Филиппо Минелли: Не позволяю мнению людей влиять на то, что делаю

Этой осенью дубайский проект с русскими корнями Inloco впервые примет участие в ярмарке современного искусства Cosmoscow, где представит стенд итальянского художника Филиппо Минелли. Он исследует современный ландшафт, фиксируя, как он маскирует или раскрывает определенные идеологии. С 25 по 27 октября работы Минелли можно будет увидеть на ярмарке Cosmoscow. «Сноб» поговорил со звездой международной арт-сцены о работе в городском пространстве.

Филиппо, многие ваши работы посвящены теме урбанизма и влиянию глобализации на городскую среду. Как, по вашему, городская среда влияет на культурную идентичность городов?

Меня интересуют элементы ландшафта, которые рассказывают людям об истории места или позволяют строить необычные догадки и противоречивые мифологии. Личная и коллективная идентичность всегда формировались властью через архитектуру: в каждой империи или при каждом политическом строе был свой собственный архитектурный стиль, новые рамки для существования в них людей. 

Сейчас я исследую архитектуру неолиберальной идеологии. Многие почему-то воспринимают ее как факт, как что-то органичное, а не как политический выбор. Но пусть художник и архитектор сегодня не могут оказывать большого влияния на умы, мы все равно можем считывать существующую реальность по искусству и архитектуре и переводить ее.

Какие темы были важны для вас, когда вы только начинали работать в искусстве? И что важно сейчас?

Как и многие люди моего поколения, я начинал свой путь в искусстве с граффити, расписывая общественные пространства и проводя перформансы, меняющие восприятие городов и их динамики. Один из важнейших проектов, который я продолжаю и сегодня, — Silence Shapes, фотосерии с дымовыми шашками в природных ландшафтах. Дымные цветовые субстанции диссонируют с обстановкой природы или промышленности, отсылая к образам суеты и шума. 

Сейчас я не очень привязан к каким-то конкретным медиа. В моей практике появилось много фотографии, потому что она помогает мне визуализировать элементы ландшафта и систематизировать его. Так мне удается быть менее эмоциональным и более аналитичным. Изображения в целом играют для меня большую роль в процессе. Итогом проекта может быть инсталляция, картина, даже скульптура, но все начинается с изображения. 

Каким вы видите будущее искусства в городской среде в эпоху глобализации? Какие новые задачи она ставит перед художниками?

Если честно, мне было бы интересно посмотреть, что случится с урбан-артом, или паблик-артом, на его исходе. Это направление началось вместе с глобализацией, и если вдуматься, то лучшее, что ему удалось, — некая косвенная пропаганда неолиберальной идеологии. Было бы здорово, если бы существовали такие институты, которые могли бы помогать художникам взаимодействовать с архитекторами, урбанистами и представителями различных областей гуманитарных наук, чтобы выработать новую парадигму общественного пространства на исходе глобализации. Возможно, это случится органически и нужно просто подождать.

В разных интервью вы говорили, что фиксация на сохранении прошлого может мешать художникам экспериментировать. Как вы балансируете между уважением к культурному наследию и необходимостью создавать что-то новое?

Об этом можно поговорить на примере одного из моих последних проектов — The Idealized City. Это была надувная инсталляция, которая стала собирательным образом унифицированных городских пространств. Сначала она была установлена на насыпном острове архипелага МИР в Дубае, а затем — в историческим здании старого монастыря на острове Капри. По этому проекту становится понятно, что я работаю на контрастах. Окружающие пейзажи путем апроприации становятся частью самого произведения, и это удивительный пример того, как легко можно создавать смыслы, просто куда-то помещая объект! Могу сказать честно, я не слишком люблю наследие прошлого, возможно, оно мне даже надоело, поскольку сегодня оно представляет собой еще один продукт. Меня сейчас гораздо больше интересуют гибридные пространства.

Какие примеры экспериментов в архитектуре или искусстве вас вдохновляют?

Таких примеров много, я всегда был одержим модернизмом, а также социалистической архитектурой восточного блока с ее влиянием на Африку и Латинскую Америку. Меня совершенно не интересует идеология, но мне, например, интересна архитектура фашистской Германии и ее влияние на людей. В ближайшее время я отправлюсь в путешествие по Центральной Азии, чтобы больше узнать об исламской и доисламской архитектуре.

Вы упомянули, что в современном мире происходит постоянная переоценка культурных символов. Влияет ли это на вашу собственную работу и отношение к ней аудитории?

Я редко думаю о публике и никогда не позволяю мнению людей влиять на то, что делаю и чувствую. Суп из символов создает много путаницы, мне кажется, что важнее всего в восприятии зрителями художника простое созерцание его работы.

Как вы относитесь к роли искусства в политической или социальной повестке? Должно ли искусство быть вовлеченным в общественные дискуссии?

Все, что касается искусства, по своей сути политично. Если мы решаем не говорить о чем-то, это политический выбор: я рисую цветы, потому что мне нет дела до всего остального, цветы — круче. Я могу это понять. Я тоже когда-то рисовал цветы. 

С другой стороны, на Западе есть много политического искусства, которое раскручивается только из-за политической повестки, так же как журналисты набирают популярность, чтобы отражать идеи мейнстрима. Мне все это кажется довольно скучным.

Какой проект был для вас самым сложным с технической или эмоциональной точки зрения?

Мы уже говорили об этой работе, это инсталляция The Idealized City. Несколько лет я работал над ее теоретическими основами, но в процессе мне пришлось переосмыслить эстетику, формы, идеи за очень короткое время. В своей практике я привык создать цифровые, фотопейзажи, из которых вырастают инсталляции и арт-объекты, но это было совершенно новое начало. Этот слепок города, который воплотился в работе, фиксирует противоречивые наслоения реального и идеального через идеализированный ландшафт города будущего, который в свою очередь продиктован установками постглобалистического мира.

Расскажите о вашем участии в арт-резиденции в Санкт-Петербурге?

Я был в Санкт-Петербурге три или четыре раза. Впервые я посетил его в рамках резиденции от ГЦСИ на острове Кронштадт в 2018 году. В течение месяца, в период белых ночей, я старался узнать как можно больше об острове и городе. Именно тогда я начал фиксировать, как оформлены здания в городе: это и фасадные тенты с печатью под здание, и росписи, и реклама — и вспомнил тексты Жана Бодрийяра о функции изображений и правде в них. Кроме того, я обратил внимание на то, что цифровые фасады, реклама, мигающие ролики заполнили городские пространства. Именно во время стажировки я начал исследовать стоковые изображения, которые загружал, а затем печатал на текстиле и размещал в общественных местах. Тогда-то в моем сознании начала формироваться идея работы The Idealized City.

Какие работы вы покажете на ярмарке Cosmoscow в этом году?

На выставке будут представлены различные мои работы, в которых обыгрываются эти размытые границы между физическим и цифровым мирами. Зрители увидят четыре серии: Silence/Shapes, Paysagems, What things are not и The Idealized City. А еще проект The Idealized City можно будет увидеть в метавселенной — при помощи виртуальной реальности (проект будет транслироваться на экран стенда, в нем можно будет погулять с помощью игровой приставки, геймпада. — Прим. ред.). Из всех работ я бы, наверное, выделил IMG_2148 — это большая репродукция стокового изображения, представляющая собой мраморную плиту, которую я нарисовал чернилами по отпечаткам своих пальцев. Это моя попытка стереть грань между виртуальной средой, итальянским искусством, в основе которого мрамор, и отражением моей собственной личности.

Беседовала Анастасия Петракова

Регистрация на Q&A с Филиппо Минелли 23 октября на Хлебозаводе по ссылке.