Певец в плену Советской власти
20 декабря отмечал день рождения Константин Сокольский (1904 - 1991) певец, всего пару месяцев не доживший до конца той самой советской власти, к которой не знал, как относиться.
Сокольский был центром притяжения разных сил, и если Советы предпочитали делать вид, что никакого Сокольского вообще не было (иначе бы его следовало расстрелять, как Петра Лещенко), то эмигранты разных мастей периодически заводили плач о пропавшем соловушке.
Но как же так все в жизни Сокольского получилось?
Родился Костя, сначала носивший фамилию Кудрявцев, в Санкт-Петербурге, куда его папа приехал из Латвии на заработки.
Из воспоминаний, правда, позднейших, перестроечных, видно, как воспринял Костя революцию. Все, что он запомнил так это любимца детворы квартального дядю Васю, которого разбушевавшаяся толпа повесила на площади. Скольких подвел под виселицу сам квартальный дядя Вася, история умалчивает.
А Сокольский после революции оказался на родине родителей, в Прибалтике. Перед ним в свободной стране лежал путь рабочего крепыша. Молодого человека ждали лесопилка, кочегарка, тяжелые разгрузки - погрузки. Отслужив в армии, Сокольский обосновался в Риге, на фанерной фабрике. Увлекся самодеятельностью. В поисках заработка начал петь в кинотеатриках перед сеансом.
Прибалтика по тем временам была буржуазной, с большим процентом русскоязычного населения. Это и предопределило репертуар Сокольского. Сначала он, напялив костюм Пьеро, перепевал Вертинского, и, облачившись в горский наряд, выдавал кавказские напевы. В ход шли романсы русские и цыганские, песенки модного Оскара Строка. Сокольский стремился делать шоу, меняя национальные костюмы, тщательно следя за репертуаром. Попутно учился в Первом рижском музыкальном институте.
Как следствие, получил приглашение в труппу музыкально-эстрадного театра «Бонзо», с которым отправился на гастроли в Восточную Европу. В Румынии Сокольским заинтересовался импресарио Соломон Бискер, который тогда занимался Шаляпиным.
Все 1930-ые Константин Сокольский гастролировал по Восточной Европе, нередко выступая в дуэте с еще одним русскоязычным певцом Юрием Морфесси. Всюду был нарасхват, котируясь наравне с Петром Лещенко.
На рижских студиях грамзаписи Сокольский напел 46 произведений, среди которых значились не только «Мурка» и «Скажите, девушки, подружке вашей…», но и песни советских композиторов: «Сердце» из «Веселых ребят», «Катюша», «А кто его знает», «Песня о Волге». Впечатленный исполнением «Сердца» Исаак Дунаевский прислал Константину ноты песни «Дымок от папиросы».
В 1940, когда Сокольский вернулся с затянувшихся гастролей в Ригу, а Латвия вошла в состав СССР, его уговорили не дергаться, акцентируя: «Ты же наши песни поешь, вот и дальше петь будешь».
И надо признать, — Сокольскому сразу завалили работой. Он стал одним из организаторов Союза артистов эстрады и цирка, вел на Рижском радио музыкальные программы, пел.
Во время фашисткой оккупации попал в плен, бежал.
После войны продолжил карьеру, как солист-вокалист первой категории Латвийской филармонии.
Попросили его из филармонии в 1946 якобы за исполнение на одном из концертов песни Оскара Строка.
Однако, если учесть, что Петр Лещенко умер в тюремной больнице, судьбу Сокольского можно считать приемлемой. Ведь могли припомнить, что его ближайший соратник по эстраде Морфесси сотрудничал с фашистами и скрылся в Германии.
В 1951 Сокольский вернулся на эстраду, занял должность худрука рижского ансамбля русской песни и танца «Аврора». У него вышла пластинка на «Мелодии». Понятное дело, до восточно-европейской славы все это не дотягивало, ну так и возраст был уже не певческий.
И все это время певца Сокольского вспоминала эмиграция. То тут, то там мелькала информация о певце, а поскольку никакой информации, собственно не было, ее место заняли домыслы: «соловушку» расстреляли, услали в лагеря, посадили в сумасшедший дом. Что Сокольский тихо живет на белом свете и по прежнему поет никому в голову не приходило. Как можно было предположить, что кумир румынских кабаре, в возрасте 80+, поехал с выступлениями на строительство БАМа? А ведь было именно так.
Вписался Сокольский и в финальный жизненный поворот. С перестройкой началась реабилитация недавнего прошлого. Вспомнили Козина, Баянову, Лещенко и иже с ними. Тут-то Сокольский и выдал свою порцию сожалений, что не уехал из Риги в 1940-ом, остался под советскими властями. А мог бы в Румынии зацепиться (которая через пятилетку также стала социалистической и где, собственно, погиб Петр Лещенко). Мог бы до старости петь, как Алла Баянова (которая в 1989, едва такая возможность предоставилась, получила советское гражданство и вернулась на Родину).
Ладно, это все детали нелегкого пути.
Главное, что Сокольского можно теперь послушать.