Наш дорогой мусор. Виктор Доценко рассказал о первых шагах сложной реформы

Ещё не легли в почтовые ящики жителей Оренбургской области первые счета с новой суммой, а мы уже реагируем. Подросший тариф на вывоз твёрдых коммунальных отходов (ТКО) породил споры, негодование и даже лёгкие формы мелкого хулиганства. Кто-то принялся искать бенефициаров «мусорного бизнеса» и проводить собственное расследование, кто-то стал взвешивать семейное мусорное ведро и громко констатировать, что до норматива недотягивает хоть тресни, а кто-то начал переворачивать контейнеры на сельских улицах, поскольку их там отродясь не бывало. Появление на рынке услуг нового крупного игрока – регионального оператора ООО «Природа» – оказалось болезненным и для небольших перевозчиков, которые до сих пор справлялись с вывозом городского мусора. Многие вынуждены уходить с рынка. Почему? Обо всём этом весьма откровенная беседа с генеральным директором ООО «Природа» Виктором Доценко. – С новым рабочим го­дом, Виктор Алексеевич! Как старт оцениваете? Судя по отзывам, не во всех территори­ях начало было гладким. Где случались сбои и как вы с ними справились? – Благодаря усилиям нашего коллектива, а это порядка ты­сячи человек, удалось избежать коллапса. В праздничные дни, когда состоялся переходный этап, наши люди работали по 12 – 14 часов. Да, в некоторых муниципалитетах не сразу сложи­лась нормальная ситуация, но к 10 января мы полностью вышли на плановый вывоз мусора и по­шла нормальная работа. Сейчас почему-то принято ругать чиновников, а я хочу по­благодарить муниципальные власти. Все эти напряжённые дни отработали в полную силу, по всем вопросам шли навстречу. И в острых ситуациях, которые периодически возникали в не­которых населённых пунктах, все муниципалитеты реагировали мгновенно, приезжали на место и решали вопросы. Серьёзных срывов не было. Были жалобы из Орска, Са­ракташского, Первомайского районов. В Орске перевозчик раньше времени завершил рабо­ту, отказался от сотрудничества с нами. Их не устроил тариф на вывоз мусора, который мы можем предложить, и они просто пере­стали работать до истечения сро­ка контракта. Почти диверсия. Но мы с 1 января зашли и всё убрали. – То есть всё хорошо, вы всем довольны? – Всё будет хорошо. А пока причины для беспокойства есть. Например, департамент по ценам поздно принял тариф. Из-за этого нам пришлось работать с колёс, и то, что в нормальном режиме делалось бы за 2 – 3 месяца, нам пришлось делать за 3 – 4 дня. Авральная работа, конечно, бо­дрит, но хотелось бы иначе. Так же, на наш взгляд, недостаточно информационное обеспечение ре­формы. Мы предлагали взять эту функцию на себя, но департамент по ценам не одобрил. – Вы хотели информаци­онное обеспечение включить в тариф? – Как и любые другие затраты. Работать бесплатно никто не ста­нет. Но это далеко не самый важ­ный момент. С вашей помощью с вопросом информационного обеспечения, я думаю, разберём­ся. СМИ работают, и мы всегда на связи. Есть более важные, техниче­ские, вопросы. На сегодняшний день достаточно много нареканий по месту установки контейнерных площадок, особенно в сельских районах, где до этого контейнеров не было. Мы переживаем малень­кие коммунальные войны. У нас контейнеры и переворачивают, и наполняют снегом, делают ма­ленькие диверсии. – А чем люди недоволь­ны? – Некоторые думают, что мож­но вообще не платить за это. Со­ответственно, не надо им никаких баков. И привычная ситуация их устраивает. Такая позиция. – Свалки за селом в овра­ге их вполне устраивают? – К сожалению. Продолжают традиции, наверное. Но всем нуж­но понимать, что мусор перестал быть традиционным. Морфологи­ческий состав изменился. Огром­ное количество пластиковых па­кетов, стекла, пэт-бутылок. Это всё будет разлагаться столетиями. За последние 20 лет мы стали производить неразлагаемый му­сор тысячами тонн. Помню, когда я был студентом, полиэтилено­вые пакеты казались редкостью, модным атрибутом. Их стирали, вставляли в них холщовые сумки, чтобы пакеты не рвались. Сейчас этих пакетов больше, чем хлеба. Стекло раньше было возвратной тарой, поскольку стоило больше, чем сам продукт. Сейчас стекло тоже стало проблемой. Его нуж­но сортировать по цвету, потом снимать этикетку, крышку, потом раздроблять. И только после этого из него можно получить какой-то новый продукт. А мы далеко от крупных перерабатывающих центров. Мы далеко от Москвы, Челябинска. Логистика стано­вится золотой. А выброшенное в овраг стекло становится по­мимо прочего ещё и серьёзной опасностью. В нашей степи лето солнечное, жаркое. Стеклянные линзы – причина пожаров. – И юридические лица тоже хотят складывать мусор в овраг? – Я вам скажу, что в городских микрорайонах в контейнерах примерно половина мусора ком­мерческого. Магазин заключает договор на вывоз половины кубо­метра и платит за это 600 рублей. А весь остальной мусор на 6000 рублей он везёт в микрорайоны. В итоге всё равно за этот мусор заплатят горожане. Контейнеры будут стоять переполненные, муниципалитет будет вынужден искать новые контейнерные пло­щадки, оборудовать их, тратить на это бюджетные деньги. То есть деньги горожан. – С экологической созна­тельностью у нас беда – это факт. Однако многие из тех, кто всегда за собой убирает, стали взвешивать домашний мусор. Никак не выходит тот объём, который указан в норма­тиве. Получается, мы вам пере­плачиваем? – Департамент по ценам це­лый год работал над формирова­нием среднегодового норматива. У нас тоже есть претензии к тари­фу, но обратные. Мы считаем, что он занижен. А тем, кто взвеши­вает мусор, хочется напомнить, что придёт лето, дачный сезон и понесут они в мусорный контей­нер сразу 10 – 15 килограммов помидоров, испорченных кабач­ков, очистков от яблок, которые консервировали на зиму, пять ар­бузов и два ведра корочек от них. А потом кто-то сделал ремонт, выкинул старое кресло. Поэтому эта норма накопления и называ­ется среднегодовая. Кто найдёт в себе силы, решимость и честность взвешивать свой мусор до конца года, думаю, придёт к такому же показателю. – Ещё один промежуточ­ный итог первых недель вашей работы: представители небольших компаний, которые до сих пор занимались вывозом мусора, говорят, что вы их вы­тесняете с рынка, предлагая грабительский тариф. Рубль за килограмм при себестоимости 1 рубль 90 копеек за вывоз ТКО. Препятствуете конкуренции, разоряете предпринимателей? – Мы не вытесняем. Просто изменилось федеральное законо­дательство, а с ним и общая схема работы на этом рынке. Раньше эти предприятия покупали талоны на полигоне и привозили им мусор. Теперь только региональный оператор может вывозить ТКО на полигоны. И у нас другая схе­ма расчётов. Со всей области мы должны вывезти 734 тысячи тонн и разместить их на 11 полигонах. Считаем цену, которую берёт с нас полигон, считаем свои затраты. То, что остаётся, мы можем пред­ложить подрядчикам. Не более. При таких расчётах выгодно с нами работать только тем, у кого новая техника с хорошим коэф­фициентом прессования. И ещё одно условие. На всех наших ма­шинах стоят приборы ГЛОНАСС. Мы должны постоянно видеть, где находится машина, движется ли она по графику, не попала ли в ДТП, не пропустила ли какой-то контейнер, действительно ли доехала до полигона. И вот это условие очень не понравилось тем самым маленьким компаниям, которые отказываются с нами со­трудничать. Полагаю, мы можем предположить, что они не всегда вывозили мусор на полигон и пла­тили за утилизацию. Может быть, в этом причина такого количества несанкционированных свалок? – Население очень боит­ся, что тариф может ещё и подрасти… – Наша задача – не допустить роста тарифа. Хотя это очень труд­но. Мы все понимаем, что ГСМ будет дорожать. Полигоны тоже поднимут цену, поскольку теперь объём ТКО, ввозимого к ним, заметно увеличится. Они будут вынуждены проводить модерни­зацию, нанимать людей. В декабре, перед Новым го­дом, были внесены изменения в Федеральный закон «Об отходах производства и потребления». Это даст возможность в нашем регионе открыть ещё несколько полигонов. Они очень нужны. У нас их всего 11, при том что в Татарстане, например, их 49, в Башкирии – 41. Если мы увели­чим количество утилизационных площадок, транспортное плечо станет удобнее и короче. Умень­шить тариф нереально. Но можно его не увеличивать. – Виктор Алексеевич, всем очень интересно, из чего же складывается этот та­риф. – Он состоит из трёх частей. Первая – это затраты на разме­щение на полигонах. Мы на эту часть никак повлиять не можем, поскольку они нам не принадле­жат. Вторая часть – транспортные расходы. Она самая большая. Тоже от нас не зависит, посколь­ку формируется в зависимости от стоимости горючего. Третья часть – это наши затраты: фор­мирование и доставка платёжки, фонд заработной платы, расходы на диспетчерскую службу. По за­кону, прибыль регионального опе­ратора не может превышать пяти процентов. И рассчитывается она только от суммы собственных затрат. То есть только от третьей части сформированного тарифа. – Строительство новых полигонов и перерабаты­вающих комплексов – это нема­лые затраты и инвестиции. Есть заинтересованные инвесторы? – Есть. Мы ведём переговоры с корейскими инжиниринговы­ми компаниями, которые строят мусороперерабатывающие ком­плексы по всему миру. Они гово­рят, что в Европе завод построить легче, поскольку в России очень суровые требования законода­тельства. Тем не менее два завода будет построено. Один в Соль-Илецке, другой на востоке обла­сти. Кроме того, наша компания приступает к проектированию одного полигона. – Всего? – Аж! Отношение к этому вопросу меняется, когда мы по­нимаем, о каких суммах идёт речь. Только проект обходится в 20 миллионов рублей. А новые по­лигоны очень нужны, например, в Сорочинске, Шарлыке, Абдулине. – Эта реформа для кого и насколько она нужна? Только честно. – Она для нас с вами. Она не для власти и не для региональ­ного оператора. Эта реформа выявит, насколько мы готовы нести реальную ответственность за окружающую среду. Мы хотим жить в чистых городах и сёлах или нас устраивает, что речки, на которые мы с детьми ходим купаться, загажены, так что впо­ру объявлять об экологической катастрофе. Нам нравится то, что ветер таскает пакеты по улицам, а в лесополосы заходить страшно, потому как там вонь и мусорные кучи? Если нам этого не хочется, тогда эта реформа для нас логич­на. Ну а тем, кого устраивают свалки в овраге за селом, хочется напомнить, что эта реформа про­исходит в соответствии с феде­ральным законодательством, а стало быть, несоблюдение закона будет наказано. Прямая речь Юрий Берг, губернатор: – К сожалению, не все понимают важность этой реформы. Если мы не решим проблему вывоза и утилизации отходов, мы сами себя завалим мусором. Ни в одной стране такого нет. Если я бываю за границей, всегда прошу показать мне мусоропе­рерабатывающие комплексы. Как-то ко мне обратилась одна московская фирма. Говорят, дайте нам землю, про­тяните коммуникации – и мы построим перерабатывающий комплекс европейского уровня. Он 7 лет поработает, и мы передадим его городу. Отличное концессионное предложение. Я им ответил: «Покажите, где работает оборудование, которое вы пред­лагаете. Я поеду смотреть, даже если завод будет на Северном полюсе». Они пригласили в Вену. Я взял с собой в командировку глав Оренбурга и Орска. Прилетаем, смотрим. Завод стоит в центре Вены, недалеко от всемирно известного здания Венской оперы. Никакого дыма, гари, запаха. Мы посмотрели производство от и до – от кабины крановщика до сортировочного цеха. Мусор такой же, как и везде. Технология прекрасная. А когда я попросил показать экономику проекта, оказалось, что для рентабельности такого завода нужно было повысить тариф на вывоз мусора для населения в не­сколько десятков раз. Конечно тогда я отказался. Это было несколько лет назад. Сейчас у нас появится возможность строить заводы. К этой инициативе, к сожалению, не все относятся положительно. В Орске и Новотроицке опасаются, что завод навредит экологии. Но он строится как раз для того, чтобы улучшить экологическую ситуацию! Во многих городах мира такие заводы работают буквально в черте города. Посмотрите в Интернете, это совершенно открытая ин­формация. Корея, Германия, Болгария… Люди организуют рядом зоны отдыха, клубы, парки прямо на территории перерабатывающих предприятий. Не все понимают необходимость внедрения новой системы обращения с отходами. Проще устроить свалку за селом или возле подъезда, а потом призывать власть и коммунальные службы убирать мусор. Ещё нужно понимать, что вывоз и утилизация отходов – это во всём мире не дешёвый процесс. В некоторых городах Европы люди неделю складывают мусор в подвале, а потом выносят в опреде­лённый день, когда приезжает машина. Понятно, что в переходный период может возникнуть много вопросов. Но мы все должны думать о том, что оставим после себя – чистые города или повсеместные свалки. *** С 1 января 2019 года плата за вывоз и утилизацию твёрдых коммунальных отходов производится по количеству людей, проживающих на жилплощади, а не с квадратного метра. Право на льготы имеют инвалиды, семьи с детьми-инвалидами, участники ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС и прирав­ненные к ним лица, ветераны труда, ветераны труда Оренбургской области, реабилитированные лица, многодетные семьи. Единый социальный телефон для обращений граждан: 8 (3532) 77-03-03. Елена Черных, газета "Оренбуржье"