Умер один из последних "сталинских соколов"
Во Владивостоке скончался военный летчик, преподаватель и журналист Андрей Дудко, сообщает пресс-служба городской думы. Ему было 96 лет.
Дудко, как пишет РИА Новости, был последним в Приморье «сталинским соколом». Так во времена Великой Отечественной войны называли всех лучших советских пилотов.
На пенсии Дудко преподавал во Владивостокском энерготехникуме, до этого работал старшим военным цензором штаба Тихоокеанского флота и в газете «Боевая вахта».
Летчик служил до 1952 года в седьмой истребительной дивизии противовоздушной обороны в Приморском крае, налетал 800 часов. По воспоминаниям военного, на войне он охранял шедшие в бункер Иосифа Сталина грузы, а в 1950-м стал свидетелем атаки ВВС США на советский аэродром близ приморского села Сухая Речка.
В 2017-м Дудко рассказывал в интервью NewsVL.ru, что летал в основном на самолетах Як-3, Як-7 и Як-9, затем — на реактивных МиГ-15 и МиГ-17. Летчик также вспоминал, что его авиаполк отправляли на Корейскую войну, но во время полета на высоте 16 тысяч метров у него отекла нога, и ему запретили управлять реактивными истребителями, пересадив на транспортные самолеты, а в 1952-м списали со службы, что стало для него «большим горем».
Говоря о критике в адрес Сталина, Дудко высказывал мнение, что никого из советских вождей осуждать нельзя. «Это нам досталось в наследство — все мы как следствие. Такая наша карма — принимай то, что есть, ничего отрицать не надо», — говорил он.
* * *
ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ АНДРЕЯ ФЕДОТОВИЧА ДУДКО
www.newsvl.ru
Андрей Дудко рассказал, как учился летному делу во время войны, служил под Владивостоком на авиабазе «Центральная Угловая», перехватывал американские истребители, нарушавшие Советскую границу, а затем работал в газете «Боевая вахта».
– Так получилось, что военным летчиком я стал во время Великой Отечественной. Родился в 1922 году в Спасске-Дальнем, был десятым ребенком в семье. Небо меня манило еще с детства, но все же сперва я хотел стать артистом. Кто же знал, что в 1941-м начнется война? В том году я как раз жил у брата в Свердловске (Екатеринбург) и во время призыва был одним из первых, кто приехал в военкомат Октябрьского района. Но на фронт меня не отправили, а из-за разборчивого почерка назначили на должность писаря, после перевели уже в городской военкомат, где я служил до 1943 года. А потом поступил приказ – направить меня в летную школу. Пришел на медкомиссию, врачи проверили зрение, слух и после в заключении написали: «Годен к летной работе без ограничений». Вот так я и попал в третью школу летчиков ВВС ВМФ в городе Сарапул (Удмуртская АССР).
– Сложно ли давалась вам учеба летному делу в годы войны?
– Так вышло, что летать на самолете мне было уготовано судьбой. Условия, конечно, у нас были тяжелые. Особенно когда мы переехали в село Горское для дальнейшего обучения – там приходилось жить в землянках.
– Помните своих инструкторов?
– Мне уже почти 95, а я до сих пор помню имя моего первого наставника – Владимир Влышь, у него жена, кстати, летчица тоже была. Он вдохновлял меня и придавал мне больше уверенности во время обучения. В один из первых дней начала моего обучения он сказал: «Ты будешь летать!». Эти слова помогли мне поверить в себя, что я смогу научиться управлять самолетом.
– На каком самолете вы впервые поднялись в небо?
– Первый мой полет был на самолете УТ-2 (советский учебно-тренировочный самолёт). Первые впечатления, когда увидел с высоты землю, остались со мной на всю жизнь. Подготовка давалась мне довольно легко, и я закончил обучение в Горском на отлично, после чего в 1943-м инструктор направил меня в военно-морское авиационное училище имени Сталина в городе Ейск (Краснодарский край). Там я продолжил совершенствовать свое мастерство, так сказать. Сейчас многие смеются над этим, но нас тогда называли «сталинскими соколами», ведь мы были курсантами учебного заведения имени Сталина. Это льстило нам и приятно до сих пор.
Мы – курсанты – успели ощутить войну: охраняли важные военные объекты, сопровождали грузы, которые доставлялись к линии фронта, и в то же время должны были заниматься боевой подготовкой. А когда война закончилась, нас собрали командиры и объявили, что мы тоже являемся участниками войны и вручили нам удостоверения об участии в Великой Отечественной. В 1946-м я окончил учебу в звании лейтенанта.
– Как попали служить на Дальний Восток?
– Я сам попросился. Когда нас распределяли, сразу же изъявил желание служить на Дальнем Востоке, рассказал командирам, что родился там и вновь хочу вернуться в родные края. В итоге меня и еще 17 человек переправили сюда, в Приморский край. Здесь я попал в седьмую истребительную дивизию ПВО на Центральной Угловой, где я и служил до 1952 года. Отлетал восемь лет и с теплом об этом вспоминаю!
– На каких самолетах вы летали?
– Мне довелось летать на «машинах» конструкции имени Яковлева – самолетах Як-3, Як-7 и Як-9. В то время это был очень хороший самолет, мы их очень любили.
– Как летчики вашего поколения учились стрелять по мишеням?
– Мне очень нравилась стрелковая подготовка. Это происходило следующим образом: вылетают два самолета, один летит впереди и на нем закреплен трос c металлическим конусом (мишенью). Второй истребитель должен был подлететь сзади и с расстояния 100 метров попасть в эту цель.
Хочу сказать, когда довелось служить уже на Дальнем Востоке, моими учителями и командирами были опытные летчики-фронтовики. Среди них были маститые, как Иван Андрианов, Боря Руднев и Женя Михайлов. Они – боевые летчики – нам объясняли, как атаковать противника в воздухе и маневрировать. Во время патрулирования я выполнял различные фигуры высшего пилотажа: переворот через крыло, ранверсман и петля. Но самое трудное - высотная подготовка уже на реактивных МиГ-15 И МиГ-17.
– Случались ли опасные ситуации во время несения службы в небе?
– Как-то было происшествие еще в школе летчиков. Я только взмыл в небо на самолете УТ-2, как неожиданно оторвалась стойка шасси. Я подумал, что все! Значит, придется сажать самолет на брюхо, а я еще неопытный был. В беде меня сослуживцы не оставили: во время полета по моему маршруту ко мне подлетел другой самолет – а на борту у него мелом мои товарищи написали: «При посадке выключи зажигание» – и указали, какую скорость держать. Слава Богу, все обошлось, я успешно совершил посадку. Можно сказать, я в экстремальной ситуации узнал, как сажать самолет на брюхо (улыбается).
– В родных краях летать было легче?
– Конечно, но трудности были всегда. Для меня, например, первая сложность была в том, чтобы выучить все китайские названия сопок, чтобы лучше ориентироваться на местности. Наша группа лейтенантов тогда впервые слышала все эти названия. Ну что поделать? Нужно было учить, этим и занимались во время занятий и на дежурствах. Кстати, я до сих пор помню все: наименования, места расположения и даже высоту сопок Приморского края. Мы должны были все это знать, чтобы успешно охранять наши края от тех, кто нарушает границу.
– Кто нарушал?
– Американцы, очень часто. Они не чурались, посылали к нам разные самолеты. Мы же защищали сектор в районе Находки, островов Русский, Попова, Рикорда, Рейнеке, Корсакова, Путятина и Аскольд и самое главное – защищали главную базу Тихоокеанского флота – Владивосток. Как говорится, пороха успели понюхать, потому что они по нам стреляли не один раз.
В целом обстановка была напряженной. Тогда все думали, что скоро начнется война с американцами. С 1946 по 1948-й они к нам зачастили особо, а мы постоянно несли боевое дежурство. Когда по нам стреляли, мы всегда открывали ответный огонь. Пусть они, конечно, извинят нас за то, что мы сбили несколько их самолетов. На моей памяти, четыре мы точно подбили. Лично я несколько раз их преследовал и стрелял по незванным гостям.
– Как вы перехватывали их?
– Когда их засекали, нам поступала команда, мы вылетали парами и, подойдя поближе к незванным гостям, давали «трассу» по цели. Я тогда летал на истребителе-бомбардировщке Як-9.
Кстати говоря, у американцев гораздо раньше появились реактивные самолеты. Один из инцидиентов с ними произошел в районе Сухой Речки (Хасанский район) в 1949-м. В том районе мы были на стоянке и готовились вылететь на перехват в случае, если появится неприятель.
Неожиданно в небе появились два американских самолета – Shooting Star и F-86 Sabre – и с высоты 1000 метров начали стрелять по нашей стоянке. В тот момент мы обомлели. Кто бы мог подумать, что они будут стрелять по нам на нашей территории? Они обстреляли нас и быстро скрылись, у нас уже не было возможности их догнать.
После этого инцидента поступил приказ переводить нашу дивизию на реактивные самолеты. Мне с товарищами быстро пришлось переучиваться на новых реактивных МиГ-15. Лишь после появления в нашей зоне ответственности реактивных самолетов американцы перестали сюда совать свой нос. Вскоре началась война в Корее, и наш полк отправили туда воевать против американцев, но мне там побывать не довелось...
– Почему?
– Со мной случилась беда. Во время учебного полета на реактивном самолете я поднялся на высоту 16 тысяч метров и начал ощущать боль в ноге. Я сперва старался не обращать внимания, но, когда это стало продолжаться во время очередных полетов, я решил обратиться к врачу. Доктор во время осмотра увидел, что нога у меня распухла. Как выяснилось, это был отек – последствия моей страсти к парашютной подготовке... Я ведь совершил 27 прыжков и как-то повредил ногу при приземлении. Это и сыграло свою печальную роль.
В итоге мне запретили управлять реактивными истребителями, предлагали летать на транспортных самолетах. А я им только и делал, что отвечал: «Нет, я летчик-истребитель! Не хочу летать на транспортном!». В 1952 меня списали с летной работы. Всего я налетал 800 часов...
– Вам было тяжело смириться с мыслью, что служба в небе окончена?
– Это было для меня большим горем, я плакал. Хотел летать... Но одновременно понимал, что это начало нового периода в моей жизни. И тут вскоре мне сообщили, что в редакцию газеты «Боевая вахта» требуется журналист, и меня приглашают туда, так как начальству понравилась одна из написанных мной заметок в дивизионной газете. Я очень удивился и сказал, что не собирался быть журналистом, но решил попробовать.
– Вы нашли себя в военной журналистике?
– Когда уже успел поработать первое время в редакции, понял, что журналистика – это мое. Я успел поработать в должности старшего военного цензора штаба ТОФ, при этом мой рабочий кабинет находился в редакции газеты. В общей сложности проработал более 20 лет, писал статьи, в том числе и о военных летчиках, объездил многие воинские части, стал членом Союза журналистов СССР. На пенсии уже занимался преподавательской деятельностью – учил детей военному делу во владивостокском энерготехникуме.
– Вы сказали, что гордитесь тем, что вы – выпускник учебного заведения имени Сталина. Как относитесь к тому, что в наше время на постсоветском пространстве снимают фильмы, где переосмысливается роль Сталина?
– Сейчас многие начинают осуждать Сталина, но мы в наше время служили верой и правдой. Я считаю, что нельзя осуждать никого, ведь каждый проходит свой путь и играет свою роль – и Сталин, и Хрущев, и Брежнев. Никого из них хаять нельзя. Это нам досталось в наследство – все мы как следствие. Такая наша карма – принимай то, что есть, ничего отрицать не надо. Мы во все периоды верой и правдой служили стране. Мы были настоящими патриотами своей страны, у нас никто не кривил душой. Надо служить своей стране, и все будет хорошо на Родине и у тебя!
– Что вы чувствуете, когда осознаете, что вы – последний советский летчик времен сталинской эпохи в Приморье?
– Я очень этим горжусь, ведь никогда не думал, что стану летчиком-истребителем и смогу овладеть искусством высшего пилотажа.
– У вас очень много медалей. Какая для вас наиболее ценная?
– Самая дорогая для меня, конечно, «За боевые заслуги».
– Что пожелаете молодым летчикам, которые стерегут Приморье и Дальний Восток в наши дни?
– Быть преданными своей стране, верить в нашу великую Победу. Она уже есть у нас! Надо беречь ее честно, верно и без фальши, на то вы и есть!
Стоит отметить, что Андрей Федотович Дудко очень любит читать стихи. Для VL.ru он специально прочел свои любимые.