Умная принцесса Ингигерд до брака с Ярославом Мудрым

Ингигерд на картине А. Транковского (фрагмент)[/center]

До середины XIX века в России ничего не знали об исландских сагах, и долгое время они не были оценены по достоинству.

Первая попытка знакомства с ними отмечена в 1833 году, когда «Королевское общество северных антиквариев» в Копенгагене издало оригинал и латинский перевод «Пряди об Эймунде»: это ценнейший исторический источник, в котором рассказывается об участии норманнских наёмников в войне детей Владимира Святого. В Дании «Прядь...», разумеется, была давно известна, а весь тираж этого издания (70 экземпляров) отправили в различные научные и образовательные учреждения России.

В 1834 году О. Сенковский предложил собрать по подписке средства для перевода и издания отрывков исландских саг, в которых содержатся сведения о Древней Руси, Византии и балтийских племенах. Собранные деньги были переданы тому же датскому «Обществу северных антиквариев», специалисты которого принялись за работу.

В 1840 году протоиерей Стефан Сабинин, который с 1823 года был священником Русской посольской церкви в Копенгагене, а с 1837 – духовником Великой княжны Марии Павловны, супруги герцога Карла Фридриха Саксен-Веймар-Эйзенахского, опубликовал «Извлечение из саги Олава, короля норвежского». В предисловии он, словно извиняясь перед читателями, писал, что в этой саге «все очень вероятно», хоть «этого и нет у Нестора».

В 1852 году вышел подготовленный датчанами первый том Antiquites Russes, второй том увидел свет в 1854, однако особого интереса это издание не вызвало.

В начале XX века по предложению А. Шахматова Академия наук включила в план издание имеющих отношение к России скандинавских саг. За эту работу взялся было Ф. А. Браун, ученик А. Н. Веселовского, но так и не закончил её.

В 1929 году члены Археографической комиссии АН СССР рекомендовали опубликовать византийские, западноевропейские и арабские источники, имеющие отношение к истории Древней Руси. Этот период работ с исландскими сагами связан с именем Е. А. Рыдзевской, которая умерла в блокадном Ленинграде в декабре 1941 года. Выборка фрагментов из «Саги о Хаконе Хаконарсоне», переведенной Рыдзевской в 1940 году, была опубликована лишь в 1970 году, а оставшийся незаконченным её труд «Россика» – в 1978.

Эстафету в 1950-е гг. принял М. И. Стеблин-Каменский. Переводами занимались также А. Я. Гуревич, Ю. К. Кузьменко, О. А. Смирницкая: на русском языке вышли саги об исландцах, «Старшая Эдда», «Младшая Эдда», стихи скальдов. В 1980 году был опубликован написанный Снорри Стурлусоном свод королевских саг – «Круг земной».

Татьяна Джаксон в 1978 году защитила кандидатскую диссертацию по теме «Исландские королевские саги как источник по истории народов Европейской части СССР X–XIII вв.», а в 1995 году – докторскую диссертацию «Древняя Русь в скандинавских письменных источниках IX–XIV вв.».

Столь длительное невнимание к скандинавским источникам и обидно, и малообъяснимо, ведь они дают уникальный шанс взглянуть со стороны на некоторые события истории нашей страны. И не только дополняют сведения летописей, но и прекрасно объясняют многие непонятные темные моменты, снимают ряд просто бросающихся в глаза противоречий. Например, вести рассказ о междоусобной войне, начавшейся на Руси после смерти Владимира Святого, без использования упоминавшейся выше «Пряди об Эймунде» в настоящее время уже совершенно недопустимо.

Следует сразу сказать, что исландские саги разделяются на две большие группы.

К первой относятся саги о реальных людях – знаменитых конунгах, мореплавателях, викингах.

Произведения второй группы – это «саги о древних временах», «Старшая Эдда» (сборник мифов о сотворении мира и богах Асгарда) и «Младшая Эдда» (учебник поэтического мастерства на основе скандинавских мифов) – значение слова «Эдда» неизвестно.

Интерес для исследователей представляют именно саги первой группы.

Конечно, многие саги были записаны намного позже времени их сложения, да к тому же ещё часто их записывали монахи, которые не одобряли языческие традиции и обычаи своих предков. И потому можно предполагать, что эти записи саг несколько отличались от первоначальных рассказов их составителей. Но все же следует отметить, что к рассказам о реальных людях скандинавы относились сверхкритично. Вот, например, представление одного из героев «Саги о Ньяле»:


А как вам такой отрывок из «Саги об Олаве Трюггвисоне»:


Под именем Хольти Смелый в Скандинавии был известен Всеволод – сын Ярослава Мудрого и шведской принцессы Ингигерд, отец Владимира Мономаха (у него было еще и христианское имя – Андрей). Харальд – это Мстислав Великий, сын Владимира Мономаха и «англянки» Гиты Уэссекской, который второе имя получил в честь её отца, погибшего в битве с Вильгельмом Завоевателем, христианское имя этого правнука Ярослава Мудрого и Ингигерд – Феодор.

Сообщая явно избыточные сведения, автор словно призывает слушателей проверить его и «поймать на ошибке» (если она есть).

Знаменитый исландец Снорри Стурлсон, автор сборника «королевских» саг «Круг земной» и «Младшей Эдды», писал, что ни один скальд никогда не решился бы приписать конунгу или ярлу деяния, которые тот не совершал, поскольку это стало бы не похвалой, а насмешкой.

Более того, лживое слово являлось посягательством на благополучие человека, которому льстят и считалось уголовным преступлением, наказанием могло стать изгнание из страны. Скандинавы верили в магическую силу рун, сочинение ругательных стихов («нид») преследовалось по закону, а в Исландии, кроме того, запрещалось сочинение стихов о женщинах, т. к. «поэтические строки могут действовать как приворотное зелье».

Особый и не имеющий аналогов случай – стихи скальдов: строй висы нерушим, в нём невозможно заменить не только строчку или слово, но даже букву – стихотворение перестанет быть стихотворением. По этой причине законы в Исландии были записаны висами: если сказано, что в качестве виры за какой-то проступок следует брать стоимость овцы, то на цену коня это никак не заменишь. И потому, если о каком-то событии упоминается в висе скальда, оно и в настоящее время считается документально подтвержденным.

Упоминавшийся выше Стурлсон был весьма добросовестным автором и потому в процессе написания свода саг «Круг Земной» постоянно проверял сведения других сочинителей по стихам скальдов. Так, в одной из саг он нашел сведения о том, что будущий норвежский король Харальд Суровый во время пребывания на территории Руси (в Гардарики и Кёнугарде) был дружен с Эйливом (сыном ярла Рёнгвальда, который приехал на Русь с невестой Ярослава Мудрого Ингигерд), вместе они «ходили походами по Восточному пути» и воевали против Польши и балтийских племён.

Не принимая сразу же этот рассказ на веру, он ищет подтверждение в стихах – и находит его в висе исландца Тьодольва, скальда Магнуса Доброго, а потом Харальда Хардрады:


(Вольный перевод).

Только после этого Стурслон включил данный рассказ в свою сагу. Русских летописей, он, естественно, не читал, а там тоже все подтверждается:



Сообщая о том, что Харальд лично выколол глаза свергнутому византийскому императору Михаилу Калафату, Стурлсон, похоже, сам не очень верит в этот рассказ, однако, поскольку он подтверждается стихами скальдов, все же включает его в свою сагу:


И скальды действительно не обманули, Михаил Пселл пишет:


Судя по всему, именно Харальд и его воины и были этими «дерзкими и отважными людьми».


Но сегодня мы поговорим не о Харальде Суровом, а об упоминавшейся выше супруге Ярослава – шведской принцессе Ингигерд, дочь которой стала женой этого короля.

В древнерусских источниках мало сведений об Ингигерд. Упоминается она, например, в «Слове о законе и благодати» митрополита Иллариона (1040-е годы), где тот обращается к покойному князю Владимиру:


Под 1037 годом идет сообщение об основании монастырей святого Георгия и святой Ирины: это христианские имена Ярослава Владимировича и Ингигерд.


В «Повести временных лет» точно указана дата смерти героини статьи (запись под 1050/1051 гг.):


Гораздо позже появились малодостоверные источники, связанные с канонизацией героини статьи. Но скандинавы хорошо знали и помнили свою соотечественницу. В «королевской» саге Morkinskinna, например, говорится:



Также сообщается, что Ингигерд была очень «великодушна и щедра на деньги», а вот ее муж конунг Ярицлейв (Ярослав Мудрый) «не слыл щедрым, но был хорошим правителем» (Morkinskinna – в буквальном переводе «Заплесневевшая кожа», но в России больше известна как «Гнилая кожа»).

Помимо «Гнилой кожи», сведения об Ингигерд содержатся в «Саге об Олаве Святом», «Истории о древних норвежских королях», «Круге земном», «Красной коже», «Саге о норвежских конунгах», «Исландских анналах», а также в «Хронике Адама Бременского» и некоторых других источниках.

Происхождение и молодость героини статьи

Отцом Ингигерд был шведский король Олав Шетконунг. По одной из версий, его прозвище означало Богач или Казначей и было связанно с тем, что при этом короле в Швеции впервые стали чеканить серебряные монеты. Кроме того, Олав стал первым конунгом свевов, власть которого признали ещё и гëты.


Распространено мнение, что в конце правления этого короля в Швеции фактически завершилась эпоха викингов. Ее последним аккордом стала гибель нескольких тысяч молодых шведов, отправившихся в поход с Ингваром Путешественником, который в одноименной саге называется сыном наемника Ярослава Эймунда Хрингссона.

Об Ингваре можно уверенно сказать лишь то, что он действительно возглавил норманнский отряд, который прибыл на Русь во времена правления там Ярослава Мудрого и Ингигерд. Потом он и многие его спутники погибли в каком-то походе на Восток (о маршруте исследователи спорят до сих пор).

В Швеции сохранилось 26 рунических камней, поставленных родственниками людей, погибших вместе с Ингваром.

Рунические камни на берегу озера Меларен:



Две жены Олава Шетконунга были славянками из племени вендов. Законной супругой стала Астрид (Эстрид) – дочь ободритского вождя, который правил в местности между Одером и Эльбой. А Эдла, видимо, была привезена в Швецию в качестве пленницы после одного из походов.

Родившаяся в Сигтуне в 1001 году Ингигерд была дочерью Астрид, её родной брат Ананд Яков после смерти отца стал королём Швеции.

Некоторые сведения о детстве Ингигерд содержатся в упоминавшейся выше шведской «Саге об Ингваре Путешественнике». Это не исторический роман, а фэнтезийная повесть – мифологическая сага или сага о древних временах (fornaldar sögur), в которую в качестве пролога вставлен чужеродный фрагмент – отрывок из какой-то другой саги, похожей на историческую. В нём утверждается, что Ингигерд была родственницей Ингвара – сына Эймунда Хрингссона, героя знаменитой «Пряди…», который называется племянником Ингигерд:


В этом случае, кстати, Ингвар Путешественник оказывается внучатым племянником Ингигерд.

Согласно «Саге об Ингваре Путешественнике», карьеру викинга Эймунд начал при деятельном содействии своей подруги. Он будто бы напал с друзьями на королевских воинов, которые собирали дань в бывших владениях его отца, и убил 12 человек. Ингигерд укрыла раненного и объявленного вне закона Эймунда, а потом – «тайно привела ему корабль, отправился он в викингский поход, и стало у него много добра и людей».

Позже они встретились в Новгороде, и их отношения, мягко говоря, не соответствовали рассказам о прежней нежной дружбе. Но не будем забегать вперёд.

Отметим, что рассказ «Саги об Ингваре Путешественнике» не вызывает доверия.

Гораздо более достоверным источником является «Прядь об Эймунде», которая входит в «Сагу об Олаве Святом» из «Книги с Плоского острова». Здесь герой называется норвежцем и побратимом Олава – будущего короля Норвегии и крестителя этой страны, святого покровителя города Выборг.

Их дружба закончилась после того, как пришедший к власти Олав приказал убить отца Эймунда, двух его братьев и ослепить третьего. Эймунд со своей дружиной решил срочно отплыть в Новгород, где поступил на службу к местному князю Ярославу.

Борьба за семейное счастье

Красивая и умная Ингигерд была девушкой с характером. Мужа себе она решила найти самостоятельно, и её выбор отца и расстроил, и разозлил. Шведский король хотел выдать её замуж за Хольмгардского конунга Ярицлейва (новгородский князь Ярослав Владимирович), но вдруг выяснилось, что Ингигерд заочно влюбилась в норвежца Олава Харальдсона, от которого, как мы помним, вынужден был бежать в Новгород его побратим Эймунд.

Будущий святой уже в 12-летнем возрасте (в 1007 году) собственной матерью был отправлен в викингский поход, который продолжался 8 лет. На первых порах кораблем фактически командовал кормчий Храни, а «конунг» Олав наравне со всеми сидел на веслах, взрослея и набираясь ума-разума.

Вначале крейсировали в Балтийском и Северном морях, захватывая корабли и разоряя побережья Швеции, Финляндии и Фризии. А потом в Британии Олав на стороне англичан воевал против своих сородичей – викингов из Дании. Между делом крестился в Руане в 1013 году.

Вернувшись на Балтику, летом 1014 года разорил Курляндию и острова Саарема, Готланд, Эланд. Затем пришел в Новгород, где мирно провел зиму, приятно там отдыхая и распродавая добычу. Здесь он не мог не встретиться с местным князем – Ярославом, будущим мужем Ингигерд.

В 1015 году Олав узнал, что союзники нынешнего правителя Норвегии ярла Свейна – его брат Эйрик и датский конунг Кнут Могучий, теперь воюют в Англии. Он отправился на родину и в битве у Несьяра разгромил армию Свейна и поддержавших его шведов. Так что любить Олава Харальдсона отцу Ингигерд было не за что.

Зато в Скандинавии новый герой был очень популярен, и в качестве одного из его послов к шведскому королю прибыл знаменитый исландский скальд Хъялти Скеггьясон, активный участник христианизации этого острова. Олав Харальдсон предлагал:


Хъялти склонил на свою сторону Ингигерд, которая, если поверить автору саги, не по возрасту рассудительно обращалась к отцу:


Мало того, своими стихами Хъялти ухитрился ещё и заочно влюбить Ингигерд в норвежского короля (мы ведь помним, что в Исландии стихи признавались любовным зельем). Якобы она сказала скальду:



Зимой 1017 года 16-летняя Ингигерд сказала отцу, который вернулся с охоты:


Олав Шетконунг все понял правильно, но у него были совсем другие планы на будущее Ингигерд. Он ответил, что никогда не выдаст ее замуж «за человека, который захватывал мои владения и причинял ущерб грабежами и убийствами». Между тем, не преуспев в переговорах со шведским королем, Хъялти стал слагать стихи о его упрямом желании начать новую и никому не нужную войну с Норвегией.

А Ингигерд уговорила своего двоюродного брата Рёгнвальда, ярла Вестергётланда, выступить на весеннем тинге с предложением уладить все разногласия с соседями путем династического брака, а также сообщить собравшимся, что она готова «принести себя в жертву на алтарь Отечества» и выйти за норвежского короля замуж. Выступление Рёгнвальда понравилось всем, кроме отца Ингигерд, но когда он попытался возражать, некий «могучий бонд» Торгнюр заявил:


Собравшиеся поддержали эту речь не аплодисментами, а ударами мечами по щитам. Отправиться с тинга на ближайшее болото Олав не захотел:


В общем, «мудрейшая из женщин» еще в юности проявила себя как очень умная (и хитрая) девушка. Уверенная в своей победе, она даже послала норвежскому королю, как своему жениху, шелковый плащ с золотым шитьем и серебряный пояс. Казалось, она добилась своего, однако Олав Шетконунг обманул и ее, и зятя: вместо Ингигерд в Норвегию отправлена ее сводная сестра Астрид.

Олав попытался было возмутиться, однако норвежцы, уставшие от войны не меньше, чем шведы, заставили его принять Астрид. В самом деле, условий мирного договора шведский король не нарушил, свою дочь прислал, а то, что имя не совпадает – это уже дело десятое.

В следующей статье мы продолжим рассказ об Ингигерд – уже не шведской принцессе, а русской княгине.