Интервью с Еленой Киричек: Из астрофизика в писатели
Елена Киричек – писатель, астрофизик, кандидат физико-математических наук по специальности «Физика Солнца». 20 лет работает в Главной (Пулковской) Астрономической обсерватории РАН. Член Союза российских писателей, педагог, психолог.
Светская жизнь: Интересно и необычно, когда ученый из сферы физики и математики вдруг становится детским писателем. Как так получилось – из физика в лирики?
Елена: В моей родословной по обеим линиям были писатели. Но, собственно, ходить далеко и не надо: отец, Александр Соловьев, – блестящий пример и физика, и лирика в одном, как сейчас говорят, флаконе. Доктор физико-математических наук, профессор, он в то же время – большой поэт, член Союза российских писателей. В 2017 году он удостоился звания Народного поэта Республики Калмыкии. Я считаю это очень высокой наградой.
Очевидно, моя генетика и повлияла на писательский дар. Я никогда не думала, что стану писателем. Никогда не собиралась. Пошла по стопам отца, стала физиком. Преподавала, готовила диссертацию. Помню, однажды Народный поэт Калмыкии, действительно великий поэт, Давид Никитич Кугультинов, встретив меня, спросил:
– Ну как, пишешь?
– Да что вы, Давид Никитич, – говорю я, – если не приходит свыше, зачем портить бумагу.
– Ничего, – Кугультинов похлопал меня по плечу. – Еще накроет.
Так и произошло. Давид Никитич знал, о чем говорил. Писательство накрыло меня неожиданно, через пару недель после рождения первой дочери. Я ощутила, что мне надо писать. Физически надо. Но поскольку голова была в тот момент пуста, я описала свои сны последних месяцев. Надо сказать, что это были сны довольно необычного свойства. Я записала их, перечитала, удивилась, как здорово все вышло и… снова даже не думала о работе писателя. Продолжала учебу в аспирантуре.
До писательства у меня были и другие таланты. Я здорово рисовала, хотя не училась этому, затем увлекалась игрой на фортепиано. Это все по обстоятельствам отошло, и я лелею надежду, что еще вернется… Но – я всегда понимала, что писательство – это подарок.
Первая опубликованная моя книга относится к 2004 году. В работе над ней я многому научилась. В тот же год я защитила кандидатскую. 2005 год я провела в Пулково, но в конце этого года по семейным обстоятельствам была вынуждена сменить профессию. Приехав из Питера в Москву, я задумалась – кто же я? Преподаватель? Научный работник? Банковский служащий (а у меня было 8 лет банковского стажа)? Или писатель? Поразмыслив, я дала себе честный ответ – я писатель. И первая же работа привела меня главным редактором в детские журналы. Мое издательство вывело, например, на рынок франшизы Bratz, Winx.
Так что с начала 2006 года я полностью ушла в редакторскую и писательскую деятельность. Из физика стала лириком. Но зато стала популяризатором науки, до недавнего времени читала об этом лекции, сейчас занимаюсь научно-популярной литературой.
Светская жизнь: Применяете ли вы математику или физику к писательству?
Елена: Естественно, нет. Математику, в целом, можно применять в работе писателя: когда после Проппа пришло понимание того, как и в какой последовательности строится сказка (в широком смысле – вообще любое повествование), нашлись люди, которые с математических позиций проанализировали, что и как надо расставить в тексте, чтобы он произвел на читателя должный эффект. Например, для построения детективов часто применяют треугольник Карпмана, психологическую (а бы сказала – почти математическую) конструкцию взаимоотношений Жертвы, Защитника и Преследователя. В США на курсах литературного мастерства подробно объясняют, как надо строить рассказ, как распределять роли и так далее. Так что – математика в писательстве очень даже есть. Но для меня это не ремесло, а дар, поэтому – нет, стандартных конструкций и математики я в своей работе не применяю.
К книгам у меня не математический подход, но научный. Я люблю сказки и основа моей писательской работы – это именно сказки, притчи. И вот, например, я приучила, натренировала себя пересказывать народные сказки. И это не писательская самонадеянность, а серьезная работа ученого. Прежде чем пересказывать фольклор, я много читаю исторической, краеведческой, этнографической литературы. Обращаюсь к филологам, антропологам, изучаю первоисточники. Я должна понимать, что характерно для той или иной культуры и почему; что могло быть, а чего не могло. Готовый результат также отдаю специалистам. Я считаю, что хороший пересказ – это не только хорошая литература, но и подлинное отражение души, сути народа, который эту сказку выносил в своем чреве.
Светская жизнь: Сказку написать так же сложно, как диссертацию?
Елена: Нет… написать сказку все-таки проще, чем написать диссертацию. А пересказать сказку – это примерно как хорошую статью написать.
Сложность в том, что очень трудно и энергозатратно писать новое и с нуля. Когда приходит сюжет, мозг полностью сопротивляется работе. Как тут не вспомнить доктора Савельева, который знает, о чем говорит – мозг всегда требует заниматься тем, на что уйдет меньше энергии. А еще лучше – и вовсе ничем не заниматься, наслаждаться жизнью. Так вот, писать с нуля – сложно. Это как породу вынимать, что ли, как пещеру выкопать. Недавно на своем выступлении Аня Ревякина – прекрасный современный поэт и писатель – призналась, что писать стихи – проще, чем прозу, потому что стихи – это чувства. Ты их вылил – и произведение уже живет. А для текста нужна «чугунная попа». И это тоже так. Хороший текст – это всегда, в начале, то же самое, что стихи: ты выливаешь, закидываешь на бумагу то, что видишь или чувствуешь… можно грубо, можно с повторами и заведомыми ошибками. И это – да, как стихи, не очень сложно, если ты уже все увидел и поймал жар-птичку за хвост. Сложнее, энергозатратнее всего осмысливать то, что увидел, пытаться понять его суть и то, как эту суть, эти чувства передать читателю, наименьшим образом их исказив. И уже только после этого начинается серьезная, но более легкая «чугунная» работа: в выкопанной, так сказать, пещере надо все расставить по местам, чтобы все было внятно, полнозвучно и, конечно же, эстетично. Вот это все вместе действительно как диссертацию написать. Причем это и быстро делать нельзя, и медленно тоже нельзя. Надо заставить себя работать… А вот пересказать уже готовую сказку – проще, тут включается в основном вторая, «чугунная» часть: важна не только способность бордо писать, но и аккуратность, усердие, академический подход.
Светская жизнь: Связаны ли вы сейчас как-то с математикой, физикой, астрономией?
Елена: Я связана с ними как популяризатор науки. Уйти из физики Солнца для меня было большой трагедией. Я понимаю, чего лишилась, но и понимаю свою теперешнюю роль. Мне всегда хотелось отблагодарить физику за все эти годы, что я училась в университете и в аспирантуре. И поэтому на любой книжной выставке, в любой стране, я всегда следила за тем, что издается по физике Солнца. И вот в 2021 году мне удалось осуществить давнишнее желание: в соавторстве с физиком и астрономом Иваном Панченко я создала книгу «Неизвестное Солнце», которая безусловно является самым полным научно-популярным изданием по физике Солнца для широкого круга читателей. Добавлю, что кроме научных достоинств у нее есть и литературные особенности – ее очень легко и весело читать, это как роман-путешествие из глубин нашей звезды до самой Земли.
Сейчас в издательстве «Бумба», которое мы основали с Иваном Панченко и Олегом Бартуновым, мы работаем над обновлением «Неизвестного Солнца», а также над следующей книгой – таким же полным и увлекательным изданием про Луну.
Светская жизнь: Вы родились в Калмыкии. Почему мы не ездим в Калмыкию на отдых, в путешествие, как, например, в Сочи или в Абхазию?
Елена: В Калмыкии пока не очень развита туристическая инфраструктура, и главная причина – отсутствие в этом регионе пресной воды и резко континентальный довольно суровый климат. Сейчас туда уже едут туристы, но это довольно своеобразный поток – по большей части в Калмыкию едут буддисты. Едут посмотреть на большой хурул (храм) с великолепной статуей будды, на другие храмы и буддийские святыни. В Калмыкии древнейшая культура, интересный язык, потрясающая природа. В апреле это тюльпаны, а мае – маки, в июле – лотосы… Сейчас частично открыт для посещения заповедник «Черные Земли», а августе можно посмотреть на сайгаков – степных антилоп – и других зверей. Но все же сказать, что в этот регион можно и нужно ехать в любое время года, в любом месяце – будет не совсем верно. Калмыкия – полупустыня. Летом там 53 градуса жары, калмыцкая степь выгорает физически. А зимой до минус 30.
Недра моей родной степи тоже богаты. Это же тот же Северный Кавказ, предгорья. В калмыцкой земле запасены минеральные воды и грязи, редкие глины. В свое время в Калмыкии лечилась на грязях царская семья. Есть озера, водоем Маныч – остатки древнего океана. Есть соленое розовое озеро, есть «горящий источник» – выход на поверхность земли воды и газа. Много чего можно увидеть в Калмыкии, но, как мне кажется, ехать туда надо, предварительно договорившись с кем-нибудь об экскурсии с гидом; самостоятельно, мне кажется, это может быть слишком сложно.
Светская жизнь: Что пьют и едят?
Елена: О, у калмыков очень вкусная кухня. Правда, в некоторых своих аспектах она довольно своеобразна. Пушкин в свое время проезжал по Калмыкии, когда ехал на Кавказ, и у него есть чудесные воспоминания о калмыцком чае. Гаже этого, писал поэт, я не пил ничего… Но тут мне понятно, откуда такое мнение. Ханы, богатые нойоны Пушкина не принимали. Он был в гостях у простой, небогатой семьи. Что это был за чай? Варили в воде смесь зеленого и черного листового чая («калмыцкий чай»), туда же добавляли для сытости шкварки из овечьего сала, обжаренную ячменную муку, овечье, кобылье, коровье или верблюжье молоко и соль. Понятно, что для петербуржца Александра Сергеевича употребление такого напитка оказалось испытанием.
Сейчас калмыцкий чай – это изысканное питье. Варят калмыцкий чай с молоком, много раз переливают его из половника обратно в кастрюлю, чтобы напиток насытился воздухом, добавляют соль, лавровый лист, черный перец, мускатный орех и сверху заправляют маслом. На мой взгляд, очень вкусно.
В Калмыкии – мясная кухня. Коровы и овцы растут на вольном выпасе на степной траве, в которой очень много минералов, поэтому мясо у них мясо своеобразное, особая структура жира.
Также готовят борцоки – обжаренные кусочки ароматного теста. Я вполне фанат калмыцкой кухни, могу употреблять ее круглогодично.
Светская жизнь: Когда не пишете свои книжки, что читаете?
Елена: Я, «чукча», – и писатель, и читатель. В ипостаси писателя очень много приходится из себя вынимать, и потом требуется перезагрузка. В ипостаси читателя, пожалуй, «ем» все подряд.
Очень нравится слушать Андрея Зубова, его лекции по истории религии. Люблю историческое, богословское, литературоведческое. Но в целом читаю все, что попадется.
Светская жизнь: Что вас вдохновляет? Есть ли место силы?
Елена: Ну, понятие «место силы» – это эзотерика, а я к ней отношусь как минимум настороженно. Однако точно могу сказать, что, пока я не перевезла из Питера в Москву свои книжки, наш дом не был для меня полноценной «норой». Вот с книжками – да, мой кабинет стал вполне себе «местом силы». Хотя в принципе как редактор я могу работать в любой обстановке и в любом состоянии.
В смысле путешествий я очень люблю Ближний Восток, эту его красоту, хаотичность, открытость, перемешанную с хитростью. Люблю Каир, Стамбул, Иерусалим, – по этим городам я реально скучаю. Обожаю Шри-Ланку. Обожаю буддийскую культуру Непала и Тибета.
Хотя, пожалуй, к «местам силы» надо отнести и еще кое-что. Я всем существом «поглощаю» живопись, практически все ее направления до начала ХХ века. Когда болею, мне обязательно надо листать альбомы Микеланджело, Джотто, Веласкеса, Рубенса, Рембрандта, Репина, Сурикова – вот это все действительно придает сил. Оперу люблю, «Дон Джованни» – наше все. Люблю погулять, но это реже получается. А так – пожалуй, ответ я дала верный. Мое «место силы» – это мой рабочий кабинет. И это меня очень радует.