отправляют за 200 км в Красноуфимск (дикая глушь), а оттуда посылают просто в самую жопу мира – еще за 150 км, в маленькое черемисское село Сарсы. Теперь Зосима назначен миссионером среди язычников, у него нет прихода, нет средств, и ему предстоит обращать в христианство марийцев, и даже марийцев–то в Пермской епархии почти что нет, их там всего 15 тысяч. Марийцы дики, бедны, христианством не интересуются, и предшественники Зосимы считали удачей, когда им удавалось окрестить по десять человек в год и при этом не умереть с голода. Это дно.
И на этом дне упорный Зосима начинает строить свой счастливый мир неограниченного секса с девочками–подростками.
Вверх. Полный успех плана А
Оказавшись в глуши, Зосима снова начинает делать то, что он хорошо умеет: организовывать женский монастырь. Находятся спонсоры, кто–то дарит землю, кто–то дает деньги, строятся новые здания, и через год монастырь уже действует. Деньги, кстати, огромные, особенно для такой бедной глуши – за шесть лет Зосима тратит на постройки 175.000 рублей, то есть около 1.8 млн долларов на современные деньги.
Зосима не повторяет старых ошибок, доведших его до беды. Раньше он проделывал свои фокусы в монастырях, а за ними всегда есть кое–какой надзор, за беспорядками следуют жалобы и проверки. Новый монастырь Зосимы – это такой кот Шредингера, он одновременно и монастырь, и не монастырь. Со стороны, глазами спонсоров и кандидаток в монахини, всё выглядит как монастырь – ограда, разные корпуса, во главе дела монах в рясе. Но по документам никакого монастыря нет, это просто частная усадьба Зосимы, принадлежащие ему лично здания, и местные крестьянки, решившие пожить в гостях в усадьбе Зосимы. Разумеется, собственностью Зосимы являются и все пожертвованные на монастырь деньги.
Народ, пораженный духовными способностями старца и его даром исцеления, валил в монастырь валом. Духовные способности, для примера, были такие: «Он постоянно говорил, что он находится под влиянием Св.Духа; иногда за обедом иди чаем засыпал в кресле и говорил с Божией Матерью, или ловил руками Христа, то есть протягивал руки вперед и двигал ими таким образом, как будто хотел поймать что–то. Обыкновенно, после таких случаев о.Зосима спрашивал, было ли над ним сияние, было ли «тепленько» и к этому добавлял: «Христос ко мне явился, Христа я видел».
Любил о. Зосима и лечить, своим особым образом, деревенских баб; вот пример лечения женщины, жаловавшейся на боли «в нутре»: «он осмотрел сначала у нее груди, а потом брюхо, и высказал, что пьяный муж или другой мужик свернул у нее матку, и что он – Зосима – поправит это; что далее происходило, женщина не сказала, а только объяснила, что убежала из комнаты». Бабы, в целом, любили зосимину игру в доктора, ищущие излечения шли в монастырь тысячами.
Монастырь быстро развивается, и через три–четыре года в нем уже живет около сотни женщин, отчасти сестер, отчасти воспитанниц приюта. И почти все из тех, кто находится в возрасте от 13 до 19 лет (Зосима любил тинейджеров в буквальном смысле слова) составляют личный гарем архимандрита.
Свита из юных девушек сопровождает его повсюду, одна из них всегда остается в его покоях на ночь (и этого никто не скрывает). Когда монастырский священник спрашивает Зосиму, не неприлично ли это, тот отвечает, что вот если бы ему прислуживали мальчики, вот тогда люди бы подумали неладное (упс!), а общение старого монаха с юными девицами вне всяких подозрений.
Господствует абсолютный культ личности старца, насельницы зовут его исключительно «папочкой», все непрерывно суетятся вокруг него, стараясь ему услужить, плачут, если архимандрит в плохом настроении, падают в ноги, если архимандрит чем–то недоволен. Собственных мнений у сестер нет, из монастыря их не выпускают, встречаться с родными им разрешают только в присутствии о. Зосимы.
Одна из сестер пытается занять место старшей любовницы архимандрита, ревнует, устраивает сцены другим девушкам, и ее быстро выгоняют из монастыря.
Некоторые сестры простужаются, у них прекращаются менструации и они толстеют. Но Зосима лечит их, давая им выпить какой–то белой жидкости, после которой всё приходит в норму.
И так далее. Отличное резюме устройства монастыря сделал епископ Петр, сказавший монастырскому священнику, просившему убрать его из обители: «ваш архимандрит живет с монашками как турецкий паша». Почему епископ был так равнодушен к ситуации? Напоминаем, что монашки на самом деле никакие не монашки, это просто частные гостьи в частном доме Зосимы, церковным властям нет до них дела.
Но, как читатель уже заметил, периоды движения вверх в жизни Зосимы всегда заканчивались периодами движения вниз. В конце 1901 года несколько насельниц Боголюбской обители подают новому архиерею жалобы, в которых обвиняют Зосиму в изнасилованиях и растлении.
Продолжение приключений Зосимы будет в следующей части поста, там же будет раскрыто и то, почему в названии поста он назван «цесаревичем».
Написал erohov на erohov.d3.ru / комментировать