«Всё время хотелось есть». Этих воспоминаний блокадникам не забыть никогда
В самую первую, страшную зиму в блокадном Ленинграде 1941–1942-го Юре Виноградову было всего четыре года, а его младшей сестрёнке Свете и двух лет не исполнилось. Детская память сохранила многое, о чём и вспоминать не хочется. Но и забывать об этом нельзя, чтобы такое никогда не повторилось.
Через всю жизнь семьи Виноградовых красной нитью прошли война и блокада.
Письма с фронта
Юра родился в Виннице в 1937 году, отец, Александр Иванович Виноградов, был военным. Его вместе с семьёй вскоре после рождения сына направили в Ленинград. В 1939 году родилась дочь Света, а отца мобилизовали на финскую войну. Странную войну, о которой по сей день историки умалчивают.
В семье Виноградовых хранится единственное письмо, написанное Александром жене Валентине незадолго до гибели. Даже спустя восемь десятилетий невозможно без душевного волнения читать искренние слова молодого лейтенанта.
«... Валюша, я пишу это письмо не в обычных условиях, а в условиях боя, и не на своей родной земле, а пока что на земле врага, где каждый кустик грозит смертью. Наша жизнь проходит вот уже 3 дня в тяжёлых условиях войны, мы движемся сквозь пожарища и развалины финских деревень, финны при отступлении всё сжигают на своём пути.
Валюша, я в первый раз по-настоящему увидел, как умирают люди на полях сражений, кровь и раны. Те маленькие фигурки бойцов, которых покинула жизнь, лежат, застывшие на снегу, они не так давно жаждали жизни и счастья для своего народа и своего родного очага. Валюша, вот они и те, кто продолжает бороться с оружием в руках, больше всего достойны любви и уважения, ведь они отдают свою жизнь за счастье других.
... Валюша, я жив-здоров, прошу не расстраиваться и поберечь свои нервы. Одет я очень тепло, есть полушубок и валенки, правда, погода не позволяет их носить, чувствую себя хорошо. Скоро закончим войну, вернёмся домой, и заживём мы с тобой прекрасной жизнью... »
Обстоятельства его гибели жена узнала только через два года, из письма командира.
«13 декабря 1939 года наша пехота, а вместе с нею и мы, подошли к укреплённому району, проходившему по маленькой речушке... Здесь и развернулись упорные бои недалеко от станции ж/д Перк-Ярви. Часов около 10 с половиной утра Виноградов, Кучеренко пошли к командному пункту 2-го дивизиона... и по дороге попали под сильный миномётный огонь. Лейтенанты Дворецкий, Каваркин, Виноградов были ранены, причём Виноградов очень тяжело: ранение в голову осколком большого формата, смертельное... Начальник санслужбы, доктор, сказал, что он умрёт, и надежды на спасение никакой нет. Несмотря на это, его всё же эвакуировали. Через полтора суток я заехал в медико-санитарный батальон узнать – мне сказали, что в безнадёжном состоянии Виноградов направлен в дивизионный госпиталь, по дороге умер.
... На вашу долю выпала тяжёлая миссия – воспитать ребятишек. Это задача тяжёлая, но она впоследствии окупится, и в вопросах воспитания советская власть также примет самое активное и повседневное внимание и участие... »
Валентина Виноградова осталась вдовой с двумя маленькими детьми накануне войны и блокады.
В четыре года – как старик
«Когда началась блокада, мне было четыре года, – вспоминает Юрий Александрович. – Помню звуки разрывов бомб: как по железной бочке молотком бьют. И в небе аэростаты и вспышки от снарядов, как запятые.
Ещё до блокады мама пыталась нас эвакуировать из города. Поездом детвору, и меня с сестрёнкой, без родителей отправили под Старую Руссу. До сих пор перед глазами окно поезда, и прямо по окнам фашистский самолёт строчил из пулемёта. Я даже не понял, что происходит, только смотрел на этот самолёт и слышал треск выстрелов. Тогда очень много детей погибло. Фашисты перерезали дорогу, и нас вернули назад, к родителям.
В блокаду всё время хотелось есть. Мама потом рассказывала, что я, четырёхлетний, выглядел как старик: кожа на мне висела. Квартира была коммунальная, я знал по именам всех соседок. Одна из соседок, тётя Пана, родила девочку, а молока у неё не было. Она жевала хлеб, заворачивала в марлю и давала дочке сосать. Девочка умерла. Помню, лежал белый кокон с её тельцем под кроватью... Тетя Пана сидела и зубами скрипела от горя, а соседки на неё кричали: «Перестань!»
Муж другой соседки, тёти Зины, привёз с фронта вещмешок сухарей, так она с голоду набросилась на них и объелась, а потом ей стало плохо, она словно обезумела. Соседки пытались ей помочь, а она рычала и бросалась на них...
Мать рассказывала, что во время блокады случался и каннибализм. На улицах ей приходилось видеть трупы с вырезанными мягкими частями тела. А нам с сестрой мама однажды скормила соседского кота. За эту зиму я переболел всеми болезнями: коклюш, дизентерия, но выжил».
Сохранилось в памяти Юрия и бомбоубежище. Сначала при воздушной тревоге дети с мамой спускались туда, а потом уже сил не было. При бомбёжке мать выводила Юру и Свету на лестничную площадку и закрывала собой.
Опасные забавы
Пережив блокадную зиму, в феврале 1942 года мать упросила соседа – начальника военного училища – взять её с детьми на машину через Ладогу. Отдала ему отцовское обмундирование, новые сапоги, и он помог эвакуироваться.
«Машина, что шла за нами, провалилась под лёд. А мы с мамой и сестрой выбрались: шофёр, как бешеный, нёсся», – вспоминает Юрий Виноградов ту поездку по Дороге жизни. Семья перебралась на родину отца – в город Буй Костромской области.
«Там мы какое-то время жили у бабушки, – продолжает Юрий Александрович. – Однажды, пока никого не было, я с голодухи украл у соседей кусок каравая и съел. Сын соседки, Вениамин, потом мне сказал: «Как тебе не стыдно? Что ж ты не попросил? Мы бы сами дали тебе хлеба».
Валентину, мать Юры, разыскал давний знакомый, железнодорожник Николай. С ним семья перебралась сначала на Урал, потом в Эстонию, как только наши войска выбили оттуда немцев.
«Фашисты, отступая, побросали винтовки, пачки патронов, порох, взрывчатку. Наша авиация разбомбила оружейные склады, и мы, пацаны, гурьбой всё это собирали, взрывали и поджигали, – рассказывает Юрий Виноградов. – Я не знаю, как в живых остался: сколько патронов и снарядов прошло через мои руки! Однажды всё лицо опалило взрывом. Нашёл патрон, высыпал шарики пороха в ямку в земле и поднёс спичку... Наклонился, и тут пыхнуло! Остался без ресниц и бровей, бегал по улице и орал от боли. Сосед, англичанин Эдмунд, служивший в эстонском корпусе, меня отвёл домой и маслом лицо намазал. Мать пришла и ещё мне всыпала».
По морям, по волнам
Николай бросил мать, и она вышла за другого. Её новый муж, Морозов Илья Иванович, стал для Юры и Светы хорошим отцом. Он был военным, его перевели служить на Чукотку. И уже оттуда в 1956 году Юрий поехал поступать в Ленинград. Поступил в ЛЭТИ – Ленинградский электротехнический институт, на радиотехнический факультет, но высшую математику не потянул, и его отчислили. Призвали служить на Тихоокеанский флот.
Служил на эскадренном миноносце «Неудержимый». Четыре года и один месяц ходил по морям, по волнам. Работал кочегаром, а на флоте эта профессия требует быть на «ты» со сложной автоматикой. Навыки эти пригодились, когда после службы устроился на железногорский Горно-химический комбинат. 41 год работал там, был старшим машинистом на котельной № 2 СТС, обеспечивал теплом промплощадку.
В Красноярске-26 Юрий нашёл свою вторую половинку. С Александрой Васильевной вместе они уже 43 года, вырастили трёх сыновей.
Анна – живой экспонат
Сестра Александры, Анна Сухопарова, тоже пережила блокаду. Перед войной 16-летняя Аня работала домработницей у начальника военного училища в городе Вельске. Училище эвакуировали в Ленинград перед самой войной, и начальник взял её с собой. Когда началась война, он ушёл на фронт, а Аня осталась в городе одна. Пошла работать на военный завод, благодаря этому и выжила. Работала, не жалея сил, постоянно приходилось ночевать в цехах: всё для фронта, всё для Победы!
После войны Анна вернулась к родным, больная. Здоровье было подорвано блокадой, сильно пострадало пищеварение. Молодую женщину на протяжении многих лет обследовали и лечили в Ярославском мединституте, показывали её студентам как живой экспонат. Тестировали на ней самые современные лекарства, которые ей давали бесплатно. Прожила Анна недолго, умерла, когда и 60 лет не было. Награждена медалью «За оборону Ленинграда».
Недаром в песне поётся: «Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой». Семейные истории Виноградовых, словно ручейки, вливаются в мощную реку истории нашей страны.