Пятый век самарского искусства. Очень краткий очерк

Самара с размахом отпраздновала 435-летие. Почти совпала с Днем города презентация отреставрированной Фабрики-кухни — будущего филиала Третьяковской галереи. И в ярком сиянии праздника захотелось получше рассмотреть нашу художественную историю. Тем более что за все время существования города не предпринималось попыток, пусть даже несерьезных, представить всю картину развития здесь искусства. А ведь нам есть что представить. Книга с картинами Из 435 лет самарской истории по-настоящему художественными были только последние полтора века. До этого основанная князем Григорием Засекиным крепость оставалась маленьким русским форпостом на берегу полынного океана Великой степи.  Художники если и попадали сюда, то случайно, и не факт, что по своей воле. Но эти визиты сохранялись в истории. Первым самарским художником можно назвать раба Божьего Петра — фамилия его неизвестна, да и вряд ли она у него была.  Петр попал в Самару вместе с князем Борисом Салтыковым. В ссылку, конечно. От него осталось несколько сотен работ. Это иллюстрации к модному в XVII веке роману «Повести о Варлааме и Иоасафе». Так в 1628 году в Самаре появилась художественная культура. Причем сразу в модной сегодня форме иллюстрации. 224 картинки на не слишком объемный роман-писание — да по нынешним временам это почти комикс. После художника Петра достоверная история местного искусства прерывается почти на 200 лет. Только в начале XIX века в Самаре снова появились свои мастера. Но важнейшим событием для художественной жизни города был и остается визит в наши края группы молодых художников в 1870 году.  Бурный старт Бурлаки. Ширяево. Репин. В этом сочетании земля самарская навсегда вошла в историю русского искусства. Сама Самара тут с краешка. И приехали художники в Ширяево через Ставрополь, и в городе нашем были всего несколько раз, да и то в магазинах. Есть письмо Ильи Репина Петру Алабину, где он на удивление подробно отвечает и описывает свой визит на Волгу и сам заключает, что будет не против, если Алабин опубликует ответ в «каком-нибудь листке». Так вот, в подробном ответе про Самару — две фразы: были в магазине Санина, забирали письма… Всё. Но в итоге это стало выглядеть так: приехал Репин, нарисовал наших бурлаков и стал великим художником. Примерно так мы видим свое место в общей картине русского искусства. Как известно, в Самаре есть памятник репинским бурлакам, где на них можно посмотреть сзади, как бы из полотна. Собственная художественная жизнь началась в Самаре уже после провозглашения ее губернской столицей. Явной связи с приездом Репина со товарищи тут нет. Просто город бурно развивался, а кружок молодых и прогрессивных людей, собравшихся вокруг Константина Головкина, занимался всем, что было модно и современно — от фотографии и яхтинга до автомобилизма.  Наш жанр Конечно, живописные работы Головкина — больше чем даже прекрасный дилетантизм, но и художником его не назовешь, ведь арт-карьеры он никогда не строил. Писал пейзажи. Собственно, писание пейзажей — это и есть основное содержание нашей художественной жизни. Талантливые яркие исключения только подтверждают правило. Волга, Жигули, Самарская лука — места, живописность которых просто не оставляет нашим художникам выбора.  Даже «бесовские» работы Пурыгина, которые обязательно надо смотреть сейчас в художественном музее, суть — волжские пейзажи, в которые вписан целый бестиарий. Или, например, работы Романа и Нели Коржовых — почти абстрактные, смутные и загадочные, но все-таки пейзажи… Не натюрморты и не портреты. Поиски стиля Со времен Головкина в Самаре творило несколько поколений выдающихся пейзажистов. Имена Ивана Комиссарова, Юрия Филиппова, того же Валентина Пурыгина имели всесоюзную известность. Но существует ли некий самарский стиль? Или все, что объединяет местных художников, — это жанр, слишком общий, чтобы дать школу? Того же Филиппова часто причисляют к владимирской школе, а что же самарская?  Это скорее вопрос для искусствоведов — оценить масштаб и значение самарских-куйбышевских художников. Увидеть то общее, что дает уникальность, узнаваемость стиля. Ведь каждая ретроспектива наших патриархов обеспечивает радость большого открытия и смену оптики в оценке дарования.  Уже в конце 80-х годов позапрошлого века в Самаре появилось первое художественное учебное заведение. Курсы Бурова. Кстати, по качеству преподавания — очень и очень. Непревзойденный результат: всего несколько лет работы, и два гения — Кузьма Петров-Водкин и Константин Горбатов.  Горбатов, уроженец Ставрополя, учился у Бурова, потом стал академиком. И он, наверное, один из главных претендентов на роль основоположника нашего самарского стиля в пейзаже. Это пейзаж сказочный.  Сейчас в Новоиерусалимском музее под Москвой идет большая ретроспектива Горбатова. Выставка «Приближая красоту» подается как открытие художника, неизвестного мастера русского импрессионизма.  Горбатов учился живописи в Самаре, у Бурова, отсюда уехал в Санкт-Петербург, он наш. И, наверное, самый крупный художник — уроженец самарской земли. Впрочем, есть в истории нашего искусства и другие яркие имена. Кто в топе За 130 лет активной художественной жизни Самара-Куйбышев дала много известных художников. Не все пейзажисты. Василий Ефанов — возможно, самый известный и даже одиозный. Мастер соцреализма и автор знаменитой «Незабываемой встречи», которая, кстати, висит в Третьяковке, как и многие другие работы Ефанова. Талантливый художник не был бунтарем, выбрал жизнь и славу. Можно ли его в этом упрекнуть? И стоит ли из-за этого его игнорировать? Ведь другого искусства в XX веке у нас не будет. Другие важные имена — да, пейзажисты, герои оттепельной поры — Пурыгин, Филиппов, Комиссаров. И это, как говорится, только вершина айсберга. Их стиль, кстати, перекликается с русским импрессионизмом Горбатова. Хотя вряд ли в советском Куйбышеве знали об эмигранте Горбатове. Да и влияние импрессионизма для советского пейзажа в эпоху оттепели — это такое общее место. Но, с другой стороны, никто его и не изучал серьезно. Особенно если предположить, что стиль наш формируется не школой и не методиками преподавания, даже не модой эпохи, а Волгой, Жигулями, Самарской лукой.  Источники вдохновения сильно влияют на личность творца и его видение мира. У нас оно совершенно особое. Будем надеяться, что на пятом веке самарской художественной истории появится художник, которому удастся создать произведения, продолжающие и развивающие самарский стиль.  Впрочем, надо заметить, что исключения в Самаре не менее важны, чем правила. И есть исключения безусловные — такие как Александр Васильев-старший, который хоть и провел детство на Волге — его отец составлял лоции, но в истории остался как выдающийся театральный художник, с очень недооцененным художественным наследием.  Недооцененность — это одна из важных характеристик. Через сотни лет истории местное искусство в Самаре остается чем-то не слишком важным, едва ли не второсортным. Хотя, как уже было сказано, нам есть кем и чем гордиться и есть что показать. Проблема скорее не в искусстве рисовать, а в искусстве смотреть на искусство. Но это уже тема для второй части очень краткого очерка. Продолжение следует.