Югоосетинская неделя: медики бьются с коронавирусом, президент – с депутатами

Главное событие этой недели, этой осени, этого года – вторая волна пандемии COVID-19. Первая до Южной Осетии не докатилась благодаря карантину на границе, а вот после снятия карантинных ограничений 15 сентября в том, что болезнь придет, никто не сомневался. Правда, не все предполагали, что она будет распространяться с такой скоростью. Ежедневно количество заболевших в Северной и Южной Осетии приблизительно одинаковое, а это значит, что в пересчете на душу населения на юге заболеваемость раз в 20-25 больше. По мнению медиков, это нельзя объяснить ничем, кроме несоблюдения населением элементарных правил безопасности. На сегодняшний день статистика выглядит так: 1046 человек болеет (около 5% постоянного населения), 134 выздоровело, 16 скончалось, 228 пациентов лечится в югоосетинских стационарах и около сорока – в российском военно-полевом госпитале, почему-то Югоосетпотребнадзор их учитывает раздельно. Кроме российских военных медиков на помощь приехали три врача из Санкт-Петербурга с опытом работы в COVID-госпиталях. Трое это немало, особенно если учесть, что основной антиковидный арсенал республики – четыре реаниматолога и два пульмонолога, причем без опыта работы с коронавирусной инфекцией, потому что первая волна республику миновала, а отправить своих врачей на стажировку в Россию начальство не догадалось. По словам вице-спикера парламента, врача-реаниматолога Александра Плиева, даже с учетом этой помощи врачи едва справляются с потоком больных: «Ситуация крайне тяжелая. Каждый день госпитализируем более тридцати больных, но больница и так переполнена – поступающих намного больше, чем выписываемых. Не хватало лекарств, кислорода. Позавчера была катастрофа – не успели вовремя подвезти кислород, и больница была сорок минут без кислорода, из-за этого двое тяжелых, подключенных к ИВЛ, погибли – они задохнулись. – В начале месяца в Цхинвале был развернуть российский военно-полевой госпиталь, как сообщалось на 150 коек. По официальной информации, в нем госпитализировано около сорока человек. Почему так мало? Что с ним не так? – Они приехали без кислородного обеспечения, поэтому опасаются госпитализировать кислородозависимых пациентов. Республика должна была обеспечивать их кислородом, но, к сожалению, мы себя обеспечить не можем. Тогда они решили с нашим Минздравом укладывать у себя тех, кому не нужен кислород. Я благодарен их реаниматологам, они активно включились в работу нашей больницы. Каждый день один реаниматолог из полевого госпиталя приходит на дежурство к нам в "красную зону"». Наиболее остро, по словам Александра Плиева, в госпиталях ощущается нехватка среднего медицинского персонала. Не редкость, когда медсестры заболевают, их становится все меньше, поэтому штаты «красной зоны» необходимо срочно расширять, говорит Александр Плиев: «Больных надо и переверчивать, и кормить, и ухаживать за ними, поэтому медсестры ходят измотанные. – Сколько сейчас приходится больных на одну медсестру в «красной зоне»? – Тридцать как минимум. Это запредельная нагрузка. Поэтому я предлагаю увеличить штаты, чтобы хотя бы соотношение было одна к двадцати.  Когда медсестры заболевают и их некому заменить, то их сменщицы остаются дежурить на сутки в комбинезоне и респираторе. Это ужас. Сейчас ситуация выправляется в организационном плане. Уже поняли, что нельзя медсестру бросать на двадцать четыре часа – она просто может погибнуть в этих скафандрах. Вот к этому мы медленно идем. К сожалению, все организационные вопросы нужно было решить в самом начале, но организации не было никакой, и от этого мы больше всего страдаем». В республике на этой неделе заявили о себе волонтеры. Три дня назад было создано волонтерское объединение «Вместе», как было объявлено, «для помощи медикам и гражданам в период пандемии коронавируса», за три дня в объединение вступило около сорока человек. Супруга президента Линда Кумаритова пошла работать в «красную зону», помогать медперсоналу. Пользователь Facebook Роберт Гард разместил на своей странице пост с заголовком «Поступок, достойный восхищения». Пост собрал сотни лайков и комментариев, среди которых комментарий пользователя Игоря Плиева: «Во время первой мировой войны в 1914 году сестры императора России пошли служить в госпиталь, и днем, и ночью трудились санитарками, помогая раненым солдатам... Сегодня поступок супруги президента заслуживает такого же уважения и восхищения, как поступок семьи Николая II. Огромное спасибо супруге президента РЮО! Всего Вам наилучшего в жизни!» Вот эти параллели и сравнения с августейшими семьями, честно говоря, настораживают. Недавно главный редактор ГТРК Мадина Валиева напомнила депутатам о необходимости блюсти верность престолу, когда говорила, как президент переживает за народ. Раньше такого не было, а теперь вдруг зачастило. К чему бы это? А поступок Линды Кумаритовой, действительно, заслуживает уважения. Еще одно событие, которое не прошло незамеченным и многих насторожило. На этой неделе кабинет министров продолжил работать в обычном режиме. Между тем 29 октября истек срок полномочий исполняющего обязанности главы правительства Геннадия Бекоева, то есть он уже безработный, а никакой не премьер. Если кто пропустил, в конце августа конституционное большинство депутатов парламента обратилось к президенту с требованием отправить в отставку генерального прокурора Урузмага Джагаева, как ответственного за убийство тридцатилетнего цхинвальца Инала Джабиева, которого на допросе силовики замучили до смерти. Президент Бибилов согласился отправить в отставку правительство, но никак не генпрокурора. В ответ депутаты объявили бойкот до тех пор, пока не будут выполнены их требования. Парламент не собирается на сессии уже больше двух месяцев, за это время истек срок полномочий Геннадия Бекоева. На сегодняшний день, говорит депутат от партии «Ныхас» Давид Санакоев, в республике уже нет легитимного правительства. Казалось бы, ситуация кризисная, но президент не предпринимает никаких шагов, чтобы из нее выйти: «Мы не увидели ни со стороны президента, ни со стороны кого бы то ни было в правительстве, аппарате правительства заявления или какого-то информационного сообщения о том или ином порядке, который они сейчас дальше видят для реализации своих полномочий. Фактически сейчас таких полномочий ни у кого нет. То есть любой документ, который будет подписан Бекоевым, который исполнял обязанности председателя правительства, можно оспорить. К примеру, сторона, которая будет недовольна какими-то решениями так называемого правительства, может оспорить его в суде и должна будет выиграть, потому что у него нет полномочий подписывать документы от имени правительства. Все, они закончились. Сейчас остается единственная возможность у президента, о которой мы говорили все это время: президент может вывести республику из этого правового коллапса принятием на себя ответственности, которая и так лежит на нем, хотя он пытается ее переложить на чужие плечи – он должен прислать представление на увольнение генерального прокурора в парламент и прислать представление на председателя правительства, чтобы мы сформировали новое правительство». Нелегитимны, по словам депутата, и все остальные члены кабмина: «То есть если Тотчиев, министр здравоохранения, сейчас обращается за финансовой помощью к России, то это обращение тоже нелегитимно? – Я могу лишь сказать, что раз правительство у нас на сегодняшний день нелегитимное, фактически его нет. А правительство состоит из министров, председателей комитетов, значит, и министра здравоохранения у нас как такового нет. Я не знаю, в качестве кого Тотчиев будет обращаться, в каком статусе и потом в качестве кого, и кто будет присылать в парламент, например, те изменения, которые будет необходимо внести в бюджет. Кто? Если правительства нет у нас». Депутат повторил, что «президент должен перестать заниматься незаконными действиями и вернуть республику в правовое русло». То есть диспозиция в этом противостоянии такая: принятие решений в руках президента, но время – на стороне парламента, потому что до нового года нужно принять бюджет. У правительства два неполных месяца для того, чтобы его сверстать, утвердить в законодательном органе и передать Москве, потому что югоосетинский бюджет – это расходная часть российского бюджета, который тоже нужно сверстывать и утверждать. А пока в Южной Осетии нет даже правительства. И если ничего не изменится, то Анатолий Бибилов рискует потерять лицо перед Москвой. Анатолий Ильич, судя по всему, это понимает, оттого и бранится на парламент: «Мы должны понимать и знать, что такими мстительными действиями государство не может идти вперед. Поэтому я еще раз призываю депутатов парламента вернуться и продолжить работу. У нас впереди очень много задач. И самая главная задача – это борьба с той пандемией, которая сегодня есть у нас здесь, в республике Южная Осетия. Решения нужно будет принимать, и надо будет принимать по изменению в бюджет, который у нас готовится и который полностью будет ориентирован на выделение финансовых средств по борьбе с коронавирусом. Призываю депутатов еще раз проникнуться ответственностью перед обществом. Еще раз проникнуться ответственностью перед народом, перед своими избирателями и начать работу». Реакция президента говорит о том, что он не понимает или не хочет понять того, что происходит в республике. Он выделяет одно событие - отдельное преступление, совершенное силовиками, и сосредотачивается только на нем. Дескать, преступники под замком, их ждет примерное наказание, чего вам еще надо? При этом он наотрез отказывается видеть картину в целом, которую его оппоненты или просто наблюдатели называют кризисом государственности, как следствие его внутренней политики. Он отказывается видеть, как расхолаживал силовые структуры, потакал их вседозволенности, когда защищал их от наказания за истязания заключенных, за зверское убийство предпринимателя Арчила Татунашвили, когда позволил им с оружием войти в парламент и запугивать депутатов или когда отправил личную охрану проводить обыски в редакцию радиостанции «Ир». Или когда Минюст (разве не по его отмашке?) закрывал партии и не давал отрыться новым. Когда (разве не по его заданию?) подконтрольные ему ЦИК и Верховный суд массово лишили граждан права принимать участие в парламентских выборах. Так бывает, говорит югоосетинский политолог Вячеслав Гобозов, когда одна политическая сила получает слишком много власти: «К сожалению, мы оказались не готовы к ситуации, когда одна политическая сила получила слишком много контроля. Просто у Южной Осетии не оказалось каких-то красных линий или механизмов, которые могли бы удержать эту политическую силу в рамках приемлемого. Поэтому я всегда говорю, что преступление, которое было совершено в августе, не было сбоем системы. Оно, к сожалению, было трагическим, но при этом логическим результатом тех процессов, которые происходили в Южной Осетии в последние годы. Обратите внимание, что все прошлые политические кризисы были следствием столкновения элит: старый президент vs новый президент и так далее. А то, что мы наблюдаем сейчас, – это кризис государственности Южной Осетии. Вот этого они до сих пор понять не могут. Как не могут понять, что в нашей суперпрезидентской республике суперполномочия предполагают и суперответственность. Почему-то последнюю часть этого политического супермеханизма власть не понимает. Ни президент, ни его партия «Единая Осетия» до сих пор не поняли, что так играть нельзя, и руководить с позиции «хочу – не хочу» тоже нельзя», – говорит Гобозов. Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия